В то время творил один из величайших ваятелей V в. до н. э. Мирон. Им была создана знаменитая статуя метателя диска — «Дискобол», не сохранившаяся до наших дней, но реконструированная благодаря римским копиям. Она была бронзовой, как и большинство других статуй строгого стиля, что вполне соответствовало духу времени.

«Дискобол» замечателен остроумием замысла: он и стремительно движется, и одновременно неподвижен. Мирон вообще любил изображать человека в крайних ситуациях и даже изготовил статую воспетого в стихах бегуна Лада, умершего на самом финише. Отличительной чертой этой статуи является не гармоничность сложной фигуры, а диспропорции, специально внесённые в неё с учётом оптических поправок: лицо юноши, если его рассматривать анфас (спереди), асимметрично, однако голова расположена в сильном наклоне, и в результате всех этих оптических эффектов у зрителя создаётся удивительно цельное восприятие лица. Такой же необычностью замысла отмечена его бронзовая[29] скульптурная группа «Афина и Марсий», стоявшая на афинском Акрополе. Она была тоже в духе времени: богиня наказывала лесного бога Марсия, осмелившегося, нарушив запрет, найти и поднять сё тростниковую флейту. Инструмент этот изобрела сама Афина, но заметив, что игра на нём искажает прекрасные черты её лица, выбросила флейту, прокляв её и запретив к ней прикасаться.

К середине V в. до н. э. острота раннеклассического стиля постепенно изжила себя. Искусство Греции вступило в полосу расцвета. Повсюду после персидских разрушений отстраивали города, возводили храмы, общественные здания и святилища. В Афинах с 449 г. до н. э. правил Перикл, высокообразованный человек, объединивший вокруг себя все лучшие умы Эллады: его друзьями были философ Анаксагор, художник Поликлет и скульптор Фидий. Заново отстроить афинский Акрополь, ансамбль которого сейчас считается красивейшим, выпало именно Фидию.

Афинский Акрополь стоял на высокой отвесной скале, вздымающейся над городом. Акрополь был средоточием всех высших святынь афинян. При Перикле он был переосознан как уникальный архитектурный комплекс. По замыслу архитектора Мнесикла возвели великолепный входной портик в святилище, оформив его ионическими колоннами. Слева к Пропилеям (парадным воротам) примыкало здание пинакотеки — картинной галереи, в которой находились изображения главнейших героев Аттики, а при входе стояли статуи богов-охранителей: Гермеса и Гекаты — трёхтелой, трёхликой богини ночи и призраков. Справа, на самом уступе скалы, приютился крошечный, очень изящный храм Ники Аптерос (Бескрылой). Горожане шутили, что бескрылой богиню именовали, чтобы она не покинула их. Храм Ники был обнесён балюстрадой — ограждением, состоящим из невысоких рельефных плит со сценами жертвоприношений. Балюстрада приобрела всемирную известность из-за украшавших её рельефов. Среди них находилась знаменитая «Ника, развязывающая сандалию» с её тончайшим струящимся одеянием. Но эти рельефы были сделаны позднее, так как Акрополь отстраивался несколько десятилетий.

Пройдя Пропилеи, посетитель оказывался на удлинённой площади, разделённой в древности на множество священных участков, где почитали Артемиду-медведицу, змееногого бога Кекропса и его трёх дочерей — богинь росы. При Перикле в южной части площади стали строить большой дорический храм — Парфенон, посвящённый Афине Парфенос (Деве). Напротив него, в северной части, стали возводить Эрехтейон, хранивший самые древние реликвии и во II тысячелетии до н. э. посвящённый Афине Полиаде (Матери) и её супругу Посейдону Эрехтею. В Эрехтейоне находился архаичный ритуальный бассейн (Эрехтеево море), по преданию, высеченный из скалы Посейдоном в споре с Афиной. Рядом росла священная олива, якобы посаженная богиней.

Храм Парфенон, выстроенный в середине V в. до н. э. архитекторами Иктином и Калликратом, стал одним из прекраснейших эллинских храмов. Он, огромный и могучий, стоял на возвышающемся участке голой серой скалы. Однако человеку, поднимавшемуся по ступенькам к храму, скала казалась ровнее, а храм — доступнее и человечнее. По торцевым фасадам у него было восемь колонн, по боковым — семнадцать. Храм воспринимался и не слишком удлинённым, и не слишком коротким. Он был в высшей степени гармоничным благодаря объединению в нём свойств двух ордеров — дорического и ионического. Наружные колонны Парфенона были дорического ордера. Стены собственно храма — целлы — венчал непрерывный ионический фриз. Если снаружи Парфенон украшали сцены жестоких сражений, в стиле которых ещё весомо звучал строгий стиль, то внутренний фриз изображал мирное событие — торжественное шествие афинян на празднике Великих Панафинéй (празднества в честь богини Афины; проходили один раз в четыре года; Малые Панафинеи — ежегодно). На Панафинеях везли на корабле новое одеяние для Афины — пеплос. Этот дар был знáком её воскресения. Всеафинское шествие было представлено здесь в мерном, праздничном ритме: и знатные старцы с ветвями в руках, и девушки в новых хитонах и пеплосах, и музыканты, и жрецы, и всадники на вздыбленных, волнующихся конях. Рельеф имел высоту всего один метр и был высечен уже на самом здании, но по гармоничности, сплавленности форм и красоте ритма он не имеет равных в мировом искусстве. Фронтоны храма были заполнены скульптурой, прославившей эллинов на все времена; ваятели работали под наблюдением Фидия и по его программе. На западном фронтоне, обращённом к Пропилеям, был представлен миф о споре Афины с Посейдоном за обладание греческой областью Аттикой с Афинами. Афиняне, как известно, предпочли богиню, даровавшую им оливковую рощу. Оба бога были изображены в центре на колесницах со вздыбленными конями. За ними сидели боги и герои Аттики, присутствовавшие во время спора Афины и Посейдона. Главный (восточный) фронтон представлял миф о рождении Афины из головы Зевса в присутствии богов и богинь, но уже вселенского, мирового уровня. К сожалению, скульптуры Парфенона были сильно повреждены в XVII в. н. э., когда в нём произошёл взрыв. Остатки уцелевших фигур, а также ряд плит фриза выломал в 1801 г. лорд Эльджин, благодаря которому они попали в Британский музей. Строгий стиль вплотную подошёл к портретному видению людей. В то время был создан один из редких памятников — портрет героя греко-персидских войн Фемистокла (сохранился в плохой копии). Впрочем, и герои Мирона имеют индивидуальные, неповторимые черты. Фидий же нивелирует всё особенное, мешающее воплощению общего. Красивые овальные лица приобретают идеальные черты: большие, с подчёркнутыми веками глаза, выразительный рот, высокий, сливающийся с линией носа лоб — то, что получило название классического греческого профиля. Такое же стремление к общему происходит и в теле: формы, обладающие идеальными пропорциями, наливаются силой и мощью и, сливаясь в единый сложный организм, начинают звучать, как музыка. Эпоха классики, особенно высокой (450–400 гг. до н. э.), не терпела моделей с изъянами — в человеке всё должно быть совершенным. Даже на Перикла, блиставшего умом и красотой, а также благородством духа, скульптор Кресилаи надел шлем, чтобы скрыть слегка удлинённую форму его черепа.