— Обожаю тебя, — Гарри улыбался, счастливо и беспомощно. — Просто обожаю.

Сольвейг слетела по ступенькам, перепрыгивая через три, пронеслась по холлу и резко затормозила перед дверями в Большой зал. Немного постояла, переводя дыхание, нервно пригладила волосы, что не возымело, впрочем, ни малейшего эффекта, и степенно вошла.

В Большом зале царил полумрак; на настоящем небе, отражавшемся в зачарованном потолке, уже зажглись звезды. Сам же зал был превращен то ли в рощу, то ли парк — причудливо изогнутые деревья вздымали ветви к потолку, между стволами прятались маленькие столики, на каждом из которых стоял сосуд со светляками. Звучал вальс, и в центре, свободном от столов и деревьев, кружились пары. Были слышны смех и негромкие разговоры, тихо звенели бокалы, соприкасаясь друг с другом…

Сольвейг обшарила глазами зал, но Гермионы не увидела. Зато увидела Гарри — он сидел совсем один, за маленьким столиком, крутил в пальцах пустой бокал и улыбался чему-то, что, судя по направлению взгляда, скрывалось на дне его тарелки. На его носу, чуть сползшие по переносице, поблескивали дорогой оправой очки.

— Как ты думаешь, ему понравится такой подарок?

— О Боже, Драко…

— Не смотри на меня так! Вдруг он решит, что это слишком дорого, и он не может взять!

— Тогда скажи ему, что это твой свадебный подарок…

Что-то мягкое и теплое коснулось ступни Сольвейг, облаченной в открытую босоножку. Наклонившись, она увидела маленькую морскую свинку — Ребекка так и не появилась больше, и оставалось только надеяться, что она не погибла под завалом. После окончания экзаменов Сольвейг упросила Сириуса свозить ее в Лондон, чтобы купить нового фамилиара отцу.

К спинке грызуна, естественно, была прикручена записка. Северус всегда терпеть не мог птиц, предпочитая обучать своих мохнатых фамилиаров таскать письма. Естественно, Сольвейг не могла удержаться от того, чтобы с периодичностью примерно раз в месяц советовать ему научить их летать.

«Меня утвердили в качестве директора. Ужасно… Что думаешь?»

Сольвейг вынула из кармашка мантии огрызок карандаша, пососала его и вывела на обратной стороне: «А угости!»

Снова прикрутила записку к спине морской свинки, и та потрусила обратно.

Вальс смолк, Сольвейг подняла голову и снова нашла взглядом Поттера. Тот прекратил изучение своей тарелки и теперь улыбался кому-то из танцевавших. Звездный свет пролился на растрепанные, струящиеся, как жидкое серебро, волосы, и у Сольвейг привычно защемило сердце от невероятной красоты слизеринского принца. Драко Малфой вел к столику улыбающуюся Гермиону. Усмехнувшись, Сольвейг подошла к ним.

— Я-то полагала, все танцы принадлежат Поттеру.

Они оглянулись и улыбнулись ей все одновременно, и Гарри немного смущенно сказал:

— Я вообще-то не умею танцевать…

— Я учил тебя в прошлом году, — произнес Драко, придвигая стул Гермионе, а потом — Сольвейг.

— Это было давно, и у меня не было практики, — сказал Гарри. — И я вообще не умею танцевать. А и зачем? Не все же должны уметь танцевать…

— Подписываюсь, — пробурчала Сольвейг сквозь кусок буженины.

— Паркер, ты же в приличном обществе, — недовольно сморщился Драко. В этот момент зазвучала новая мелодия, медленная. Гермиона, задумчиво разглядывающая Гарри сквозь вино в бокале, заметила:

— А по-моему, Сольв весьма аппетитно ест. Я всегда чувствую себя зверски голодной, когда вижу, как она…

— Впихивает в себя еду, — закончил Драко, поднимаясь. — Пошли, Поттер.

Он протянул Гарри руку, тот машинально принял ее и начал вылезать из-за стола.

— Куда пошли?

— Танцевать, конечно, — вскинул брови Драко. Гарри попытался отнять руку, но слизеринец держал крепко.

— Драко, я не умею…

— Прекрати, Поттер, все ты умеешь, — решительно заявил Драко. — Я буду вести, так что не переживай.

— Драко, но…

— Что? — резко спросил Драко. Гарри огляделся вокруг — несколько пар глаз уже уставились на них с жадным любопытством.

— Ничего, — решительно ответил Гарри. — Пошли!

И он почти потащил Драко к танцплощадке.

— На самом деле, это совершенно обычное явление, — задумчиво произнесла Сольвейг, глядя на пару.

— Что? — спросила Гермиона, поворачиваясь к ней.

— Ну, я говорю о том, что девушек возбуждают картинки с целующимися парнями, или танцующими парнями, или парнями, которые…

— Я поняла, — поспешно перебила Гермиона. — Так ты считаешь, что это нормально… ну… что нам это нравится?

— Нет, конечно, — ответила Сольвейг. — Конечно, это ненормально, это же вуайеризм, как же это может быть нормально… Но это обычное явление, хотя все и притворяются, что это не так.

— Не знаю, может, это и вуайеризм, но я рада за них, — сказала Гермиона. — По-моему, Гарри сильно повезло. Я так не думала в прошлом году, я помню, но это оттого, что я не знала Малфоя. Я не думала, что он такой… Мне кажется, он будет любить Гарри вечно. Как ты думаешь?

— Я думаю, что им сильно повезло со мной, — Сольвейг потянулась. — Знаешь, я чувствую себя так, словно написала книгу, невыносимо трудную книгу, которая выжала из меня все соки. И ты знаешь, что я ощущаю?

Удовлетворение, что все получилось, радость, что это наконец закончилось, пустоту, как будто я отдала этому все, что во мне было, но ни грамма сожаления о том, что эта книга завершена.

— Почему? — спросила Гермиона, с улыбкой глядя на улегшуюся головой на стол Сольвейг.

— Я знаю, о чем будет следующая, — ответила Сольвейг. — Знаешь, что общего между женщиной-программистом и морской свинкой?

— Что? — удивилась резкой смене темы Гермиона.

— Морская свинка не имеет никакого отношения ни к морю, ни к свиньям, — с этими словами Сольвейг наклонилась и извлекла из-под стола морскую свинку. — Есть новые неоткрытые элементы, — сообщила она, разворачивая записку. — Что ты думаешь о магическом программировании, Грейнджер?

— Спрашиваешь, хочу ли я быть морской свинкой? — усмехнулась Гермиона. Сольвейг хмыкнула.

— Он пишет «Да», — сообщила она. — Значит, напьемся…

— Кто пишет? — спросила Гермиона.

— Профессор Северус Снейп. Точнее, директор Северус Снейп. Круто, а?

— Да уж, — Гермиона покачала головой. — Впрочем, я не сомневалась… Так это его свинка?

— Ну да.

— И как ее зовут?

— Не знаю, — Сольвейг пожала плечами. — Он вроде еще не придумал ей имя. Непорядок! Что ты думаешь насчет Северины? Отличное имя, я считаю. Если надеть на нее ошейник, то когда она потеряется, ее сразу вернут владельцу.

— Снейп тебя убьет, — покачала головой Гермиона.

— Я ему дочь, — возмутилась Сольвейг. — Северина… — она поманила грызуна кусочком сыра. — Смотри, отзывается!

— Вот именно, дочь, — вздохнула Гермиона. — Он тебя породил, он тебя и… того!

Музыка была медленной, но совсем не печальной. Гарри улыбался, чувствуя, как обнимающие его руки Драко забрались под мантию и нежно гладят спину через ткань рубашки. Его собственные ладони сначала лежали на плечах Драко, но потом забрались выше, обняли за шею, и Гарри тесно прижался к Драко, тихо радуясь тому, что слизеринец по-прежнему выше ростом, и можно устроить голову у него на плече.

— Полтора дюйма, Поттер, — прозвучал шепот Драко у самого уха. Гарри чуть повернул голову.

— Ммм?..

— Это каблуки в полтора дюйма. Но их скрывают длинные брючины. Очень удобно…

— Ты что, читаешь мои мысли?

— Давно ли у меня на носу очки с толстыми стеклами и газовый платок на плечах?

— Брось, Мышь никогда не учила читать мысли…

— А все оттого, что ты пропустил последний курс ее занятий. Блэйз прожужжала мне об этом все уши.

Улыбаясь, Гарри потерся носом о шею Драко.

— Гарри, — снова позвал тот. — А, Гарри?..

— Ну что тебе опять? — пробормотал Гарри.

— Музыка кончилась, солнце…

— Ох, — Гарри выпрямился, слегка сконфуженно оглядываясь по сторонам. Впрочем, все прочие семикурсники старательно делали вид, что не происходит ничего странного. Словно специально чтобы замять ситуацию, МакГонагалл объявила белый танец. Гарри сжал руку Драко.