Нитяне с каждым разом обнаруживали все более интересные вещи. Как, например, вполне развитую человеческую цивилизацию с первыми автомобилями, телефонами и радио, живущую в очень жарком и влажном климате среди животных, которые давно должны были вымереть. Гигантские медведи и кошки, смертоносные птицы, быстро бегающие по земле и не способные к полету. Наконец, в самых дремучих лесах можно было встретить и более страшных тварей — многоножек длинною в несколько метров или пауков весов в полкило, чей укус вызывал немедленную смерть от яда, стократ усиливающего боль.

Самое интересное, что на этой планете не было приматов. Вообще. А все или почти все остальные были — и китообразные, и однопроходные, и хоботные, и кого только не было… Вопрос — как там мог появиться человек? Откуда он взялся?

Примерно в это же время обнаружили планету, заселенную главным образом синапсидами — так называемыми «звероящерами», чей расцвет пришелся на додинозавровую эпоху. Там были еще вполне свежие следы человеческого пребывания — останки примитивных жилищ, орудий труда… Но самих людей не было. Сделали вывод — не прижились. Вымерли. Отдельные кости этих самых людей находили, теряясь в догадках, как человек мог появиться в такой среде. Анатомически находки были ближе всего к негроидной расе — на Ните тоже имелась такая.

А потом случайно нашли кое-что еще, куда более интересное. Некую подземную станцию, оснащенную сложной, но при этом интуитивно понятной техникой. Кто сказал, что оборудование развитых цивилизаций должно стать для глупого человека загадкой? Вовсе нет.

Достаточно было сопоставить обнаруженные под землей сооружения с наскальной живописью и легендами мира стимпанка, чтобы понять — жители Ниты не первые «просветители» и «наблюдатели». Тогда-то и появилась мысль отыскать тех, кто был первым на самом деле. Требовалось найти Первых.

Ласвитяне, первыми обнаружившие находку, не понимали принципа работы некоторых элементов оборудования, однако могли им управлять. Например, они сразу освоились с сенсорной панелью. Оказалось, что ее также можно заставить отображать карту в виде трехмерной голограммы, воспроизводить с ее помощью запахи, вкус, тактильные ощущения, моделировать различные процессы.

Также выяснилось, что эта подземная станция — всего лишь часть целой сети, раскиданной по планете. Все шестнадцать станций, кроме одной, прятались в горах. А та, последняя, находилась глубоко под землей.

Нетрудно догадаться, что перемещение между станциями производилось с помощью капсул и скоростных туннелей. В дело вступили дешифраторы, принявшиеся помалу интерпретировать язык Первых. Тот оказался на удивление не самым сложным и вполне поддающимся изучению. Один из ласвитян-лингвистов дивился примитивности языка Первых, отсутствию падежей и общей простоте прочих категорий. Позже он выдвинул гипотезу, что язык Первых со временем деградировал, утратил изначальное многообразие в силу вполне естественных причин — в конце концов, каждый язык стремится к упрощению, и это касалось всех известных нитянам наречий.

Война между остатками ласвитян и гойдов продолжалась, хоть и не имела ни малейшего смысла. Более того — загадкой стала причина войны между двумя центрами силы. Боевые действия уничтожили всю информационную инфраструктуру Ниты, из-за чего истинный повод для агрессии так и остался неизвестным. Восстановить удалось лишь примерный ход событий, но он и так был предсказуем. Гойдам не было равных в военной технике, а ласвитянам — в умении жить в гармонии с самими собой, соседями и окружающей средой. Но миролюбие в итоге сыграло с ними злую шутку.

Чьи-то нервы не выдержали, а кто-то испугался ударить первым, чтобы «гуманным уничтожением» миллионов людей спасти миллиарды. Но сделанного не воротишь. И ласвитяне, и гойды обратились пылью и без следа растворились темной Вселенной. Некогда цветущая Нита уже никогда не вернет себе былой лоск. Планета обречена навеки остаться филиалом Преисподней с изодранной атмосферой, где днем все раскаляется докрасна, а ночью леденеет. Кроме стойких бактерий, кому посчастливилось уцепиться за жизнь, на Ните больше никто не живет.

Отец Кирилла, Георгий, занимался тем же, что и прочие выжившие ласвитяние и гойды. Искал следы Первых, пытался нащупать путь к дому этих самых Первых, поскольку ни на одной космической карте «домашний» мир не отображался. Там порой не хватало и планет, где Первые успели что-то построить. Словом, по неизвестным причинам карты были неполные.

Путем наблюдений и вычислений Георгий вышел на экзопланету, оптимальную для органической и даже сложной жизни. Так он и попал на Тайю.

Разумеется, Первые отметились здесь. Правда, ничем особенным они не занимались, кроме как изучением живого мира. Транспортная сеть была развита слабо — две станции в горах, и одна, головная, под землей, как везде. Людей на Тайю Первые не подселяли или, если и подселяли, те умудрились исчезнуть совершенно бесследно.

В ходе этой бессмысленной войны в космосе ни гойды, ни ласвитяне не встретили себе достойных конкурентов в развитии. Они были одержимы поисками Первых, надеясь получить ответы на все свои вопросы, чтобы начать заново. Первые рассудят, помогут и подскажут, как жить дальше. Только бы связаться с ними, только бы обнаружить их в этом бескрайнем море звезд и миров… Тогда ведь казалось, что рано или поздно это случится, либо Первые сами выйдут на контакт.

Ресурсы космических судов не бесконечны. Аппараты гойдов были менее надежными, но лучше вооруженными, однако и у ласвитян вскоре начали появляться проблемы — несмотря на всю экономичность двигателей, топливо неизбежно иссякало, а к Первым никто так и не сумел приблизиться.

Георгий разбивался дважды, оба раза, если можно так сказать, удачно. Первое приземление состоялось как раз на Тайе. Но куда он пропал оттуда? Свет на эту загадку пролили записи, сохранившиеся в системе корабля, рухнувшего в Европе.

Проверяя свои догадки, Георгий добрался до головной станции. Он знал по опыту своих товарищей, что там установлен портал. Им пользовались лишь однажды, в экспериментальных целях — боялись, что за столько лет простоя он мог выйти из строя.

Однако на звездных картах не было нужной планеты. Мир Первых отсутствовал там. Но Георгия осенила простая догадка — не обязательно выбирать из того, что есть! Можно назвать то, что хочешь, и тогда оно появится перед тобой.

С планеты Первых его забрал давний друг. Он вскоре умер, и пилотом стал Георгий. Ряды ласвитян редели. Многие уходили от старости, гибли в авариях, а некоторые бросали все и отправлялись жить дальше на другие планеты.

Вот и Георгий, понаблюдав за Землей, счел, что это место может стать его новым домом. Он видел мир Первых и знал о нем все, цели больше не было, хотелось покоя и отдыха, разгрузки и одновременно новой задачки для ума, пусть даже несложной. Изучение мира Земли прекрасно годилось.

Корабль Георгия, отца Кирилла, долго болтался вокруг третьей от Солнца планеты, надежно укрытый от любых средств обнаружения. Георгий пользовался Интернетом, перехватывал трансляции, изучал историю местного населения. Топлива у него оставалось немного, буквально на один прыжок.

К сожалению, он проворонил появление судна гойдов, и те успели нанести удар. Но они видели, что Георгию удалось катапультироваться в спасательной капсуле, и решили отыскать его на Земле.

Гойдов было двое. Они незаметно приземлились следом, активно пустили в ход дешифраторы и сумели органично влиться в общество страны, куда их занесла нелегкая — в Германию. Гойды в большинстве своем беловолосые, ясноглазые и высокие, поэтому их внешность не вызывала никаких подозрений. Они без труда смешались с этническим меньшинством.

Однако позже между гойдами произошел конфликт, в результате которого один из покинул планету и отправился на дальнейшие поиски. Второй же был уверен, что Георгий по-прежнему жив, и что нужно найти его. Почему отец Кирилла был так важен для них? Да потому, что именно ласвитяне добыли намного больше ценных сведений о Первых. Первые использовали продвинутые биотехнологии, незнакомые гойдам.