— Я же велел тебе вытащить его наружу!

Крыса, взвизгнув, нырнула назад в лаз, а Драко упал на колени, зажимая уши.

— Вы не могли бы не орать так, профессор?!

— Можете не пищать, Малфой, я вас все равно не слышу, — прозвучал голос Снейпа, ставший, слава Богу, немного потише. — Через три минуты выскажете мне все свои претензии, а пока… прячьтесь!

Грохот его голоса ударил по ушам, и Драко нырнул в крысиный лаз инстинктивно, даже не разобрав до конца, что именно крикнул ему Снейп.

Новый грохот заставил его скорчиться в три погибели, зажимая уши руками — загрохотали замки, заскрипели ржавые дверные петли, дверь в камеру отворилась, и кто-то с чудовищным гоготом втолкнул в камеру человека. Пол содрогнулся и содрогнулся второй раз, когда дверь захлопнулась. Драко пулей вылетел из-под свода крысиного лаза — мышцы и кости снова скрутило; еще мгновение, и его, принявшего нормальные размеры, расплющило бы в крошечной норе.

— О, вся компания в сборе, — недовольно буркнул Снейп. — Вас вообще не должно тут быть, Малфой! И почему вы голый?!

Однако Драко его не слушал. На полу камеры, избитый, окровавленный, в разодранной одежде лежал его Гарри, и Драко бросился к нему.

— Гарри, милый, родной мой… — Драко приподнял бесчувственного юношу и осторожно похлопал по щекам. — Хороший мой… ну приди в себя… это я, твой Драко… Гарри, милый…

— Больно… — одними губами выговорил Гарри. Драко осторожно положил его голову к себе на колени; одной рукой он безостановочно перебирал волосы возлюбленного, другой гладил его по лицу, не замечая, что по щекам катятся слезы. — Мокро… — снова шепнул Гарри, приподнял руку и провел пальцами по щеке, куда упали слезы Драко.

— Ты… ты как? — Драко склонился к нему, почти касаясь губами лица Гарри. Тот приоткрыл глаза.

— Не очень. Привет. А ты как?

— Привет, — шепнул Драко, поневоле улыбаясь. — Тоже не очень.

Гарри приподнялся, пытаясь сесть. Драко подставил плечо, и Гарри откинулся на него.

— Профессор? — Гарри, прищурившись, вглядывался в Снейпа, который с нескрываемым раздражением наблюдал за встречей влюбленных. — Вы не поверите, но я рад вас видеть. А у нас такое происходило, жаль, что вас не было…

— А уж мне как жаль, — голос Снейпа был переполнен сарказмом.

— Где мы находимся? — спросил Гарри. — Я совершенно ничего не вижу, мои очки разбили…

— Мы в доме Реддлей, — ответил Драко.

— А это — моя камера, — добавил Снейп, обведя рукой помещение. — Уже семь месяцев, — он скривил губы в усмешке.

— Дом Реддлей, — прошептал Гарри и завозился, пытаясь высвободиться из объятий Драко. — Да отпусти же меня, я и сам могу сидеть!

Тонкие руки моментально разжались, и Драко, отстранившись, холодно произнес:

— Пожалуйста…

Но не успел он, как собирался, встать и отойди подальше от неблагодарного сукиного сына, в которого по недоразумению влюбился, как Гарри развернулся, поймал его в объятия и прижал к себе.

— Что эта скотина с тобой сделала?! — глухо прорычал он в плечо Драко.

— Ты про профессора? — спросил, улыбаясь, Драко. — Ужасно — он заставил меня прокатиться верхом на крысе по крысиному лазу. Откуси ему нос, солнышко…

Откуда-то сбоку раздался раздраженный хмык Снейпа. Гарри оторвался от плеча Драко.

— Так ты в порядке? — жалобно спросил он. — Эта сволочь… он пришел такой сияющий, довольный… мне хотелось глотку ему разорвать… а я ничего не мог сделать…

— Ничего, было и хуже, — пробурчал Драко. — Хотя мне несколько холодно — он не оставил мне ничего из одежды…

— Я его убью! — прорычал Гарри.

— Не переживай так, у меня дома полный шкаф шмоток, — пожал плечами Драко.

— Ты невыносим, — Гарри прижался губами к обнаженному плечу. — Иди сюда…

— О, нет… — пробормотал Снейп.

Наверное, следовало отвернуться… но этот порок всегда был сильнее его… порок, завладевший им в тот момент, когда он, ведомый мисс Паркер, увидел своего брата и Люциуса Малфоя, сплетенных в любовном объятии как в схватке. Эти были другими. Страсть их не была дикой. Глядя, как они целуются, одновременно бешено и нежно, умирают от запоздалой тоски и тают в объятиях друг друга, Снейп ощутил внезапный прилив острого одиночества. Одиночества, которое не восполнить ничем — ни любимым делом, ни толпой студентов, ни единственной дочерью. Одиночества, которое заставляет человека тоскливо глядеть в ночь и беззвучно кричать: «Где ты?!» И не получать ответа, потому что, может статься, и нет на земле того, кто мог бы ответить.

— Я тебя люблю, — прошептал Гарри, сцеловывая мокрые дорожки со щек Драко. — Ты меня простил?

— Дурак гриффиндорский, — пробормотал Драко, и Снейп с ним согласился. Пора было прерывать эту идиллию.

— Я рад за вас, господа, — произнес он самым сухим своим тоном, — но нам надо подумать, как выбраться отсюда. Поскольку мистер Малфой не пожелал меня слушать и вместо того, чтобы выбираться из дома, решил меня навестить…

— Остроумны вы, профессор, — едко заметил Драко. — И что бы я стал делать, один, голый, прошу прощения, без волшебной палочки?

— А на кой черт вы притащились сюда? — приподнял брови Снейп.

— Вы же собирались как-то выбираться отсюда, — возразил Драко. — Вот и подумаем, как нам выбраться вместе. Как вы, кстати, ухитрились сварить Уменьшающее зелье?

— Меня держат под Империусом, чтобы я варил зелья для Вольдеморта, — пожал плечами Снейп. — Но когда человека слишком долго подвергают Империусу, разум начинает сопротивляться. Вырабатывается что-то вроде иммунитета…

— Да, как у Барти Крауча, — вставил Гарри.

— Поттер, вы несносны, — раздраженно заметил Снейп. — Почему вы вечно перебиваете старших?

Гарри побледнел, потом покраснел и опустил глаза. Драко мимолетно задумался, а будет ли он так же реагировать на подколки Снейпа лет эдак тридцать спустя? И тут же холодом полоснул по венам другой вопрос — а будут эти тридцать лет?

— В процессе работы я стал тайком готовить другие зелья. В том числе Уменьшающее и еще одно полезное зелье, — Снейп усмехнулся, — которое называется нитроглицерин.

Гарри вскинул голову.

— Нитроглицерин? Вы умеете готовить нитроглицерин?! Зачем?

— Затем, Поттер, что нет колдовского зелья, которое обладало бы такой же взрывной силой, — ответил Снейп. — А я не хотел удостоиться сомнительной чести стать изобретателем велосипеда.

— Что такое нитроглицерин? — нахмурился Драко.

— Это вещество большой взрывной силы, мистер Малфой, — ответил Снейп, и по блеску в его глазах можно было легко догадаться, что он очень доволен собой.

— Так, может, прекратим эти разговоры? — Драко вскочил на ноги. — Все-таки, сэр, вы несносны. Не можете не устроить представление.

— В лучших традициях своего учителя, не так ли, Снейпи? — проворковал женский голос. В дверном проеме стояла улыбающаяся мисс Паркер, ехидный Люциус и скалящаяся Мина. А в центре скульптурной группы «Злодеи» — сам Лорд Вольдеморт.

— Ох, Сольвейг, я умоляю тебя, не беги так! — воскликнула Гермиона, едва переводя дыхание. Сольвейг неслась впереди широкими шагами — казалось удивительным, что человеческое существо, и тем более девушка, которым от природы положено семенить, может шагать так широко.

— Я бегу?! — возмутилась Сольвейг. — Это я еще не бегу! Ну-ка, иди сюда! — она схватила Гермиону за руку и потащила за собой.

— Сольвейг, — задыхаясь, проговорила гриффиндорка, — куда… ты меня… тащишь?

— Нам надо отойти подальше от замка, чтобы мы могли отбыть из Хогвартса, — ответила Сольвейг.

— Хотелось бы тебе напомнить, что замок окружает барьер, который нельзя преодолеть, — пропыхтела Гермиона, почти переходя на бег. — Я думаю, что Дамблдор восстановил его в первую очередь…

— Восстановил, — согласилась Сольвейг. — Но это не помеха.

— В каком смысле?

— Сейчас придем — увидишь, — ответила Сольвейг.

— А нам для этого непременно надо гнать?