Чем старше мы становились, тем крепче я привязывался к нашему командиру. Постепенно мои друзья начали замечать, что я, в отличие от них и от прочих наших сверстников, совершенно не интересуюсь девушками.

Рем был первым, кто понял, в чем дело, и только ему я смог рассказать о том, что влюблен в Джеймса…

Я ни одной минуты своей жизни не надеялся на взаимность. Во-первых, рядом всегда была Лили — надо сказать, именно я познакомил ее с Джеймсом. Лили училась в Рейвенкло; на уроках Арифмантики она занималась вместе с моим братом, а я тогда еще поддерживал с ним отношения и через него познакомился с Лили. Мы как-то сразу почувствовали обоюдную симпатию, и я оставался ее лучшим другом до конца ее жизни… Я никогда не винил ее в своей беде — виноват был я сам, моя природа; а еще было во-вторых, которое называлось «законченный натурал Джеймс Поттер». Не то чтобы мы разговаривали на эту тему… я просто не мог рассказать ему о своей природе и о своих чувствах. Я боялся потерять его дружбу. Позже я часто спрашивал себя, могло ли быть иначе, сложилась бы по-другому моя жизнь и его, если бы я все-таки набрался смелости и сказал Джеймсу, что на самом деле я не друг ему и не хочу им быть, что я люблю его, хочу его, мечтаю о том, чтоб он обнял меня не по-дружески, мечтаю узнать вкус его губ… Но я не подал ему ни малейшего знака.

Мы закончили школу. Я и Джеймс поступили в Школу авроров, Лили и Рем — в Британский Университет Магии, Питер нашел бумажную работу в Министерстве Магии. Наверное, ты думаешь, что раз я остался с Джеймсом, я мог повернуть ситуацию в свою пользу… Не знаю, наверное, но я этого не сделал. Может, меня остановил все тот же страх, может, я не хотел предавать Лили, но я так и остался верным другом Мягколапом.

— А твой брат? — спросил Драко.

— К тому времени мы совсем перестали общаться, — ответил Сириус. — Я уже был Блэк… меня изгнали из рода, и он этому способствовал. Это не укрепило наши отношения, должен тебе сказать… Он учился в том же университете, что и Рем с Лили, поддерживал с ней отношения… Он был немного влюблен в нее, вроде бы, но, так же, как и я, ровным счетом ничего не сделал, чтобы завоевать, а мог… Единственный благородный поступок в его жизни! — с неожиданной злостью добавил Сириус.

— Не единственный, — тихо возразил Драко. Сириус опустил голову — Драко смотрел прямо ему в глаза. — Я понял, о ком ты говоришь. Но продолжай…

На свадьбе Лили и Джеймса я был шафером. Я так напился под конец, что малыш Питер сказал мне, будто я похож на человека, чья возлюбленная выходит замуж за другого. Наверное, именно он пустил слух, что я влюблен в Лили… подозреваю, что этот слух докатился до Джеймса, и когда он узнал, что среди Мародеров есть предатель, он в первую очередь заподозрил меня.

Ты, наверное, не знаешь всей истории; суть ее вкратце такова: после рождения Гарри Вольдеморт начал охоту за Поттерами, и тогда Лили и Джеймс решили воспользоваться Хранителем Тайны. Дамблдор предлагал себя — он знал, что среди Мародеров есть шпион. Лили хотела, чтобы это был я… Я согласился, но в последний момент предложил Питера. Это должно было сработать как блеф — надежнее всего, думал я, спрятать вещь не там, где ее не найдут, а там, где не станут искать. Джеймс с легкостью согласился.

Лили была против, но он ее убедил… Подозреваю, он просто закатил сцену ревности — Джеймс был страшно ревнив. Самое смешное, что у него не было ни единого повода, в то время, как у Лили — был. Это и есть суть моей истории. Одной прекрасной — действительно прекрасной — ночью Джеймс изменил своей жене со мной.

Как-то раз, незадолго до тех жутких событий октября, Лили, которая к тому времени уже работала в Департаменте Магического Сотрудничества, отправили в командировку как переводчика — она блестяще знала с десяток языков, в том числе и славянские. Джеймс впервые остался дома без жены, с Гарри и нянькой.

Лили уезжала вечером; днем я пришел к своему брату, с которым не разговаривал уже несколько лет, и попросил у него Всеэссенции.

До сих пор не знаю, почему он пустил меня на порог — за одно слово, сказанное мне, его полагалось тоже изгнать из рода. Он вдоволь поиздевался надо мной, но дал мне зелья и даже волосы Лили — она как-то подарила ему прядь на память… Может, мой вид вызвал у него жалость, может, он рассчитывал, что Джеймс что-то поймет и войдет во вкус, и это даст ему шанс с Лили, может, ему просто нравилась вся ситуация…

Я бы не удивился…

Ночью, в полночь, я пришел в дом Поттеров. Я уже принял Всеэссенцию, и у меня был с собой запас во фляжке. Я сам открыл дверь — у меня были замечательные отмычки. Все уже спали… Я вошел в спальню и разбудил Джеймса.

Не могу вспомнить, что я ему наплел. Что-то про встречу, которую отменили и про нерадивых работников, которые не сумели подготовить портключ… Мы не очень-то много разговаривали. Черт знает, как я ухитрялся не забывать той ночью про Всеэссенцию. Я был с Джеймсом. Пусть я не был собой, пусть я даже не был мужчиной — все это не имело значения, потому что я был с Джеймсом. С Джеми… Я никогда не называл его так — для друзей он был Джеймс, Джим, Рогалис… А я всегда мечтал называть его Джеми…

Под утро я наложил на него Обливиате, а потом — Усыпляющее заклятие. Что бы там ни было, я ушел от него действительно счастливым. Мне до сих пор не жаль, что я так поступил.

Но это был последний раз, когда я видел Джеймса живым. Вполне возможно, что именно в эту ночь Питер давал своему Господину свой главный отчет.

Сириус замолчал, и Драко был этому рад — ему бы не хотелось, чтобы анимаг рассказывал, как он нашел своего возлюбленного мертвым. Он слишком хорошо знал, что значить терять любимого, и ему вовсе не хотелось знать, что значит — терять навсегда…

— Лучше б он был жив, — после короткой паузы произнес Сириус, не оправдав надежд Драко. — Лучше б он был жив, пусть бы даже я мучился, глядя на его счастье, всю жизнь. Но мне бы не было так пусто…

— Гарри несчастлив, — произнес Драко так, словно возражал, хотя никто не утверждал обратного.

— А ты хочешь, чтобы он был счастлив? — спросил Сириус и нежно поцеловал Драко в висок. — Или хочешь, чтобы он был с тобой?

— Я хочу, чтобы он перестал меня мучить, — сквозь зубы ответил Драко. Сириус вздохнул.

— Вряд ли он знает, что мучает тебя. Ты же не говорил ему об этом, верно?

— Но он же не совсем дурак! — воскликнул Драко. — Он же знает, как я к нему отношусь!

— Он знает, как ты к нему относился, — возразил Сириус. — Драко, милый, нам кажется, что все должны понимать, что мы чувствуем, без слов, но на самом деле это вовсе не так…

Ответом ему было сердитое молчание. Сириус не имел понятия, какими словами можно облегчить боль Драко, поэтому он просто обнял слизеринца крепче и в очередной раз удивился, почему этот красивый и невероятно сексапильный юноша не вызывает у него никакого желания, кроме как прижать его к себе и защитить от всех бед и страданий мира. Словно держишь в руках птенца…

— А почему ты решил, что я с Ремом? — спросил он наконец, просто желая сменить явно неприятную для Драко тему разговора.