Он вскрывает истинные чувства, понимаешь? Ведь после того, как я произнесла его там, у мадам Малкин, не только Гарри и Драко влюбились друг в друга. А ты и Драко? Стала проявляться ваша симпатия — симпатия, которую двое умных людей, читающих одни и те же книги, говорящих об одних и тех вещах одними и теми же словами, не могут не испытывать друг к другу. Я и Драко — в тот год мы подружились. Я и ты, наконец. Не изменились только чувства Блэйз и Рона, потому что они всегда были искренни сами с собой и с другими. Вот так-то, — Сольвейг рассмеялась, и этот драконий смех показался Гермионе самым странным и прекрасным звуком, который она когда-либо слышала. — Я, кажется, догадываюсь, что задумала Уизли.

Хотелось бы мне увидеть выражение лица нашей маленькой Малфой! — и драконша снова расхохоталась.

Время текло медленно-медленно, и в конце концов Драко показалось, что он уже вечность сидит на этом каменном полу, глядя в пол, не смея поднять глаз на своего… возлюбленного? Все еще возлюбленного?

Длинные смуглые пальцы Гарри — они всегда казались Драко словно сделанными из дерева, искусно вырезанными, отшлифованными, слегка шершавыми, теплыми и твердыми, — коснулись его подбородка — мягкая просьба поднять голову. Драко так и сделал.

— Не сработало, да? — почти неслышно спросил Гарри, улыбаясь. Драко пожал плечами. Потом Гарри обернулся и посмотрел на Мину. И почти неосознанно придвинулся поближе к Драко, глядя на девушку с каким-то испуганным изумлением.

— Идиотка! — разорвал тишину крик мисс Паркер. — Дура, дубина! Черт бы тебя побрал! Той хотя бы хватило ума все прочитать, прежде чем…

— Это твоя дочь, Паркер! — с удовольствием проговорил Люциус. — Не испорченная воспитанием Снейпа.

Читать не в ее привычках, это наследственное…

— Это и твоя дочь, ублюдок! — взвизгнула мисс Паркер. — Самоуверенная дура, вся в тебя!

— Драко… — Гарри осторожно сжал плечо Драко и кивнул на приоткрытую дверь.

— Снейп, — одними губами произнес Драко.

— Нужна палочка…

— Сидеть! — прошипела Мина, хватая Гарри за руку и глядя на них бешеными глазами. Впрочем… в глубине серых глаз билось что-то… незнакомое. Что-то не ее. Боль. Обида.

— Вытащи нас отсюда, — Драко перегнулся через Гарри, глядя на нее пристально, так, словно хотел загипнотизировать. — Вытащи… — он стремительно провел по ее виску и щеке кончиками пальцев, и ресницы девушки моментально дрогнули, а голова чуть наклонилась, ловя неощутимую ласку.

— Заткнитесь! — грянул над всем этим голос Вольдеморта; мисс Паркер и Люциус моментально замолчали, а Мина, ошпарив Драко бешеным взглядом, вскочила на ноги. — Ну и семейка мне досталась, — прошипел Вольдеморт. — Паркер, Малфой, я буду вынужден поступить с вами грубо, если подобное повторится.

Поднимайте детей и за мной, все. Да, Паркер, кстати, не трогай свою девочку. Она хотела как лучше. И она ничего не испортила, чувства мне и не были нужны…

— Ты нас обманул, — неожиданно произнес Гарри, поднимаясь на ноги. — Ты солгал нам тогда, год назад, ты сказал, что мы любим друг друга, потому что нас заколдовали, ты нам солгал!..

— Только не говори, что ты оскорблен в лучших чувствах, Гарри, — усмехнулся Темный Лорд. — Ты ждал от меня честности? Ты забыл, с кем имеешь дело, мальчик. И не смей обвинять меня в своей собственной дурости, черствости и эгоизме! — Вольдеморт склонился к Гарри, и того окатило волной ярости. — Тебе ведь было удобно думать, что все дело в заклинании, не так ли? Это позволяло тебе не трудиться над своими чувствами. И когда ты охладел к Драко, ты решил, что прошло действие заклинания, хотя на самом деле тебе просто не хватило сил любить его. Сейчас ты готов поклясться ему в вечной любви, но если вдруг вы выберетесь отсюда живыми, сколько времени пройдет, прежде чем ты снова устанешь любить Малфоя? Сколько времени ты дашь ему, мой мальчик? — Темный Лорд кинул насмешливый взгляд на Драко и снова повернулся к Гарри. — Ты думаешь, это просто — любить Малфоя? Ты думаешь, это вообще просто — любить?

— Откуда ты знаешь? — Гарри пришлось сильно напрячься, чтобы говорить — его душил застрявший в горле комок слез. Слез боли, которую причиняли ему слова Вольдеморта, потому что каждое слово было правдой.

— Откуда ты знаешь, что такое любить?

— Знаю, мой мальчик, — безгубый рот скривился. — Потому и не люблю. Это слишком сложно. Но не надо свою любовь и нелюбовь приписывать заклинаниям. Это слишком сложно для любых заклинаний. Это слишком сложно для тебя, Гарри.

— Ты не знаешь, что такое любовь, — слезы все-таки прорвались, но, в конце концов, Гарри это было уже неважно. — Если бы знал, ты бы убил меня еще шестнадцать лет назад.

Драко осторожно погладил Гарри по плечу. Несколько секунд Вольдеморт просто смотрел на них, и лицо его ничего не выражало. Наконец он произнес:

— С чего ты взял, что я хотел убить тебя?

Пораженный, Гарри вскинул на него глаза, но Темный Лорд, сделав знак зачарованному Снейпу, двинулся к двери. В ту же минуту Люциус схватил Драко, заломив ему руки за спину, и мисс Паркер наставила палочку на Гарри:

— Сам пойдешь, или я поволоку тебя?

Гарри обошел ее — палочка все так же смотрела ему в грудь — и двинулся следом за Люциусом и Драко.

Они прошли по коридору до узкой — очевидно, черной, — лестницы, спустились вниз и оказались в подвале.

На мгновение их окружила темнота, но практически тут же вспыхнули многочисленные факелы в настенных креплениях, и надежда Гарри на побег в темноте угасла. Темный Лорд шел впереди, за ним, как пес на поводке — Снейп, дальше — Люциус и Драко, причем палочка отца упиралась в шею сыну. Люциус что-то шептал Драко, но так тихо, что Гарри слышал лишь свистящее шипение. Мисс Паркер шла следом за Гарри, и кончик ее палочки больно колол его спину. Замыкала шествие Мина.

Они спустились еще по одной лестнице, миновали несколько поворотов, откуда тянуло сыростью, наконец, свернули в один, и Темный Лорд засветил палочку. Было очень сыро и холодно; впереди закашлялся Драко.

«Он же совсем голый!» — мысленно ужаснулся Гарри.

— Малфой! — крикнул он, и Люциус чуть повернул к нему царственную голову, по тону угадав, что Гарри обращается именно к нему. — Хотя бы согревающее заклинание сотвори! Он же замерзнет!

— Поттер, вы скоро сдохнете, — хмыкнула над ухом мисс Паркер. — Простуда ему уже не повредит.

Ему холодно, хотел было сказать Гарри, но не сказал. Эта женщина все равно не поймет…

На мгновение он задумался о побеге. Палочка, прижатая к горлу, ясно говорила — одно движение, и Авада Кедавра ему гарантирована. Конечно, это не имело значения, ведь его все равно ждала смерть. Но на несколько шагов впереди Люциус Малфой вел под прицелом палочки Драко, и тот мог расплатиться за одно неверное движение Гарри. Надо было тянуть время в расчете на помощь извне.

Они шли все дальше; под ногами стали попадаться мелкие камни и мусор, и у Гарри снова облилось кровью сердце.

— Драко, ты как там?

— Этот урод выкручивает мне руки и лапает, а так все в порядке, — немедленно отозвался Драко.

Последовал звук короткой пощечины, и следом — раздраженный голос Вольдеморта:

— Люциус, я тебе уже говорил…

— Пусть держит язык за зубами, — медовым голосом отозвался Малфой-старший.

— Если ты до сих пор не научил его держать язык за зубами, сейчас уже поздно начинать, — холодно произнес Вольдеморт.

— Малфой, я тебя лично убью, — сообщил Гарри, стараясь, чтобы голос его не дрожал. Малфой мог подумать, что это от страха…

Драко устал и замерз; ужасно ныла спина, болели выкрученные руки — это было вовсе не обязательно, но отцу нравилось причинять Драко боль. Он сбил ноги в кровь и горячо желал, чтобы они поскорее дошли до места. Там, конечно, его ожидает смерть… но сейчас Драко это было на удивление безразлично. Это не было апатией или спокойствием отчаяния — нет, это было умиротворение. Он умрет любимым.