255
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 389.</b>
…хутор крестьянина Винье. Крестьянин Манао Винье — персонаж драмы Янна «Бедность, богатство, человек и зверь».
256
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 389.</b>
…представителю горной полиции (Bergpolizei)… Здесь имеется в виду отделение полиции, следящее за выполнением правил охоты. Должность горного полицейского исполнял какое-то время Перрудья, персонаж одноименного романа Янна.
257
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 390.</b>
…крышей из березовой коры и дерна… Крышу делали из многих (до девяти) слоев березовой коры, без гвоздей. Чтобы ветер не сдувал кору, сверху насыпали толстый слой торфа или земли.
258
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 390.</b>
…отправляется на сетер… Сетер — высокогорное летнее пастбище.
259
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 391.</b>
…steinrytter. Примерный перевод: корчеватель камней.
260
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 392.</b>
…мачтовая церковь, деревянная. Каркасная, или мачтовая, церковь (ставкирка) — наиболее распространенный в Скандинавии тип деревянных средневековых храмов. Ставкирка опирается на четыре лежня — горизонтальных деревянных бруса, лежащих на каменном основании. В углах они соединены внахлест, образуя прямоугольник с восемью выступающими концами. Вокруг прямоугольника устанавливают вертикальные столбы, соединяя их друг с другом брусьями. У некоторых ставкирок характерной чертой является высокая мачта посредине для поддержки остроконечной крыши и подкоса стен (отсюда название «мачтовые церкви»).
261
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 395.</b>
Там-то и жил портной. Он побывал в Америке. <…> …дочь английского посланника выбрала его в качестве «рабочей лошадки» — помощника на рыбалке. <…> Он кастрировал всех котов, до которых ему удавалось добраться. Янн рассказывал Мушгу (Gespräche, S. 125–126) о «вернувшемся из Америки портном, который кастрировал котов, мучил рыб» и помогал на рыбалке дочери английского посланника. О дочери посланника сохранился особый рассказ (там же, с. 127):
На три месяца, каждый год, сюда приезжал английский посланник де Финдли, со своим маленьким тощим секретарем де Греем. Жена посланника неизменно сидела на балконе и писала маслом: чувство собственного достоинства не позволяло ей выходить на улицу. Совсем иначе была настроена ее дочь, семнадцатилетняя дылда, как казалось, сплошь составленная из бифштексов: ее неуважение к людям заходило так далеко, что прислуживающей ей «рабочей лошадке»
[то есть портному. — Т. Б.]
приходилось одевать и раздевать ее прямо посреди улицы.
262
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 395–397.</b>
Ларс Ол был не лучше, чем портной. <…> Позже Ол стал большим человеком, богачом, я узнал об этом случайно. Он сделался капитанам контрабандистского скоростного катера, предоставленного в его распоряжение старым ленсманом. Об этом человеке Янн тоже рассказывал Мушгу (Gespräche, S. 128):
Совершенно мерзким типом был Ларсен, позже ставший прославленным бутлегером. Он владел моторной лодкой, о которой рассказывали самые невероятные истории. Он был пьяницей, а кроме того личностью особого сорта: его жена давно, еще когда отличалась молодостью и красотой, сделалась любовницей ленсмана Онстада и родила ему незаконного сына. <…> Он
[ленсман. — Т. Б.]
был многократным миллионером и местным царьком: этакий оперный бас, который втайне делал добро и поддерживал семейство Ларсена.
263
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 409.</b>
Рядам с этим камнем садовник — в определенные, одному ему известные ночи — устраивался на ночлег. И спал, без каких-либо неудобств, пока его не будил тролль… Янн рассказывал Мушгу о Норвегии (Gesprache, S. 130–131):
Ко всему этому добавлялся ландшафт: прежде всего грандиозная картина тех высокогорий, что, прерываясь лишь крутыми обрывами к фьордам, тянутся в Бесконечное. Это ландшафт первозданного мира — с северными оленями, лосями, карликовыми березами, морошкой и летним пастбищным хозяйством. Даже краски здесь совершенно другие, чем те, что привычны нам: вода в реках зеленая; небо, когда оно особенно красиво, тоже зеленое. Или речные острова, заросшие кустарником: там царила несказанная меланхолия, и текущая вода порождала первобытную музыку, которую, как казалось, остается лишь записать. И все это еще было заселено призрачными существами, главным образом троллями. «Садовник» в Эурланне постоянно общался с ними, расспрашивал их обо всех важных вещах и потом рассказывал то, что узнал от них, мне и другим.
264
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 409.</b>
Вообще-то тролли — поверенные (Anwälte) животных. Это сближает их с Докладчиком в пьесе «Новый Любекский танец смерти».
265
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 412.</b>
Он был — по эту сторону жизни — недвижен и нем. Смерть-садовник, как персонаж, фигурирует в сказке X. X. Андерсена «История одной матери» и на картине финского художника Хуго Симберга (1873–1917) «Сад смерти».
266
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 413.</b>
…Торденшельд. Петер Янсен Вессель, более известный как Педер Торденшельд (1691–1720) — морской офицер, во время Северной войны вице-адмирал. Родился в Норвегии, но служил датскому королю.
267
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 413.</b>
…доктор Сен-Мишель из Лердала. Янн рассказывал Мушгу о своем пребывании в Вангене (Gespräche, S. 110):
В самом местечке врача не было. Доктор Мишле (Michelet) жил в соседнем поселке и приезжал только раз в неделю на своей ветхой моторной лодке.
Об изменении фамилии доктора в романе см.: Угрино и Инграбания, с. 464.
268
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 422.</b>
…когда спим, мы <…> живем в подземельях, заполненных временами, событиями и представлениями, которые когда-то принадлежали нам и в которые мы, опережая грядущее, отваживаемся спуститься вместе со своими желаниями… Один из автокомментариев к тому, как можно понимать блуждания Густава в трюме деревянного корабля. В пьесе «Томас Чаттертон» ангел Абуриэль говорит поэту (Чаттертон, с. 119):
