Страх подстегивал, но легкие горели, и я понимала, что долго это продолжаться не сможет. Надо где-то переждать. Пятая дверь по счету наконец-то поддалась, и я облегченно выдохнула.

После нахождения в темноте янтарный прямоугольник приглушенного света ослеплял. Только привыкала к темноте, а теперь к свету. Я прошла вперед, сперва наугад, потом уверенней… и встретилась с удивленным взглядом незнакомой девушки. Она застыла в бесконечном падении — с жемчужно-белой кожей, будто светящейся изнутри, с медными, слегка колышущимися прядями роскошных волос… в чуть мутной желтоватой жидкости. Формалин?!

Чтобы не закричать, я зажала рот руками.

— Нравится?

В горле мгновенно пересохло. Ленсар стоял прямо за моей спиной.

— Это еще не все, — он намотал прядь моих волос себе на локоть и потянул, заставляя тем самым следовать за ним, и я с ужасом обнаружила, что помещение представляло собой целую галерею резервуаров с "экспонатами" — задумчивыми и смеющимися, удивленными и испуганными, но всех их объединяло одно. Цвет волос.

Еще одно подтверждение, что он сумасшедший.

— В смерти есть своя красота и сила. Великая сила, — отстраненно продолжал Ленсар, — ей обязаны и посмертно признанный гений, и безделица, спустя века ставшая музейной реликвией.

К чему он, черт возьми, клонит?!

Мы прошли еще дальше, и остановились напротив последней, пустой емкости.

Сердце подскочило к горлу, где образовался плотный ком. Я нервно сглотнула.

— Ты ведь понимаешь, что нарушила наш негласный уговор, — Ленсар незаметно нажал на какой-то рычаг, стекло поползло вверх, и сильная рука втолкнула меня на середину камеры, — не захотела ждать исповеди в компании живых, будешь коротать время среди мертвых.

Еще одно неуловимое движение, и прозрачная стена со свистом опустилась на пол, отрезав все звуки. Секундное облегчение от ухода Ленсара сменилось новыми страхами. Взгляд мертвой девушки из-за стекла словно говорил, что я кончу так же. Или еще раньше задохнусь. Неизвестно, есть ли здесь система вентиляции. Панический ужас сгущался со всех сторон, впивался в кожу тоненькими иголочками, обездвиживал…

"Хватит!" — разозлилась я на саму себя, — "Этого он от тебя и ждет". Я понимала, что самое разумное сейчас — попытаться уснуть, чтобы к утру собраться с силами и, если появится шанс сбежать, использовать его. Даже попыталась медитировать — одно время Светка увлекалась индийскими практиками, посещала ведические семинары, втянув во все это и меня. Но, как оказалось, теория и практика — совершено разные вещи. Вот как можно визуализировать лепестки лотоса в водах Ганга, когда в жидкости напротив маячит труп?

Я забилась в противоположный угол и спрятала лицо в ладонях. "Просто не смотри туда, и все будет хорошо." То ли эта импровизированная мантра сработала, то ли усталость взяла свое, но я провалилась в тревожный сон. Там я блуждала по темным лабиринтам замка, потом коридоры начали сматываться серпантином, ложиться витками на раковину какого-то моллюска, который, в свою очередь, рассекал золотистую реку, а далеко наверху белело солнце, похожее на лепестки лотоса. Оно постепенно отдалялось, толща воды темнела, будто смешиваясь с чернилами, пока не наступила непроглядная темнота. Она давила на грудь, лишала возможности дышать…

Даже во сне невозможно забыться. Я с трудом поднялась на ноги — ребра нещадно ныли, как будто их пинали армейскими ботинками. Что-то было не так. А именно, кто-то закрывал собой мягкий свет, исходящий из резервуаров, и, по всей видимости, приближался. Первым порывом было прильнуть к стеклу, но когда тень остановилась, я попятилась вглубь камеры. Неизвестно, кто это может быть.

Ленсар?!

— Ждала кого-то другого? — насмешливо произнес он, когда стекло отъехало вверх, — с добрым утром.

Уже утро?!

— Извини, что без завтрака в постель, — издевательски продолжил вампир, — ах да, постели у тебя тоже не было. Думаю, этот урок усвоен.

Внутри меня схлестнулись два чувства — злость, за то, как он со мной обращался, и страх того, что может стать еще хуже. Лучше не провоцировать.

— Правильно мыслишь, — усмехнулся он и поманил к себе.

Не смея ослушаться, я вышла из камеры и вложила руку в его требовательно выпростанную ладонь.

— Ты напрасно думаешь, что я не раскаиваюсь в своих грехах, — говорил он, ведя меня вдоль галереи, — но иногда мы не в силах перестать грешить, даже если осознаем всю тяжесть преступления. Тебе ли не знать…

— В смысле? — вырвалось у меня, хотя дала себе зарок ни о чем его не спрашивать, чтобы не вызвать волну гнева.

— Начнем с малого. Ложь, — он сделал изящный жест в воздухе, — как часто ты говоришь правду?

— По возможности, — выдавила я.

— Возможности чего? Выставить себя в лучшем свете? Получить желаемое? Все вращается вокруг твоего Эго, как бы ты не убеждала себя в обратном.

— Это не так!

— Да неужели? — с издевкой протянул Ленсар, — может, еще скажешь, что сопереживаешь ближнему не потому, что представляешь себя на его месте и упиваешься жалостью к себе? Мнешь мокрый платок на похоронах не потому, что воображаешь собственные?

— Хватит! К чему все это? — как бы я ни хотела отрицать его слова, но они заставили сомневаться.

— К тому, что пора прекратить делать из меня злодея.

Я от неожиданности оступилась, но вампир бережно придержал меня за руку. Я его еще сильнее возненавидела за это. Как и за игры разума, в которых он был хозяином положения. Я прекрасно понимала, что еще немного, и он сможет убедить меня в наличии ангельских крылышек за своей спиной. К счастью или к сожалению, подобной цели у него не было.

— Ты ничуть не лучше, — прошипел он мне в ухо, резко приподнимая за бедра и отметая к стене, так, что я оказалась зажата между ней и его телом.

— Я не убийца, — одними губами произнесла я, задыхаясь от неизвестности.

— Не льсти себе только потому, что убийство противоречит нормам морали, — его горячее дыхание обожгло щеку, — я знаю, что творилось у тебя в воображении, — полубезумный взгляд вампира проникал в самую душу, поднимая со дна на поверхность состояние аффекта, чувство несправедливости, мелкие обиды, зависть, ревность…он видел обратную, искаженную сторону меня, которую я привыкла скрывать, не замечать даже наедине с самой собой, — ты успокаиваешь себя тем, что это всего лишь эмоции, — продолжил он, гипнотизируя своим глубоким голосом, — но даже не догадываешься, какова их сила. Сила эмоции, сила мысли…и ты за них в ответе не меньше, чем за поступки.

Одной рукой он играл моими волосами, а второй держал меня с поразительной легкостью. А ведь он может свернуть мне шею прямо сейчас…это безумно пугало…и завораживало.

— Так неправильно, — поддразнил Ленсар и накрыл мои губы властным поцелуем. Он пробуждал потребность подчиняться его грубой силе, что было абсурдно, но здесь абсолютно все казалось искаженной реальностью…все было неправильно.

Извращенкой я себя не считала…тогда…гипноз?! Предположение подействовало как ушат холодной воды, а Ленсар отстранился так внезапно, что страх вернулся в двойном объеме.

— Не вынуждай меня показывать, что такое гипноз.

От хищной улыбки вампира мне стало совсем нехорошо, но, видимо, он не собирался демонстрировать способности прямо сейчас. Вместо этого начал длинный рассказ о каждой из своих жертв — кишащий такими подробностями, что я поняла — это тоже в своем роде месть, только более тонкая.

Я старалась не думать о том, что меня ждет после исповеди, но не могла. Каждая пауза в его речи заставляла вздрагивать, а продолжение откровений маньяка вызывало вздох облегчения.

Мир определенно стал с ног на голову, и я тоже сходила с ума.

***

Настоящее время, в одной из отдаленных сибирских деревень.

Луна наливалась силой. Волнами расходилось серебристое плетение, освещая путь обычному путнику, но шаман видел больше. За простой избой-четырехстенком*, под навесом двускатной крыши, сидела старуха и раскачивалась из стороны в сторону, что-то монотонно напевая. Веки были закрыты и слегка подергивались, иногда приподнимались настолько, что можно было увидеть закатившиеся глаза. То отдаленный, то совсем близкий волчий вой проносился над крышами, многоголосие стаи откликалось на зов вожака.