Мина прыснула.

— Самый популярный мальчик в школе, да? Даже привидения не остаются равнодушными!

— Причем не только женские привидения.

Эта реплика принадлежала Сольвейг Паркер, которая поднималась к ним от озера. Лицо Мины моментально стало мрачнее тучи.

— Что ты там делала?

— Изучала драконов на натуре, — ответила Сольвейг. — Мой дипломный проект.

— Тебе это кажется забавным, да, Паркер? — губы Мины сжались в тонкую линию. — Только это вовсе не забавно. Драконы опасны, деточка, а этот опаснее всех прочих.

— Опаснее всех прочих в этом драконарии — ты! — неожиданно рявкнула Сольвейг, и Гарри с Гермионой изумленно воззрились на всегда такую хладнокровную слизеринку.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, — яростно произнесла Мина.

— Изображаешь из себя Малфоя, да? — насмешливо скривила губы Сольвейг. — Зря стараешься. Грейнджер, — она перевела взгляд на Гермиону. — Эта рыдающая идиотка что, опять залила мой последний приют?

— Пока нет, — отозвалась Гермиона. — Но она близко.

— Разберусь, — кивнула Сольвейг и направилась к замку.

— Побыть одной, значит? — Гарри насмешливо посмотрел на Гермиону. — Ну-ну…

— Вот только не надо этих «ну-ну», — спокойно ответила Гермиона. — Возможно, ты будешь удивлен, но даже мне надо с кем-то общаться. Кстати, Сольвейг — куда как более интересное общество, чем ты.

— Подожди! — Гарри рванулся за уходящей Гермионой, потом притормозил и бросил виноватый взгляд на Мину. — Я сейчас выясню, что там с Миртл, и вернусь. Не обидишься?

— Конечно, обижусь, — улыбнулась Мина. — Уже обиделась.

— Малфой, — хмыкнул Гарри и помчался за Гермионой.

Он нагнал девушек на лестнице. Сольвейг одарила его фирменным мрачным взглядом а-ля профессор Снейп.

— Я тебя совсем забросил, — сказал Гарри Гермионе.

— И она связалась с кем попало, — вставила Сольвейг.

— Я этого не сказал, — возразил Гарри.

— Но подумал, — заметила Сольвейг.

— Прекратите, — улыбнулась Гермиона. — Я же понимаю, Гарри, ты занят…

— Да и девушки требуют внимания, это не то же самое, что с юношами, — опять вмешалась Сольвейг.

— За что ты не любишь Мину? — спросила Гермиона слегка раздраженно. Сольвейг приподняла брови.

— А за что мне ее любить? Потому что она девушка, что ли? Прости, моя любовь к собственному полу не распространяется на девиц, которые крадут у моих друзей имя, внешность и возлюбленных.

— Гарри не вещь, чтобы его красть! — рассердилась Гермиона.

— Насчет имени и внешности ты, значит, со мной согласна, — резюмировала Сольвейг.

— Паркер!

— Грейнджер!

— Лестница поменяла направление, — заметил Гарри.

— Не похоже, чтобы тебя это расстраивало, — буркнула Сольвейг.

— А мне нравится смотреть, как вы ругаетесь.

— Просто удивительно, как запросто ты это произносишь, Поттер, — фыркнула Сольвейг. — Надо полагать, предмет нашего спора тебе давно стал безразличен.

— Если ты о Мине, то…

— Я не о Мине, черт тебя подери! — вспылила слизеринка. — Я о Драко! О Драко, которого ты бросил!

— Ну конечно, тебе принципиально важно, чтобы все оставалось по-старому, верно? — прищурился Гарри. — Чтобы ты могла самой себе подтвердить собственную значимость, чтобы твои усилия не пропали даром…

Лицо слизеринки окаменело. Она отвернулась от Гарри и Гермионы и, скрестив руки на груди, стала ждать, когда лестница причалит. Гермиона сердито посмотрела на Гарри, и тот ответил ей не менее сердитым взглядом.

Наконец лестнице надоело болтаться в воздухе, и она подплыла к одному из этажей. В гробовом молчании троица ступила на твердый пол, и Сольвейг быстро зашагала к туалету Плаксы Миртл.

— Не смей с ней ругаться! — зашипела Гермиона на ухо Гарри. — Ты не видишь — она расстроена! У нее пропал единственный родной человек, и она даже не знает, жив ли он! А если бы не ваша с Малфоем дурацкая выходка, если бы не это ваше бегство, со Снейпом было бы все в порядке!

— Я-то тут при чем? — шепотом огрызнулся Гарри. — Не я же это затеял!

— Что вы там шипите? — рявкнула Сольвейг. — Ненавижу, когда шипят у меня за спиной!

И она с силой толкнула дверь в туалет. Гермиона увидела, как дверь открылась, но Сольвейг почему-то не вошла внутрь, а остановилась на пороге, как будто что-то забыла. А потом тихо произнесла нечто такое, от чего у Гермионы вспыхнули уши и лицо.

— Это тебя Малфой научил так ругаться, да? — спросил Гарри, подходя к Сольвейг. И тоже застыл на пороге. — Миртл… — произнес он наконец.

— Да что там?! — Гермиона почти оттолкнула Сольвейг и заглянула в туалет. Сначала она не поняла, что произошло — туалет был таким же, как обычно, только воплей Миртл не было слышно. Долей мгновения спустя она заметила какое-то движение под потолком и вскинула голову.

Метрах в двух над полом, почти под самым потолком в воздухе парила черная, как будто вымазанная в копоти, и совершенно неподвижная Плакса Миртл. Еще одной доли мгновения Гермионе хватило, чтобы вспомнить, где она уже это видела.

— Василиск! — воскликнула она. За ее спиной голос Сольвейг размеренно и даже как будто задумчиво произнес:

— Тайная комната вновь открыта. Трепещите, враги Наследника!

Его дорогая подруга всегда отличалась склонностью к садизму и неприятным шуткам. Еще она была вуайеристкой, но это к делу не относится.

Северуса крайне забавляло ее сходство с Люциусом Малфоем. Нет, не внешне, разумеется, — внешне они были разными, как ночь и день. Более того, на факультете Слизерин не нашлось бы других двоих учеников, которые ненавидели и презирали бы друг друга больше, чем Люциус Малфой и мисс Паркер. Малфой кичился чистотой крови, и потому девушка, чье происхождение было темнее, чем ее волосы, не могла не вызывать у него законного чувства презрения. Тем более что она, в силу непостижимых для омываемого чистейшей колдовской кровью малфоевского ума причин, попала на факультет Слизерин. На тот самый факультет, который основал приверженец чистой крови Салазар Слизерин; на той самый факультет, что выпустил из своих темных недр Лорда Вольдеморта.

Если бы Люциус имел привычку прислушиваться к чужому мнению, например, к мнению худенького черноволосого мальчика, слишком рано отправленного в школу, он, возможно, уяснил бы себе, что чистая кровь — это еще не все, что нужно Слизерину и Вольдеморту. Возможно, он вспомнил бы, что последний в той же степени Том Реддль, в какой и Лорд Вольдеморт. Самый страшный маг столетия — маг с нечистой кровью, вот что Люциусу следовало бы помнить.

Когда Северус присоединился к Вольдеморту, он узнал, что Лорд не гнушается услугами магглов и полукровок, если они могут принести пользу. Таким ценным приобретением была мисс Паркер, девушка без имени и сердца, хладнокровная, отважная, умная, отлично владеющая боевыми заклинаниями и практическими всеми видами оружия. Конечно, у нее был несносный характер, и она была никаким дипломатом — те черты, что сколько-то отличали ее от Малфоя. Но в жестокости, подлости, хитрости они были схожи.

Почему из всех слизеринцев мисс Паркер выбрала именно его, Северуса Снейпа, тощего, носатого, растрепанного и неухоженного — на этот вопрос Снейп не знал ответа. Классу к пятому женская половина школы разделилась на два лагеря — фанатки Люциуса Малфоя и фанатки Джеймса Поттера — иногда они даже устраивали бои без правил. Но мисс Паркер не принадлежала ни к одному из этих лагерей. Ей нравился Снейп.

Все первые шаги всегда были ее шагами. Приглашение на рождественский бал, на танец, поцелуй, назначение свидания, признание в любви… Да, она призналась ему в любви. Глядя сейчас в эти синие непрозрачные глаза, Снейп не мог поверить, что это было на самом деле, а не приснилось ему.

— Держу пари, ты вспоминаешь прошлое.

Собственная склонность к садизму не раз вызывала у Паркер раздражение. «Я похожа на какую-то картонную злодейку!» — возмущалась она. Это воспоминание насмешило Снейпа, потому что сейчас, облаченная в черную кожу, с забранными наверх волосами, с плетью в руке, мисс Паркер как раз и напоминала эту самую картонную злодейку.