— Не надо меня хватать, и я сам дойду, — запротестовал было Драко, едва они оказались в коридоре, но тут же пошатнулся и вынужден был опереться на анимага, чтобы не упасть.

— Эк тебя развезло, — проворчал Сириус, обняв Драко за талию.

— Я просто устал, — пробормотал Драко. — Очень устал…

— Много навалилось? — спросил Сириус участливо.

— Очень, — признался Драко. — И я не могу отдохнуть…

— Почему?

— Я не могу спать. Мне снятся кошмары — крысы, дементоры, Вольдеморт, — он содрогнулся, как будто имя бывшего Господина причинило ему боль. — Он умел прогонять их, но сейчас он…

Драко осекся и посмотрел на Сириуса почти трезвым взглядом.

— Прости, я вовсе не хотел плакаться тебе.

— Драко, тебе ведь надо кому-то выплакаться, — мягко заметил Сириус.

— Нет, — твердо ответил Драко. — Я не хочу об этом говорить.

У лестницы, которая вела в гриффиндорскую башню, Драко неожиданно остановился.

— Подожди… Мне, кажется, надо собраться с силами.

Сириус, скрестив руки на груди, оперся о стену и с сочувствием посмотрел на Драко.

— Зашел бы ко мне как-нибудь, — сказал он. — Поболтали б, выпили, покурили…

— Трахнулись… — буркнул Драко. В льдисто-синих глазах Сириуса заблестели искры веселья.

— Я солгал бы, если бы сказал, что мне этого совершенно не хочется…

— А!.. — Драко толкнул Сириуса в грудь, лицо его стало почти веселым. — Совратитель! Я знал, что ты меня не просто так зовешь к себе, противный!

Он так выговорил последнее слово, что Сириус покатился со смеху.

— А, я до тебя с весны добираюсь, мой сладенький блондинчик, ты еще не понял! — и он сделал попытку обхватить Драко за талию. Тот, хохоча, принялся в шутку отбиваться. В конце концов, Сириус сгреб юношу в охапку и прижал к себе; неожиданно Драко уткнулся лицом ему в шею и всхлипнул. С внезапной злостью на крестника Сириус произнес:

— Гарри идиот! — одновременно с тем, как Драко пробормотал:

— Поттер кретин…

— Что? — спросили они одновременно, глянув друг на друга. Сириус помотал головой.

— Ты первый.

— Он злится на тебя, — Драко скривил губы. — Не понимаю, как это можно…

— Спросишь у Снейпа, если будет такая возможность, он тебе скажет, — фыркнул Сириус.

— Теперь ты, — вздохнул Драко. Сириус обхватил его лицо ладонями.

— Ты такое сокровище, — серьезно сказал он. Драко горько усмехнулся.

— Ты меня не знаешь…

— Достаточно хорошо знаю, чтобы это понять, — твердо сказал Сириус.

— Вот и влюбился бы в меня, — буркнул Драко. — А я — в тебя… Я так устал, Сириус, — он снова обнял анимага за шею, и они вместе опустились на каменный пол и сели: Сириус — привалившись спиной к стене, Драко — в кольце его рук.

— Я бы и сам рад, но я не могу… — прошептал Сириус в ухо Драко. — Я, увы, давно и безнадежно влюблен…

— Почему безнадежно? — тоже шепотом спросил Драко.

— Потому что мой возлюбленный умер, — ответил Сириус.

Драко повернул голову, чтобы посмотреть Сириусу в лицо, но тот был слишком занят, изучая потолок, и на взгляд не ответил.

— Умер? — переспросил Драко. — Подожди, но это же не…

Сириус наклонил голову и посмотрел на Драко.

— Да, это именно он.

— Но… — Драко на мгновение потерял дар речи. — Я думал, ты с профессором Люпином… Почему он?!

— Ты же знаешь, почему, — слегка улыбаясь, ответил Сириус. — Достаточно посмотреть на Гарри, чтобы понять. У нашей с тобой болезни одно имя, Драко. Точнее, фамилия…

Драко откинул голову на плечо Сириуса.

— Так вот что имел в виду Вольдеморт, — произнес он наконец. — Не она, а он… И ведь ни сказал ни слова неправды. Значит, миссис Поттер была твоим другом?

— Да, Лили Эванс была моим другом, — ответил Сириус. — Моим, Рема, Питера… и моего брата, как ни странно.

— Брата?

— Если позволишь, Драко, я бы хотел рассказать всю историю с самого начала. Ты ведь не против? — спросил он на ухо Драко.

— Нет, — Драко завозился, устраиваясь поудобнее. — Я слушаю.

Мне было двенадцать, когда меня зачислили в Хогвартс. Так захотели родители — они решили, что мой брат, который был младше на два года, должен учиться вместе со мной. Мы всегда были очень близки, и он даже заболел, когда узнал, что нам придется расстаться… В результате, мы поступили в школу одновременно — я на год позже, он на год раньше…

Мы ехали в поезде, разговаривали, волновались… Он был угрюм, я, напротив, взбудоражен и весел. Поезд проехал почти половину пути до Хогвартса, когда дверь нашего купе открылась, и я увидел Джеймса.

На самом деле, он был не один, с ним была целая толпа — друзья, с которыми он вместе поступил в школу, в том числе и Питер Петтигрю, но я увидел только его. Мне ни до, ни после не доводилось встречать человека, который обладал бы такой притягательностью, как Джеймс. Спустя несколько лет, в одной маггловской книжке я встретил фразу «Он умел смеяться на бегу». В ней, как мне кажется, выражено все, что можно сказать о мальчишке-лидере, о мальчишке, в которого влюбляются все без исключения. И это — как раз про Джеймса…

Мы очень долго болтали, всю дорогу до Хогватса. Моему брату не понравился Джеймс, но мне не было до этого дела. С этого дня моя дружба, верность, любовь принадлежали только одному человеку — Джеймсу Поттеру.

Поэтому, когда Шляпа распределила Джеймса в Гриффиндор, мне не оставалось ничего другого, как только пойти за ним следом…

— Подожди-ка, — перебил Драко. — Но ведь ты должен был распределяться раньше Поттера. Я имею в виду, твоя же фамилия на «Б»…

— Тогда она была на «С», — после небольшой паузы ответил Сириус.

Мой брат стоял в списке раньше меня, и был распределен в Слизерин. Когда, распределяя меня, Шляпа крикнула «Гриффиндор», он был в ужасе. Сколько я потом выслушал рыданий и упреков! Я утешал его, как мог, говорил, что такое случается, что это еще не трагедия, и ему не повредит обойтись немного без меня. Потом мы общались все реже и реже, а позже и вовсе почти перестали…

С Ремом я познакомился уже в Хогвартсе. Он приехал в школу чуть позже остальных и распределялся отдельно. Жили мы, естественно, все вместе, и в первое время я и Рем сторонились друг друга — слишком уж мы были разные. От меня всегда было много шума, Рема же редко кто слышал… Джеймс подружился с ним сразу же, как и со всеми, кто ему нравился. Джеймс вообще заводил очень много друзей… А Рем, пожалуй, оказался единственным, кто не попал под обаяние Джеймса и относился к нему критически… что, впрочем, не мешало им дружить. Потом, постепенно, мы — я, Джеймс, Рем и Питер — стали четверкой Мародеров; лидер Джеймс, уравновешенный Рем и сумасшедший я. Питер, подозреваю, попал в нашу команду только потому, что у него не было других друзей, кроме Джеймса.