Крепко сжимаю рукоять отцовского меча. Раньше, когда видел этот кошмар, мне казалось, что этот клинок – инквизиторский. Наивно и глупо. Ведь на навершии, «яблоке» эфеса была чеканка моего семейного герба. Ворон, сидящий на черепе. Это символ клана. Это символ замершего времени. Это символ… нашего существования.

Для плоти демона стальной клинок не представляет опасности. Но черт возьми! Как меня зовут? Я – Джордан, сын Джордана. И я был рожден, чтобы показать этому миру, на что способна наша семья. Кто, если не я, разрежет этого проклятого демона на куски? Ха!

Тело наполнено непривычной легкостью. Еще бы, наконец-то я лишен этого проклятого мрачного типа. Моя душа чиста, такая, какой ее хотела бы видеть моя мама. Без демона внутри шагать легче, чем дышать. И это вселяет в меня уверенность. Больше я не проиграю. Не сбегу. Не оступлюсь. Наконец-то я – только Джордан, и никто больше. Я не человек, я не демон, я не инквизитор, я не Плачущий, тем более, я не Спящий. Я – сын своих родителей. Гордость нашего клана. Я тот, кто помнит надежду в отцовских глазах. И любовь – в материнских. И я их не подведу.

Демон ждет меня. Его огромное, мощное тело стоит среди пылающих жилищ. Он гораздо больше меня, и я чувствую, что взгляд направлен в мою душу. Но в ней можно увидеть лишь решимость. Дым пробует застлать морду, хоть и не может скрыть то, что вместо клыков у этого демона – мечи. Ржавые, изношенные клинки.

Спящий ревет. Его щеки принимают на себя кровавые слезы. И я усмехаюсь.

– Ну что, демон? – я перекрикиваю треск горящих бревен, медленно вынимая клинок. – Ты долго ждал этого дня, верно?

– Я ждал, – соглашается демон, глядя на меня сквозь лезвия, распирающие его веки.

– И я тоже. Сегодня мы наконец-то решим, кому владеть этим телом – вампиру или демону.

– Разве ты не говорил, что хочешь слиться воедино?

– Слиться... Размытое слово. Скажем точнее: у штурвала останусь именно я.

– У вампира нет ни шанса.

– Прости, не собираюсь играть в твои игры. Я знаю, как ты любишь вежливость, услужливость и прочее сучье дерьмо. Нет, не ко мне, дружок. Вынимай свой клинок. Если не сделаешь этого – проиграешь.

Демон усмехается. И я отвечаю тем же. Опережаю его реплику:

– Мой меч неприкосновенен. Он не касался ни крови твоей, ни крови твоих слуг. И не коснется до самой твоей смерти.

– Ты подготовился. Наверное. Тебе так кажется, да? – демон провел языком по ржавым лезвиям. – Я не желаю играть в бахвальство, как это любишь ты. Но скажу: проиграешь и умрешь на моих зубах.

Плачущий издает рев. Его нутро взрывается лезвиями. Лапы отталкиваются от земли. Я успеваю заметить движение когтей, но что важнее – слышу свист лезвий. Они движутся ко мне, пронзают воздух, ближе и ближе…

– Глаза сомкнитесь, песок замри, – напел я, с улыбкой отходя в сторону.

Демон замер в воздухе, а его лезвия, выстроившиеся в ряд, обещали задеть меня. Я задумчиво оценил их траекторию и, после секундного колебания, решил взобраться на руку противника.

Подтянувшись, я встал на его запястье. Пройдясь по вытянутой руке, я с интересом осмотрел шкуру демона. Она была… обычной. Я решил, что был бы смысл прикрыться доспехами. Но, видимо, Спящий был слишком уверен в своей Симфонии металла. Да, если его проткнуть сталью – можно прощаться с жизнью. Это понятно. Но с другой стороны…

Я вернулся к кисти демона. Занес меч, прицеливаясь. И ударил. Лезвие замерло на поверхности одного из когтей. Конечно, я не мог отрубить его, пока время остановлено. В конце концов, я не всемогущий и не любимчик богов – часы согласны приостановиться только ради меня. А все остальные… наверное, в безопасности, пока время не идет.

Но физика тел – это физика тел. Я достаточно узнал из отцовских книг, чтобы понять, как использовать свой Дар. Мне нужно замахнуться и ударить. А потом не убирать меч, чтобы накопленная в нем сила нашла свою цель, когда время возобновит свой ход.

Мой Дар ужасно скучный. Ни трусики с девицы не содрать, ни головы не поотрезать. Но, слава богу, я все это могу сделать тогда, когда песок в часах течет ровно и без запинок. На то она и жизнь, в конце концов!

– Глаза узрите, песок разлейся, – прошептал я.

Это не было заклинанием, конечно же. Слова, которые я произносил, не имели никакого влияния ни на Дар, ни на мир. Но я не мог вот так вот просто и молча вернуть ход времени! Это ведь… нечто уникальное. Удивительное. Лучше, чем та же Симфония. Я, черт возьми, останавливаю каждую крупицу этой вселенной! Так можно мне покрасоваться, пусть хоть и перед самим собой?!

Время ожило. Лезвие разрубило коготь демона. Его пальцы впились в землю – туда, где когда-то стоял я. Клинки мечей вонзились в горки пепла, предугадывая мои возможные попытки увернуться.

А я – молча соскочил с руки, чуть не споткнулся, приземлившись на землю, подобрал коготь, отрубленный мною. Спящий с недоумением посмотрел в мою сторону.

– Что ты сделал?

– Так выглядит мой Дар. На самом деле… – я усмехнулся. – Мне мешало не мое неумение и незнание. А то, что твоя задница занимает слишком много места внутри меня. Попробуй обратись к силе родителей, когда в тебе кричит голос тысячелетнего демона.

Подбросив коготь в воздухе, чтобы привлечь к нему внимание, я поймал его и повертел перед лицом. Спящий угрюмо молчал, глядя в мою сторону.

– Значит, так все обстоит? Ты научился использовать Дар уже во сне?

– Спасибо моей возлюбленной Тласолтеотль, – я подмигнул демону. – Чертовски горячая женщина. Хотя, думаю, ты знаешь. Кстати, она теперь моя любовница. И тело – тоже мое.

– Ты мелкий… – зарычал демон, но я пригрозил ему мечом.

– Попридержи язык. Ты сейчас хочешь сказать что-то вроде: «Ты отрезал мне коготь, но не сможешь убить, ведь как только меч коснется крови, я распотрошу тебя». Но я вот что отвечу: закрой кушалку, злобный ты демонишка. У меня есть твой коготь, и я нихрена не знаю, что с ним сейчас делать, но обязательно придумаю через пару секунд.

– Жалкий шут, – демон смотрел на меня с ненавистью.

– Я шут, но без бубенчиков, – улыбнулся я. – А ты – демон, но без когтей.

У моих сапог уже лежало девять черных осколков. Спящий вздрогнул, попятившись. Поднял лапы к морде, осматривая мою «ювелирную» работу – меч не предназначен для таких дел, но я считаю, что обрубки вышли достаточно аккуратными. Во всяком случае, все можно было списать на недостаток опыта в обрезании демонических ногтей.

– Я понимаю, к чему ты клонишь, – мрачно сказал демон. – Нужно быть идиотом, чтобы не понять. Ты собираешься убить меня моими же когтями. Хорошее решение. На мне нет доспехов, тех, что носят жалкие людишки. И в моих когтях нет железа, несмотря на то, что оно есть вокруг меня. Так что ты просто воткнешь в меня эти жалкие обрубки и пожрешь мою силу. Не могу сказать, что этот способ победы достоин уважения.

– Зато, сукин ты сын, ты достоин этого способа победы, – процедил я. – Хочешь состроить благородного проигравшего? Эта роль не для тебя. Знаешь… – я опустил клинок в ножны, чтобы взять в руку второй коготь. – Я не то чтобы хочу жаловаться. Но ты омрачал каждый день моей жизни. Я не знаю, почему ты выбрал меня в качестве своего воплощения. Это случилось уже после того, как я попал в приют, и те времена ушли в туман. Хотя одно я знаю точно. Испуганный ребенок. Меня травили, унижали, били, насиловали. Я был на грани. И в этот момент появился ты – злобный добрый дух, решивший стать моим спасением. После этого я стал… отродьем. Не знаю, как я смог так долго держаться и не сдаваться твоей грязи. Трахать гуля? Целовать собственную сестру? Отрезать ей руки? Ты чертов ублюдок. Поступающий как дрянь. Должен признать, иногда ты имел долю… правоты. Но знаешь, всегда есть другой способ решить проблему. Ты же… всегда выбирал худший. Убийства, резня. Меня уничтожили не приют и не смерть родителей. Да, я хотел мстить людям. Но не обычным. Не тем, кто непричастен ко всему этому. Их смерти хотел ты. Ты – тот, кто сломал мой дух. И сейчас, когда моя душа разделена, в одной части я чувствую свет – то добро, что заложил в меня мой род. А в другой я чувствую тьму – ужас и кошмар, который несешь ты. И все, что я могу к тебе испытывать – это отвращение. За то, что ты делал в моем теле. За то, что ты… заставлял меня думать так, как ты.