Она была бездетной. Вдовой или незамужней. Она быстро прониклась расположением к нам и по-матерински старалась нам угодить. Вдова (vidua) — один из алхимических образов, которые, согласно Юнгу (Таинство воссоединения, с. 26), «отсылают нас к девственному или материнскому качеству первоматерии, существующей без мужчины и, тем не менее, являющейся „сущностью всех вещей“».
103
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 157.</b>
Люди, которые здесь останавливались, почти все приезжали в город по делам… <…> Они торговали скотам или мясом, работали маклерами, были хозяевами овечьих стад… <…> Ни один из мужчин, которые здесь появлялись, казалось, не был захвачен водоворотом какой-нибудь уводящей с прямого пути фантазии. Постояльцы гостиницы Уракки де Чивилкой описываются так же, как жители сновидческого города в новелле «Свинцовая ночь» (Это настигнет каждого, с. 104):
Жители этого города — ничем не приметные люди, у них обычная жизнь, исполненная забот. Они нетребовательны, усердны, любят порядок. Живут по нескольку десятилетий у себя дома; потом их удаляют, они исчезают где-то на большом черном поле, обрамляющем город. <…> Все они носят одежду, ибо тела их черны как уголь. <…> Если среди них оказывается кто-то белый
[то есть, по логике этой новеллы, относящийся к миру реальности. — Т. Б.]
, достигший возраста, который представляется им самым приятным, это немедленно пробуждает их гнев, ибо они чувствуют себя обойденными, обманутыми. Такого чужака они убивают не сразу: им известен способ медленного, постепенного умерщвления. Тому, кого они хотят вытолкнуть из своей среды, наносят раны. <…> Люди из угля, порой прибегающие к белому гриму, отстаивают свои привилегии.
104
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 163.</b>
Бывает и худшее! «Мы видали и худшее» — фраза-лейтмотив в пьесе «Новый „Любекский танец смерти“», которую повторяет хор участников танца смерти (см.: Деревянный корабль, с. 267, 269; см. также с. 287).
105
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 167.</b>
Так я разрушал бумажный ролик, этот продукт массового производства, и заставлял его воспроизводить мои собственные капризы… Подобные эксперименты с нотными роликами осуществлялись, например, Паулем Хиндемитом (1895–1963) в 1926 году и немецким композитором, сотрудником фирмы грамзаписей «Вельте» Хансом Хаассом (1897–1955) — в 1927-м. Интерпретация эпизода с механическим пианино и рассказ о том, как сам Янн в молодости занимался подобными опытами, содержатся в эссе «О поводе» (Деревянный корабль, с. 387–395).
106
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 177.</b>
…музыканты гамелана… Гамелан — традиционный индонезийский оркестр и вид инструментального музицирования.
107
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 177.</b>
…порядок многоголосого канона напоминает путь крейсера в бушующем море… Позже Хорн сравнит с броненосным крейсером свою симфонию (см.: Деревянный корабль, с. 489–491):
Темп, текст симфонии позволяют заключить, что это трагическое сочинение. Броненосный крейсер.
108
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 178.</b>
…старый человек, у которого война и чума отняли жену и детей: Самуэль Шейдт. Из семи детей Самуэля Шейдта (1587–1654) пятеро умерли во время эпидемии чумы 1636 года. В основанном Янном музыкальном издательстве «Угрино» с 1923 года выходило Полное собрание сочинений Шейдта. Всего вышло четыре тома.
109
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 179.</b>
Я заговорил с Альфредом Тутайном — впервые в этом городе — о кораблекрушении «Лаис». Важно отметить, что этот разговор о кораблекрушении и о галеонной фигуре возникает после первых музыкальных успехов Густава.
110
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 181.</b>
…фотография негритянской девушки. Скорее всего, имеется в виду фотография из книги австрийского антрополога и фотографа X. А. Бернатцика (Н. A. Bernatzik, 1997–1953) «От Белого Нила к Бельгийскому Конго» (1929). (См.: Fluß ohne Ufer: eine Dokumentation, S. 286).
111
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 181.</b>
«Поедем в Африку!» «Может, счастье ждет меня в Африке», — говорит, отправляясь в путь, Странник в «Новом „Любекском танце смерти“» (Деревянный корабль, с. 262–263).
112
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 182.</b>
Тутайн, подобно удлинившейся тени, двигался у нее за спиной… <…> …начал теребить ее платье. Внезапно оно соскользнуло на пол — и юная негритянка предстала передо мной во всем великолепии своей безупречной матово поблескивающей кожи. В «Психологии переноса», в главе «Обнаженная истина», Юнг комментирует алхимический рисунок, на котором изображено следующее (Психология переноса, с. 183–184):
Целомудренные одежды сброшены. Мужчина и женщина стоят друг против друга, не смущаясь, во всей своей естественной наготе. Солнце говорит: «О Луна, позволь мне быть твоим супругом»: Луна говорит: «О Солнце, я должна уступить тебе». Голубь несет ленту с надписью: Spiritus est qui unificat [Дух есть тот, кто соединяет]. Эта ремарка плохо согласуется с неприкрытым эротизмом изображения, ибо если слова, произносимые Солнцем и Луной (братом и сестрой, надо заметить), вообще хоть что-то означают, они определенно должны означать земную любовь. Однако, поскольку посредником объявлен дух, спускающийся свыше, ситуация приобретает и иной аспект: предполагается, что она есть единение в духе.
Сам комментарий (там же, с. 452, 454; курсив мой. — Т. Б.):
Человек предстает таким, каков он есть, демонстрируя то, что было скрыто под маской условной адаптации: свою тень. Тень теперь перешла вверх, в сознание, и интегрировалась с эго, — что означает шаг в направлении целостности. <…> Ассимилирование тени как бы наделяет человека телом: животная сфера инстинктов, а также первобытная или архаическая психе возникает в поле зрения сознания и уже не может подавляться фикциями и иллюзиями. Так человек становится для самого себя той сложной проблемой, каковой он и является на самом деле. Если он хочет вообще достичь хоть какого-то развития, он должен всегда удерживать в сознании тот факт, что он представляет собой такую проблему. Подавление ведет к одностороннему развитию, если не к стагнации, заканчивающейся невротической диссоциацией. <…> Несмотря на все опасности, преимущество данной ситуации в том, что как только обнажается истина, дискуссия может быть сведена к наиболее существенному: эго и тень уже не разделены, но сведены вместе в (предположительно, довольно шаткое) единство. Это — большой шаг вперед; однако шаг этот в то же время заставляет еще явственнее проступить «инаковость» партнера…
