И вспомнил, как под этот напев сквозь сон ему виделись колышущиеся верхушки корабельных сосен, серебристо-белые, как волосы Драко, паруса стройного корабля, резной лебедь, и сам корабел на носу своего детища, высокий и стройный, со струящимися по ветру волосами цвета лунных лучей, снега или платины, с серыми, как туман, глазами, с изумрудом на груди и сияющим алмазом в волосах.

— Экспекто Патронум!

И Сохатый, ринувшийся на помощь своему сыну, тоже был серебристо-серым, как лунные лучи и туман.

Потом Гарри стоял на коленях и неистово целовал холодные, едва дышащие губы, слышал спешные шаги и сердитые голоса, и низкий голос Снейпа над ним произнес:

— Драко, позволь ему помочь.

Гарри расхохотался и смеялся, пока не заревел. Его подняли на руки и понесли, а он предпринимал слабые попытки вырваться и приговаривал:

— Не оставляйте его одного. Не оставляйте его одного.

Впрочем, этого они уже не помнил. Это ему рассказал Дамблдор много позже.

Вот так все это было А потом кошмар стал иным. Гарри снова был самим собой — тем, над кем склонялся дементор, готовясь для поцелуя, и глаза Гарри не были завязаны. Черная голова оказывалась вплотную, капюшон слетал — и перед Гарри представало лицо Драко. Драко Малфой приближал свои губы к гарриным, чтобы выпить его душу поцелуем. Глаза его были холодны, рот кривился в насмешливой и жестокой усмешке, лицо — белое и прекрасное — казалось нечеловеческим.

Наверное, этот сон о чем-то говорил. Например, о том, что Драко выпьет душу Гарри до последней капли, если их ненормальная страсть не прекратится. Вдали от Драко Гарри припомнилось все, что он когда-либо слышал о гомосексуализме, и почему-то мнение тети Петунии, дяди Вернона и приходского священника казалось все более и более правильным… Министерские чины, что допрашивали его, всякий раз начинали заикаться и отводить глаза, когда тема допроса касалась его с Драко отношений. Назойливые репортеры, которых иногда пускали к Гарри, скрывая под смущением жадные и похотливые усмешки, спрашивали его, как развивались его отношения с «мистером Малфоем-младшим», первый ли этот гомосексуальный опыт Гарри, нравятся ли ему другие парни, и что он чувствует к Драко Малфою… Три месяца подряд Гей-Который-Выжил был главной темой всех информационных изданий волшебного мира. И как бы не старались все эти статьи делать вид, что нет ничего странного и предосудительного в том, что герой волшебного мира предпочитает мальчиков, ощущение грязной сенсации никуда не девалось, убеждая Гарри: он и Драко — это ненормально.

Наверное, такое же мнение сложилось у Драко, потому что при их встрече в Хогвартсе он был холоден и вежлив. Больше не могло быть вражды не на жизнь, а на смерть. И ничего другого тоже не могло быть — Гарри это понял сразу же. Впрочем, он сомневался, что Драко беспокоит ненормальность отношений между двумя мальчиками. Наверное, у его холодности были другие причины, но какие — Гарри не мог и не хотел разбираться. Ему хотелось, чтобы эта история была забыта, а еще лучше — чтобы ее вообще никогда не было. Но это было невозможно.

— О чем задумался, Поттер?

— Почему тебя вдруг это заинтересовало?

Серые сумерки сменились ночной темнотой, на небо выкатился бледный месяц и начали зажигаться первые звезды, а они все ехали. Гарри недоумевал, почему бы им было не перенестись ближе к месту назначения или не полететь, но после неудачи с вопросом, куда они едут, Гарри решил у Малфоя ничего больше не спрашивать. Потому он слегка удивился, когда Драко заговорил.

— Да так, — ответил он на вопрос Гарри. — Подумал, что стоит поддержать разговор.

— Долго нам еще ехать? — спросил Гарри.

— Устал? — без малейшего намека на насмешку, даже с какой-то заботой в голосе спросил Драко.

— Нет, просто интересно.

— Недолго. Минут двадцать.

И снова наступило молчание, прерываемое лишь мягким ревом двигателя. Гарри думал о том, почему он только что солгал Малфою, если тот даже не думал издеваться над ним. Очень хотелось что-нибудь сделать, чтобы унять ноющую от долгого сидения прямо спину и шею…

— Расслабься.

Гарри вздрогнул.

— Расслабься, — повторил Драко. — Можешь сесть ко мне поближе, незачем держать это пионерское расстояние. Я тебя не съем.

«Да что я, в самом деле, как девочка!» — раздраженно подумал Гарри, чуть придвинулся к Драко, обхватывая руками его талию, и приник к его спине.

— Тебе не тяжело?

— Нет. Так удобнее?

— Да, спасибо, — ответил Гарри, и добавил: — И теплее.

И тут же прикусил язык, сообразив, что Драко может расценить его замечание как приглашение к флирту.

— Это хорошо, — прозвучал равнодушный голос Малфоя. — Ты дурак, Поттер, ты мог сделать это несколько часов назад.

Гарри промолчал.

Тело Малфоя было теплым, от его волос пахло чем-то горьковато-свежим, и Гарри почему-то подумалось, что этот запах совершенно не вяжется с Драко. И тут же на смену этой мысли пришла другая — не вяжется с тем Драко, который был любовником Гарри прошлой зимой, а вот с этим холодным призраком очень даже вяжется.

Его начало клонить в сон, и он уронил голову, уткнувшись носом в ту часть тела Драко, где заканчивается шея и начинается плечо. На грани сна и яви ему вдруг показалось, что последние несколько месяцев ему приснились, и что они сейчас находятся в «тайной комнате»… Драко поворачивается к нему, по губам его скользит нежная улыбка…

Не вздумай спать, Поттер. Мы еще не закончили…

Драко… я хочу спать…

Спорим, что нет?

Лицо Драко приближается, его глаза странно мерцают… Вот он наклоняется и прикасается губами к губам Гарри. Сначала легко, потом сильнее, а потом его рот полностью зарывает гаррин, прекрывая доступ воздуха, и Гарри чувствует, что задыхается, и что его высасывают, проникая языком все глубже и глубже, к сердцу, заглатывают воздух, кровь, тепло… и внутри все чернее и холоднее… и пусто… пусто…

Мотоцикл остановился, и Гарри, вздрогнув, открыл глаза. Увидел прямо перед собой лицо Малфоя — и отпрянул, еле сдержав крик.

— Задремал, Поттер? — приподнял брови Драко.

— Д-да… — заикнулся Гарри. — Кошмар… приснился…

— Со мной в главной роли? — проницательно усмехнулся Малфой. — Приехали, Поттер.

Гарри огляделся мотоцикл стоял у запертых чугунных ворот. Было уже совсем темно, и в темноте Гарри увидел светящиеся окна старинного замка, чьи смутно различаемые контуры навели его почему-то на мысли о вампирах.

Гарри слез с мотоцикла.

— Не спеши, Поттер.

Обернувшись, он увидел, что Драко шарит по карманам.

— А что такое?

— Снейп, — начал Драко, доставая пачку сигарет и зажигалку, — не любит, когда курят у него дома.

Он прикурил, осветив руки и лицо вспышкой. У него растрепались волосы; еще Гарри приметил синие тени под глазами и потрескавшиеся губы и в очередной раз удивился, как этому человеку удается выглядеть невероятно красивым всегда, при любой ситуации — в синяках ли, проведшим ли бессонную ночь, с покрасневшими ли от слез глазами, скривившим ли губы в гнусной усмешке…

— Что такое, Поттер?

— Ничего, — соврал Гарри, сделав вид, что изучает особняк. — Так мы едем к Снейпу?

— Не то что бы. Скорее, к Сольвейг. Но она живет в доме Снейпов, — Драко затянулся. — Так что получается, что мы едем к Снейпу. Куришь?

— Нет.

— Правильно. Совершенно ни к чему.

— Почему к Снейпу? — спросил Гарри. Драко выдохнул струйку дыма ему в лицо и ответил:

— А почему бы и нет?

Гарри чуть покраснел под насмешливым взглядом Малфоя и решил больше ничего не спрашивать.

— Что это такое?

— Смотря что вы имеете в виду, профессор.

— Ты прекрасно знаешь, что, несносная девчонка! Что ты сделала с головой?!

— Это называется стрижка, если ты не знаешь. Ты не поверишь, но некоторые люди стригут волосы. А некоторые их даже моют!