Бросив последний быстрый взгляд на Землю, Фэнлоу опустил шторку иллюминатора и направился в соседний зал — пора было организовывать людей на посадку.

Едва выплыв из сонного дурмана, Кирилл проснулся по-настоящему. Открыл глаза и увидел над собой белый потолок, глянцевый, словно из пластика. Из монолитной белой же стены исходил приглушенный свет, чудесным образом рассеивающий мрак всюду, включая углы.

Кирилл осторожно сел, ожидая от измотанного организма какого-нибудь подвоха. Ждал напрасно. Тело работало, как часы, безропотно слушаясь хозяина.

В небольшой комнатке не было ни души. Кирилл осмотрелся. Он сидел на жесткой медицинской кушетке, обтянутой приятным на ощупь материалом светло-зеленого цвета. Коснувшись ткани, Кирилл признал, что раньше с такой не сталкивался. Да и чему удивляться? Он ведь находится в месте, созданном кем-то куда как более развитым, чем земляне. Немножко неуютно было это осознавать, но Кирилл почему-то не сомневался, что вскоре свыкнется с этой мыслью.

Кроме кушетки в комнате имелись только высокие, под потолок стеллажи с красными ящиками, стоявшие у противоположной стены. На некоторых ящиках были желтые, белые и черные наклейки с непонятными символами и надписями. Кирилл мог, конечно, разобраться, что там написано, но пока ему больше хотелось найти остальных.

Сделать это труда не составляло. Из комнатки наружу вела приоткрытая дверь, самая обычная, какую можно встретить в любой квартире от Джакарты до Чикаго.

Кирилл легонько толкнул ее, и створка податливо распахнулась. По лицу прокатилась мягкая волна встречного воздуха. Кирилл попал в просторный зал с капсулами, стоящими возле стены и ждущими своего часа. Это помещение раза в три превышало размерами то, откуда они приехали. Что ж, вот и сомнениям конец — добрались-таки до Номнеса.

В зале, кроме десятка капсул и стеллажей все с теми же красными ящиками, стояли и вполне привычные всякому человеку вещи — два дивана друг напротив друга, разделенные широким низким столиком, полностью прозрачным, но не стеклянным. Во сне Кирилл всего этого не видел, поскольку отец сразу же после выхода из капсулы прошагал к панели управления. Он спешил сильнее, чем они.

Вся честная братия восседала на двух удобных широких диванах из серой кожи или подобного материала. Вит с Марьей о чем-то шушукались, склонившись над сумкой с тайяцератопсом — у того почти закончилась веточка, и он бесился от голода, то разъяренно гудя, подобно тромбону, то просто начиная мотать рогатой головой в надежде разорвать сумку в клочья. Вит уже не пытался увещевать Яшку, ибо угомонить животину могла лишь свежая порция зелени.

На втором диване сидели друзья. Милан что-то внимательно изучал в своем КПК, Сеня дремал, запрокинув голову и легонько похрапывая. Дремала и Юля. Она положила голову тощее плечо Арсентия, во сне уткнувшись носом ему в шею. Кирилл не сдержал улыбки.

— Вообще-то я здесь, — сообщил он о своем присутствии. Милан вскинулся, подбежал, хотел обнять Кирилла, но в итоге ограничился рукопожатием. Смутившись, серб вернулся на место, так и не проронив ни слова.

— Яшка весь изголодался, — посетовал Вит вместо приветствия. — Выпусти нас отсюда, Кирилл. Мы тебя уже четвертый час ждем.

— Уж простите, что заставил вас ждать. И куда пойдем?

Кирилл зевнул, с хрустом потянулся. Только бы слабость не вернулась, только бы эта дрянь прекратила действовать!

— В бункер, куда же, — развел руками ученый и тут же вновь положил их на сумку — динозавренок, почувствовав, что сопротивление ослабло, предпринял отчаянную попытку к бегству. Все-таки он прободил плотную ткань сумки — один рог выглядывал на свет божий — и у Яшки возникла другая проблема. Теперь он не знал, как выудить его из дыры. Рогатый ящер принялся дергаться так сильно, что Виту пришлось лечь на сумку и прижать Яшку к дивану. Только тогда детеныш успокоился и позволил палеонтологу вытолкнуть рог из отверстия, в котором тут же мелькнул прищуренный и налитый кровью глаз рептилии.

— Я б перекусил, — сказал Кирилл, с интересом наблюдая за схваткой.

— Еще один проглот, — простонала Марья.

Девушка подняла в воздух винтовку, судя по виду, изъятую у кого-то из бойцов охраны Гросвилля. У всех в охране было одно и то же оружие.

— Вот с этой штукой я тебе через полчаса добуду еды, пальчики оближешь. А сейчас — отворяй ворота.

Она сказала это по-русски, и вот теперь легкий акцент все же проскочил, чуть резанув слух.

— Как бы тебя саму не добыли, — фыркнул Милан. Марья свирепо воззрилась на серба, но тот невозмутимо добавил. — Не стоит, как говорят русские, заниматься шапкозакидательством. Делить шкуру неубитого медведя, во! Там динозавры живут, за этой скалой. Они, может, нас уже сами ждут.

— Заткнись, — вдруг отчетливо произнес Вит. Его сузившиеся глаза налились кровью, точь-в-точь как у Яшки, и вперились в Милана. Серб примирительно поднял руки, шутливые интонации исчезли.

— Все, молчу.

Вит посверлил оппонента глазами для порядка, и, когда Яшка в очередной раз предпринял попытку бунта, вдруг замахнулся на него. Кирилл обмер от шока, Юля судорожно вдохнула воздух, а Сеня и Милан синхронно разинули рты. Ситуацию спасла Марья. Она повисла на сжатом костлявом кулаке напарника, и тот пришел в себя.

Палеонтолог затравленно посмотрел на ребят, выдавил косую улыбку и развел руками.

— Нервы ни к черту. Работа такая, чтоб ее.

С этими словами Вит отложил сумку с нежданно притихшим Яшкой на диван, вскочил на ноги и скрылся в коридоре. Первая дверь вела как раз в комнату-палату, где лежал Кирилл, но были и другие двери. Как позже узнал Кирилл, там располагались душевые, туалеты и еще несколько пустых помещений. Возможно, они служили складами, а ящики выдвигались из стен, потолка и пола.

Проводив Вита задумчивым взглядом, Кирилл подошел к панели у стены. Включил ее и начал вчитываться в обозначения. В носу слегка закололо, защипало, но не потому, что вдруг захотелось чихнуть.

Просто Кирилл только сейчас, когда все замолкли, услышал необычный запах этого места — запах пронзительной, освежающей чистоты. И запах этот был смутно знаком.

Одновременно роясь и в меню, и в собственной памяти, Кирилл понял-таки, где он дышал таким воздухом. Дома, у отца в комнате, где всегда стоял ионизатор. Георгий ухаживал за прибором, регулярно чистил его и никогда не позволял выключать устройство никому из домашних. Кирилл любил втягивать в себя насыщенный ионами воздух, наклонившись над прибором. Он делал это до тех пор, пока перед глазами не начинали плясать серебристые точки. Мама тогда ворчала, что отец занимается антинаучной чепухой, а тот, глядя на осоловевшего Кирилла, неустанно повторял, что везде нужна мера.

Улыбаясь себе под нос, Кирилл нашел-таки тот самый раздел опций, дающий управление над пищевыми запасами станции. Кстати, объект так и назывался — «Промежуточная станция для хранения образцов Лармалия».

«— Лармалия», — произнес мысленно Кирилл, и соответствующий комбинации звуков образ незамедлительно и ясно вырисовался. — «Это какое-то растение. Цветок. Это — горный цветок. А в красных ящиках, красен ясень, эти самые образцы и хранятся».

Очевидно, язык Первых был давно расшифрован теми, к кому принадлежал отец. Они как раз и искали Первых. Искали их везде, по всей Вселенной, следуя полученным откуда-то путеводным знакам. Но вот нашли ли они их или нет? Нашли… Они ведь нашли их! И тут Кирилла осенило.

— Вит, подойди ко мне, — велел он, сам удивляясь твердой властности своего голоса. Ученый как раз возвращался из туалета, или куда он там отлучался. На лицо вернулась непроницаемое выражение, сменившееся после просьбы Кирилла недоумением.

Впрочем, спорить он не стал и подошел к панели управления. Сонные Сеня и Юля смотрели ученому в спину, а Милан отложил компьютер и встал, будто к чему-то готовясь. Марья, видно, устала сдерживать себя и смерила серба полным презрения взглядом. Кирилл понял, что один простой вопрос сейчас может полностью изменить ситуацию, но в какую сторону и в чью пользу — этого он пока сказать не мог.