Синий — это мужское начало, терпкое и духовное. Желтый — женское начало, мягкое, радостное и чувственное. Красный — материя, грубая, и тяжелая, и всегда являющаяся тем цветом, с которым два другие борются и который они неизбежно преодолевают! Смешай, например, серьезный, духовный синий цвет с красным, тогда ты усилишь синий до нестерпимой печали, и примиряющий желтый — дополнительный цвет к фиолетовому — станет необходимым.
165
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 272.</b>
Я <…> лежал в душной пещере, сооруженной из москитной сетки. Мои ощущения поджаривались в жаркой духовке полудремы. <…> Теплая с гнильцой дымка над всеми предметами, которые ощупываются нашими опухшими глазами; твердая субстанция наших тел становится какой-то осклизлой… Продолжается описание алхимической стадии странствия по ночному морю («Погружения в купель»), которую Юнг описывает так (Таинство воссоединения, с. 206–207, 209):
Как я говорил, процесс трансформации не завершается созданием четверичного символа. Продолжение опуса приводит к опасной переправе через Красное море, что означает смерть и возрождение. <…> В мифологии бессознательное изображают в виде огромного животного, например, Левиафана, или же кита, волка или дракона. Из мифа о солнечном герое нам известно, что в чреве китовом было настолько жарко, что его волосы выпали. Ариелей с товарищами также страдал от страшной жары, царящей в их подводной тюрьме. Алхимики любили сравнивать свой огонь с «адским огнем» или огнем чистилища. Майер дает описание Африки, очень похожее на описание ада: «невозделанная, знойная, опаленная, бесплодная и сухая». <…> Нетрудно заметить, что этот район — животная душа человека.
166
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 272.</b>
Плоское солнце, черный диск, катилось по небу цвета пепла. См. у Юнга (Таинство воссоединения, с. 99 и 103):
Существует также понятие «Sol niger» [черное солнце], которое соответствует nigredo и putrefactio [разложению], состоянию смерти. <…> Психологически это означает временное угасание сознательной точки зрения из-за вторжения бессознательного. <…> Рипли <…> говорит о «черном» солнце, добавляя: «Вы должны пройти через врата тьмы, если хотите достичь белизны райского света».
В другом месте Юнг говорит (Психология переноса, с. 163–164):
Стоящие за всем этим импульсы, конечно, поначалу демонстрируют свои темные стороны, как бы мы ни старались обелить их; ибо неотъемлемой частью делания является umbra solis [тень солнца] или sol niger [черное солнце] алхимиков, черная тень, которую каждый носит с собой, низший, а потому — скрываемый аспект личности, слабость, сопутствующая всякой силе, ночь, следующая за всяким днем, зло, присутствующее в добре. Осознание этого факта, естественно, сопряжено с опасностью стать жертвой тени, но такая опасность также несет с собой и возможность принять сознательное решение не становиться ее жертвой. Видимый враг всегда лучше, чем невидимый.
167
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 273.</b>
…небо вдруг озарилось многоцветным, пламенем, нисходящим. Ни одной молнии я не видел — только немыслимую светлоту. И внутри этого собора из ярчайшего света я разглядел ущелья между ужасными тучами. Какие-то бездны, напластования и быстро разбухающие круглые пузыри, грозящие вот-вот лопнуть… Уже ближайшие секунды застали нас врасплох. Вода хлынула из туч такими беспросветными струями, что стало трудно дышать. Это описание соответствует алхимической стадии «Очищение» (ablutio). См. у Юнга (Психология переноса, с. 220, 223, 226, 230; подчеркивание мое. — Т. Б.):
Появление цветов в алхимическом сосуде — так называемое cauda pavonis [хвост павлина] — означает весну, обновление жизни — post tenebras lux [после тьмы свет]. <…> Побеление (albedo или dealbatio) уподобляется ortus solis, восходу солнца; это — свет, просветление, следующее за тьмой. <…>
<b>Дух Меркурий спускается в своей небесной форме, в качестве sapientia [мудрости] и огня Святого Духа,</b>
чтобы очистить черноту. <…> <b>«Кто испивает от духа, пьет из пузырящегося источника».</b>
<…> После вознесения души, когда тело оставлено во мраке смерти, начинается энантиодромия: nigredo уступает место albedo. Чернота, или бессознательное состояние, получившееся в результате соединения противоположностей, достигает надира, и наступают перемены. Падающая роса возвещает воскресение и новый свет: все более глубокое погружение в бессознательное внезапно преобразуется в просветление свыше. Ибо душа, удалившаяся в момент смерти, не была потеряна: в том, ином мире она образовала живой противовес состоянию смерти в мире сем. 168
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 274.</b>
Впервые в жизни я отчетливо почувствовал, что вместе с силами души были израсходованы и мои телесные силы. Больше того: что в действительности те и другие образуют единый запас, постепенно расходуемый нашей судьбой. То есть главный итог пережитого испытания — осознание Густавом единства душевных и телесных сил.
169
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 275.</b>
…порт Лас-Пальмас. Лас-Пальмас-де-Гран-Канария — одна из двух столиц автономного сообщества Канарские острова.
170
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 275.</b>
…у внешнего мола Ислеты… Ислета — полуостров в окрестностях Лас-Пальмас-де-Гран-Канария.
171
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 276.</b>
…Пуэрто-де-ла-Лус… Порт города Лас-Пальмас; его название означает «порт света».
172
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 277.</b>
…услужливых гуанчей… Гуанчи — коренные жители Канарских островов, которые в ходе испанского завоевания, в XV веке, были отчасти истреблены или проданы в рабство, отчасти же смешались с испанцами.
173
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 277.</b>
…гордых гигантов байо… Народ в Сенегале.
174
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 283.</b>
…умение резвиться в воде, как дельфин. У этрусков и римлян дельфин символизировал путешествие души через море смерти в страну обетованную. В митраизме он был связан с Митрой, символом света. В христианской символике отождествляется с воскресением и спасением. Как эмблема жертвы Христовой, дельфин часто изображался раненный трезубцем. Диониса — в греческих мистериях — сравнивали с дельфином, ныряющим в пучину и поднимающимся на поверхность воды. Считалось, что он бессмертен и существует вне границ пространства и времени, то появляясь, то исчезая в бесконечной цепи воплощений. В кельтском эпосе дельфин связан с поклонением источникам и с силами вод.
