Пока славка металась и пыталась найти половник, Рена уныло заглянула в горшок.

– У меня дерьмовая готовка, понимаю. Но вот это вот – готовка дерьма. Может, у тебя от еды Марьи расстройство, не от моей?

Наклонив горшок, девушка вылила содержимое на пол. Жиденькая кашица захлюпала по доскам, разбрызгиваясь и пачкая все вокруг.

– Каша не должна так хлюпать, Марья. У твоих славян так принято, наверное, но в нашей деревне кашу готовят густой. И с мясом… с крупными кусками волокнистого мяса. Иначе мужик не сможет наесться.

Сплюнув, Рена поднялась с лавки и смела со стола горшок, тарелку, ложку и какие-то кружки, что стояли до этого. Когда грохот утих, девушка до кучи пинком перевернула лавку. Опрокинула стол. Схватила стул и швырнула его в кое-как остекленное окно. Напоследок презрительно глянув на Марью, Рена направилась к выходу. Лишь у самых дверей пробормотала:

– Мудак ты, братец. Вообще не понимаю, что хочешь от этой жизни. Жалуешься, что я не девушка, при этом отлизываешь криворукой славянке, которая даже кашу приготовить не может нормально.

– Вали отсюда, монстр, – презрительно выдавил из себя парень, так и не поднявшись с пола. – Все детство на тебя убил, а ты вот как благодаришь.

Рена пожала плечами и вышла из дома, внушительно громыхнув дверью.

***

Двуручник скользнул в щель между пластинами. Воин захрипел, повиснув на внушительном лезвии.

– Впере-е-ед!! – заорала воительница, вскидывая в воздух кулак. – Их строй сломлен, добить ничтожеств!

Пальцы расстегнули ремешок шлема, и Рена триумфально швырнула его прочь, а затем выдернула двуручник из трупа и занесла его над головой, демонстрируя окровавленное лезвие. Противники были подавленны атакой отряда авангарда, и не нужно было даже ждать основных сил – враги всего лишь жалкие бунтари, деревенщина, закутанная в хлипкие доспехи. Передовой отряд короля уничтожал необученных бойцов, разрушая шансы на революцию.

– Вот что будет с теми, кто пойдет против воли короля, – довольно вздохнул один из солдат, останавливаясь рядом с Реной.

– Вот что будет с теми, кто пойдет против нас, – хмуро поправила рыжеволосая, опуская клинок и глядя на загорающуюся деревню. – Короля здесь нет, мы вершим правосудие. Не забывай, дружище, слово короля кричат те, кто идет позади. А мы с тобой – палачи, и вольны делать то, что хотим. За это мы платим своей жизнью.

– У тебя своя философия, – пожал плечами солдат.

– Это философия авангарда. Мы передовой отряд, и мы кладем жизни, но никак не несем волю правителя. Ее чинят основные силы и воеводы, прячущиеся в тылу.

– Возьми свой шлем, подруга, – солдат протягивал отброшенное.

– Оставь себе, он мне пока не нужен, – ответила Рена, делая шаг навстречу остаткам битвы. – Эти дети не дотянутся даже до моего подбородка.

Ветер взъерошивал ее короткие рыжие волосы, а солнце озаряло лицо, покрытое маской довольства. Воительница давно уже познала вкус и свободу авангарда, хоть и пришла не за ней.

– Пощадите… – простонал лежащий на земле раненый.

Его нога была отсечена, и латы мешали зажать рану.

– Умри достойно, – коротко ответила Рена, вонзая конец двуручника в глазницу мужчине.

Шлем заскрежетал, с трудом пропустив клинок. И в скрежете этом слышалось: «Смерть всему».

Неподалеку закричала Гукь. Рена невольно остановилась, глядя на то, как девушка прорубает чужой щит своим боевым топором. Рыжая не любила эту девку за ее ядовитый характер и слишком милую внешность. Это не было качествами хорошего солдата, но в битве она выглядела словно прекрасная валькирия – совсем как те, из легенд далекого детства.

Мельница медленно рушилась, подкошенная пламенем. Люди бежали из-под нее, и Рена рванула навстречу. Отслеживая врагов глазами, легкими взмахами тяжелого меча срезала ту плоть, что не была прикрыта доспехами. За годы службы у госпожи Войны, рыжая научилась убивать и бегущих, и обороняющихся, и атакующих. В этом ей было мало равных. И с каждым прожитым днем ее шансы на глупую смерть уменьшались. Это не могло не радовать Рену. Ее вдохновение – неизменно конец боя, когда смотришь на лица погибших. В них можно увидеть странный покой, присущий лишь тем, кто погиб за дело.

Уничтожая взбунтовавшихся крестьян, воительница и сама не заметила, как битва окончилась. Солдаты авангарда победили без потерь. Слишком легко.

– Откуда у них все это? Мечи, доспехи? Это же обычные землепашцы.

– Может, нас надеялись задержать этим сбродом.

– Ладно, черт с ним. Идем в кабак, отдохнем и подождем основные силы, там решим, что делать.

***

– Свободу сиськам! – закричала Рена, сбрасывая нагрудник на дощатый пол и рывком срывая повязку с груди. – Ужас, как тесно!

– Зато безопасно, – заметил один из солдат.

– Поверь, походишь денек с зажатыми сисяндрами, на безопасность станет плевать. Ух, теперь даже дышать приятней стало! – Рена крутанулась на месте, совершенно не стесняясь чужих взглядов. – В этих доспехах невозможно было чувствовать себя женщиной!

– Смотрю, для женственности тебе не обязательно скидывать латы с поясницы, – ехидно заметила Гукь, будто бы для разминки покачивая бедрами. – Задница-то плоская, ха!

– Жопа – это сидушка. А вот грудь – искусство. Так что молчала бы ты, плоскодонка, – парировала Рена, с торжеством тыкая пальцами в соски. – Эти большие ребятки на моей стороне, завидуй молча и тискайся со своими жополюбами подальше от лагеря Больших Сисек.

– Девочки, девочки, не ругайтесь, – с улыбкой умиления сказал кто-то. – Вы обе у меня милашки.

– Не у тебя! – почти хором ответили девушки, и вояки взорвались хохотом.

Когда волна веселья поутихла, солдаты устроились на поздний ужин. Хозяин кабака ушел по-тихому, выставив все, что есть, и выкатив последние несколько бочек вина из подвала. Армия короля по праву считалась саранчой. Стащив столы и стулья со всех концов комнаты, братия устроила некое подобие общего стола.

– Ну, будем, друзья! – выкрикнула Рена, опрокидывая в себя кружку вина.

– Будем! – нестройным хором ответили остальные, повторяя за пышногрудой красавицей, так и не накинувшей на себя хоть что-то.

Когда первый круг выпивки был пройден, солдаты принялись за мясо.

– Рена, так скажи нам, что тебя в армию занесло? Тем более, с твоими-то размерами сподручнее платья носить.

– Я здесь, чтобы такие парни, как вы, не скучали, – подмигнула рыжеволосая и вгрызлась в куриную ножку.

Солдаты одобрительно рассмеялись, а Гукь мрачно потупилась в тарелку. Ее никогда о таком не спрашивали, да и внимания проявляли немного. Если и интересовались ею, то только как кое-какой заменой Рене, которая, в свою очередь, не дала еще ни одному солдату. Это бесило Гукь, тем более что дружеские отношения с главной красавицей отряда не задались с первых секунд встречи – та почему-то не переносит синеглазых.

– Чего заскучала, малыш? – спросил солдат, ткнув Гукь в плечо.

– Да так… устала.

– Это точно, тяжко было. Хорошо хоть Рена была, положила с десяток этих уродов.