— Я не стану держать с тобой пари, ты играешь нечестно, — губы не очень хорошо повиновались. Возможно, стоит попросить у нее воды…

— А чему ты сейчас улыбался?

— Тому, какой у тебя пошло злодейский вид, Паркер. Дай воды.

— В этом ты весь, Снейп, — фыркнула мисс Паркер. — Сначала хамишь, потом просишь помощи.

— Я не прошу помощи, — равнодушно отозвался Снейп. — Но ведь не ты моя хозяйка.

— А с чего ты взял? — хищно оскалилась Паркер. — Может, тебя подарили мне за хорошую работу?

— Когда это ты хорошо сработала? Когда сидела в Азкабане, когда проворонила юного Малфоя или когда пустила мне кровь?

— С-скотина! — с чувством произнесла мисс Паркер. — Для умирающего от жажды ты слишком много болтаешь.

— Ты похитила меня для Лорда, — Снейп прислонился головой к стене, внезапно почувствовав непреодолимую сонливость. — Не хочешь рассказать, что ему нужно от меня?

— Он сам тебе скажет.

— Не знаешь, значит, — удовлетворенно резюмировал профессор зельеделия. — Ну что ж, тогда дай мне воды и позволь уснуть.

— Обойдешься!

— Отлично, — пробормотал Снейп. — Тогда, если уж тебя приставили ко мне в качестве охраны, невзирая на все твои способности, которые можно было бы применить с большей пользой, будь добра, развлеки меня историей о том, как тебе удалось выбраться из Азкабана.

Сквозь ресницы он увидел, как на красивом холодном лице появилась усмешка.

— Это доставит мне невообразимое удовольствие, Северус.

— Профессор, я могу войти?

Рем Люпин поднял глаза от контрольных работ хаффлпаффских первокурсников и посмотрел на Гарри. У мальчика был такой вид, словно он засыпает на ходу, и Рем испытал внезапное и очень жгучее желание убить Альбуса Дамблдора.

— Входи, Гарри, — он собрал контрольные в стопку и сдвинул их на край стола. — Чаю, может быть?

— Если можно, — отозвался Гарри, садясь в кресло и откидывая голову на спинку. Рем улыбнулся.

— Я ничего не буду иметь против, если ты уснешь. Но утром у тебя все будет болеть.

— Ох, простите, — Гарри постарался сесть прямо. — Профессор Люпин, я хотел зайти к вам в среду, как вы просили, но у меня не получилось, мы были на тренировке…

— В Слизерине новый ловец, ты знаешь? — Люпин поставил на стол чашки и принялся разливать чай. — Малькольм Бэддок.

Гарри поморщился.

— Да, я слышал.

— А что? Тебе не нравится Малькольм?

Гарри немного промолчал, а потом неожиданно выпалил:

— Я привык играть против Малфоя, — и покраснел.

— У Малькольма меньше опыта, чем у тебя, — дипломатично произнес Рем. Гарри потер глаза руками.

— Да, но… он хорошо летает, я видел, и Драко его тренирует. А я… мне не всегда хватает времени, — он виновато улыбнулся, — и еще я просто боюсь уснуть на метле…

Желание убить Дамблдора, причем предварительно как следует помучив, стало практически непереносимым.

— Ты можешь надорваться, Гарри. Может быть, тебе стоит отказаться от преподавания, как ты думаешь?

— Можно пирожное? — спросил Гарри.

— Конечно, зачем я их принес, по-твоему?

Гарри откусил сразу почти половину пирожного, отхлебнул изрядный глоток чая и произнес с набитым ртом:

— Почему-то все время ужасно хочется сладкого.

— Мозг требует сахара, — рассеянно отозвался Люпин.

— А я не могу отказаться, — Гарри облизнул палец. — Вы знаете, — он улыбнулся, но не Люпину, а своему воспоминанию, — во время Тремудрого Турнира я не знал, как мне продержаться под водой без воздуха. И наступила ночь накануне, а я еще не знал… Мадам Пинс выгнала меня из библиотеки, я просмотрел все книги, что взял с собой, а там ничего не было. И я решил, что завтра подойду к судьям и скажу им, что не могу, что отказываюсь… А потом представил, как Малфой выйдет и будет издеваться надо мной…

— И?.. — осторожно спросил Люпин.

— И я пошел в библиотеку снова, — вздохнул Гарри. — Такая вот фигня…

— Меня всегда удивляла природа человеческих чувств, — неожиданно произнес Люпин. — Как они иногда причудливы… И чем сложнее человек, тем причудливей путь его чувств, — он посмотрел на Гарри в упор. — Я хотел поговорить с тобой о Сириусе.

Гарри насупился.

— Я не хочу говорить о Сириусе.

— Гарри…

— Простите, но я не могу говорить о Сириусе. Вы, конечно, скажете, что нельзя верить словам Вольдеморта, и все в этом роде?

— Нет, Гарри, я…

— Я знаю, что он не лгал. А Сириус не опроверг… мы потом виделись, и он ничего не опроверг! Значит, это было правдой.

— Гарри, ты не можешь судить его за то, что он сделал очень давно, в порыве чувств, и в чем он раскаялся. Гарри, это все — между ним и твоим отцом. Сейчас ты ведешь себя совершенно как Снейп, который наказывал тебя за то, что когда-то сделал ему Джеймс.

— Это другое!

— Это не другое!

— Он предал моего отца, как я могу простить ему это?

Рем фыркнул:

— Не думаю, что твой отец остался недоволен.

— Что? — от изумления Гарри начал говорить шепотом. — Он обманул папу, обманул маму, он обманом заставил ее… с ним… переспать! — последнее слово Гарри выкрикнул. — И вы мне говорите, что мой отец остался доволен?!

— Подожди минутку, — изумленно перебил его Рем. — При чем тут?.. Ты думаешь, Сириус… был с Лили? Так сказал Вольдеморт?

— Да, — резко ответил Гарри. — Он не называл имен. Но суть была понятна.

— Но Сириус никогда не был влюблен в Лили, — возразил Рем.

— Отменно! — фыркнул Гарри. — Значит, он все это устроил, чтобы развлечься. Наверное, это шутка в духе Мародеров…

— Да нет же! — сердито воскликнул Люпин и внезапно осекся, прислушиваясь. Гарри удивленно посмотрел на профессора. Потом перевел взгляд на дверь в профессорскую спальню. Ему показалось, или он действительно услышал какой-то странный и вроде бы знакомый звук? Словно кто-то скулит или плачет…

— Что это? — спросил Гарри.

— Это? — бледный щеки Люпина покрыл легкий румянец. — А это мой… зверек… фамилиар… ты знаешь, ты иди, Гарри, договорим попозже, хорошо?

— Хорошо, — ответил Гарри и торопливо ушел.

С одной стороны, конечно, хорошо, что прервался неприятный разговор о Сириусе. С другой стороны, Гарри было ужасно любопытно, что же прячет Люпин у себя в спальне. Или кого? Фамилиар… ага, как же! Стал бы он так краснеть, если бы речь шла о простом фамилиаре. Нет, тут какая-то тайна? Интересно, имеет ли эта тайна какое-нибудь отношение к тому, что случилось с Миртл?

Ни о каком василиске, разумеется, не могло быть и речи. Так заявила приведенная Гермионой профессор МакГонагалл. Правда, завидев Миртл, она поначалу потеряла дар речи, но быстро пришла в себя, заявила, что с «несчастным случаем» разберутся, что всем давно пора быть в своих спальнях и что не стоит ни о чем распространяться.

Гермиона попыталась рассказать профессору МакГонагалл про слова Миртл о том, что Тайную комнату кто-то открыл, но профессор пресекла эту тему на корню.

— Тайная комната не была открыта, — безоговорочно заявила она и повторила все то, что раньше сказал Гарри: — Во-первых, ее некому открыть, во-вторых, незачем — там ничего нет. А в-третьих, директору Дамблдору точно известно — в Тайную комнату никто не заходил.

Спорить с деканом Гриффиндора было абсолютно бесполезно.

В гриффиндорской гостиной было пусто, только Шеймус сосредоточенно полировал ногти.

— Привет, Шеймус, — бросил Гарри на ходу, устремляясь наверх.

— Привет, — донеслось до него меланхоличное шеймусово. — Ты не пришел на ужин, а тебя спрашивали…

Гарри затормозил.

— Кто?

— Лошадь в кожаном пальто, — ответил Шеймус. — Как думаешь? Мисс Малфой, естественно.

Гарри хмыкнул.

— В чем дело? — слегка нахмурился Шеймус, не отрывая, однако же, взгляда от своих ногтей.

— Просто это так странно прозвучало — «мисс Малфой»… Я почему-то постоянно забываю, что она — сестра Драко…