— Ты это и вчера говорила, — заметила Огния. — И позавчера тоже.

Где-то там, в той стороне, куда готовилось спрятаться уставшее за день светило, находился Ицкарон — город, в котором меня ждали друзья и сын. Ох, как бы мне сейчас хотелось оказаться дома, обнять Квени, прижать к себе! Я зажмурилась, представив, как утыкаюсь носом в его светлую макушку, как он, чуть выставив локти, пытается помешать мне крепко-крепко прижать его к груди — считая себя уже вполне взрослым, Квени последнее время избегал, как он это называл, «телячьих нежностей».

— Может, ну ее — пирамиду эту? — спросила Огния, словно услышав мои мысли. — Может, все-таки в Ицкарон отправимся? Может, нам просто не судьба ее отыскать? А, Лара?

Я тряхнула головой, отгоняя прочь свои мечтания. Вдохнула и выдохнула, прогоняя раздражение, с которым мне очень непросто было справляться. Нет, я, конечно, понимала, что злюсь на Огнию зря. Девочка совершенно не виновата в том, что, привыкнув полагаться на собственный нюх, не потрудилась запомнить дорогу к пирамиде. Не виновата, что пошел дождь, не виновата, что похожих холмов здесь так много: пятый день мы только и делаем, что бродим между ними, то поднимаясь на очередную поросшую каштанами вершину, то спускаясь в ложбины, силясь отыскать хоть какие-то признаки человеческого присутствия в этой местности.

— Может быть, и так, — сказала я. — Может быть, и так. Только я чувствую: мы рядом. Обидно будет уйти, а потом узнать, что нам надо было пройти чуть-чуть вперед, обойти еще один холм…

— Это откуда ж мы потом узнаем? — поинтересовалась Огния. — Кто тебе потом расскажет, где она была на самом деле? Может, мы вообще не в той стороне ищем. Или пирамиды вообще не было.

— Как это не было? — удивилась я. — Ты же сама мне говорила, что видела пирамиду!

— Мало ли, — пожала плечами Огния. — Может, мне показалось. А что? Ночь была, темно, я торопилась, устала…

— Ты чушь говоришь, — сказала я. — А чаша, которую ты там нашла? Она нам тоже кажется? Ты же прекрасно знаешь, что тебе не показалось!

Огния снова пожала плечами, покосилась зачем-то себе за плечо — она вообще часто оборачивалась назад, я, кажется, уже говорила, а сегодня — в особенности. Потом вздохнула и покачала головой.

— Тебе виднее, — сказала она уныло. — Далась же тебе эта пирамида! Мало ли где я могла эту чашу подобрать! Может все-таки в Ицкарон уже, а? Сезон дождей на носу… Завязнем мы тут…

Нервная она сегодня, моя маленькая спутница. С самого завтрака. Весь день ходила, ссутулившись, стараясь ступать тихо, словно пугливого зверя выслеживая. Или словно сама от кого-то скрываясь. Говорила мало, понизив голос. То есть мало — это если с предыдущими днями сравнивать, уж поговорить-то Огния любит. Вернее сказать, она больше спрашивает, чем сама рассказывает, но спрашивает много, не стесняясь показывать любопытство.

— Один-два дня ничего не решат, — возразила я. — Я же говорю, я чувствую, что она где-то тут…

— Кому не решат, а кому и очень даже. — Огния снова оглянулась.

— Да что такое с тобой сегодня? — не выдержала я.

— Догоняет он меня, — после некоторых колебаний призналась Огния, — боюсь, что день-два и догонит, если мы и дальше будем тут между этих холмов бродить.

— Кто? — не сразу поняла я.

— Женишок мой, — ответила Огния, поморщившись. — Я от него оторвалась хорошо, а теперь он догоняет, пока мы тут на месте топчемся. Догонит — мало не покажется. Вот уж чего не хочу — так это с ним встречаться опять.

Честно говоря, меня разбирало любопытство: что ж это за жених такой, что заставил Огнию забраться так далеко от родных мест? Я уже пробовала расспрашивать ее на этот счет, но Огния про него рассказывать не желала, только морщила нос и бросала один-два нелестных эпитета, характеризовавших как внешность ее обидчика, так и его умственные способности. По всему выходило, что кто бы он ни был — парень он упорный. Впрочем, оборотни вообще склонны зацикливаться на какой-то одной идее, так что я вполне допускала, что Огния беспокоится не зря. Во всяком случае, проверять мне не слишком хотелось.

— Хорошо, — сказала я.

Перед моим внутренним взором снова возникла насупившаяся мордочка Квени — он всегда такой вид принимает, когда я его ругаю, если он на улице задерживается. Теперь задерживаюсь я. И, действительно, чего ради? Что я, пирамид не видела?

— Завтра пройдем между тех двух холмов, посмотрим, что за ними. Если ничего не найдем, отправимся в Ицкарон. Так быстро, как сможем.

Огния пристально посмотрела на меня своими желтыми раскосыми глазами. Кивнула.

— Спасибо, Лара, — сказала она

Я в ответ только подернула плечами. Всех открытий не сделаешь. Даже если очень хочется.

Солнце уже почти успело спрятаться за горизонт, небо потемнело и кое-где на нем наклюнулись первые, пока еще блеклые звезды.

— А сейчас — ужин, — добавила я, поворачиваясь к костерку, что был разложен за нашей спиной. Над его пламенем, на двух жердях мы устроили кролика, которого я подстрелила, а Огния очень ловко освежевала, используя в качестве орудия все тот же рыбацкий нож. — Кажется, готово…

— Ура! — коротко ответила Огния, и прихлопнула в ладоши.

Интересно, чему она радуется? Тому, что я отказываюсь от поисков пирамиды или ужину? Пожалуй, все-таки ужину — уж очень она кроликов любит, моя маленькая спутница…

Ночью сон бежал от меня. Рядом, под боком, укрытая куском старой парусины крепко спала Огния, я же лежала, лишь прикрыв глаза. Обидно, обидно будет уйти отсюда, так и не найдя ничего. Очень обидно. Не люблю проигрывать. Нет, это не первое поражение в моей жизни. Сколько их было — иди сосчитай. Это — вполне закономерное, удивляться тут нечему. Ну как, скажите, можно отыскать что-то на такой большой территории, не имея никаких сведений об объекте поиска? Разве что чудом. Да, чудо мне сейчас ой как было бы кстати. Наподобие того, какое случилось со мной много лет назад, в самой первой моей экспедиции.

Тогда мне было всего-то четыре с половиной года, и дядя взял меня с собой на раскопки Ополья — не той грозной крепости, что ныне надежно защищает восточный рубеж Суранской империи, а старой пограничной заставы, некогда носившей это славное имя. История обороны Ополья Нергалом Императором, который был в ту пору всего-то десятником, известна очень хорошо. Даже слишком хорошо. Десятки, если не сотни историков уделили этому эпизоду свое ученое внимание: монографий, исследований и рефератов, посвященных этой теме, наберется на целый воз, и это — если беллетристику не считать[80]. Гораздо хуже известно, по крайней мере широкой публике, что спустя шесть лет, место, где стояла застава, было признано не слишком удачным с военной точки зрения. Ее забросили, отдав предпочтение новой, только что отстроенной километрах в пяти к востоку, мощной крепости, которая и унаследовала имя и славу предшественницы, а позже вокруг нее вырос небольшой пограничный городок. Дядя всегда очень интересовался «нергальскими местами», как он их называл, и когда ему выпал шанс провести раскопки старого Ополья, он его упускать не стал. Я же оказалась в экспедиции по самой банальной причине: меня не с кем было оставить. Ребенком я была хоть и любознательным, но весьма спокойным, истерик без повода не устраивала, под ногами у взрослых не путалась, вопросы под руку не задавала — мечта, а не ребенок! — так что дядя почти не раздумывая взял меня с собой. Разумеется, пока взрослые ковырялись в земле, стараясь выкопать остатки ворот заставы, от маленькой девочки требовалось одно: не мешать им. Потому дядя, чтобы я не скучала, выделил мне совочек, ведерко и проволочное ситечко и посадил меня несколько в сторонке от места основных раскопок, поближе к ручейку, где почва была сплошь песчаная и мягкая, но с его точки зрения, как археолога — я это уже позже поняла, когда выросла — бесперспективная. Предполагалось, что, когда мне надоест «искать сокровища», я перейду к выпеканию куличиков, которые у меня получались очень даже недурно.