Что у Вита, что у Марьи наблюдались настораживающие перепады настроения. Вспышки гнева чередовались с абсолютно адекватным, даже дружелюбным поведением. Что с ними такое?

— Я все это время был уверен в обратном, — сказал вдруг Милан. Кирилл толком не видел его лица — было темно — но почему-то ему представилось, что серб криво ухмыляется, критично так, с недоверием.

— Поговорим на привале, — предложил Вит. — Сейчас лучше не шуметь. Видимость неплохая, но кто знает — ночи здесь, возможно, неспокойные.

Около часа они шли по пляжу, освещаемому лишь мерцающими в вышине спутниками и звездами. Справа тянулись горы, а слева простиралась бескрайняя гладь воды, временами подергивающаяся под порывами прохладного ветра. Отражение холодного сияния лун сменилось розоватыми разводами на горизонте. Занимался рассвет.

Рука Юли, маленькая и поначалу холодная, постепенно согревалась в ладони Кирилла. Сеня и Милан двигались следом.

Рекомендованное Витом молчание продлилось недолго. Вскоре Милан поравнялся с Кириллом справа и прошептал.

— Ты знаешь, что нужно делать?

— Пока нет, — честно признался Кирилл, не поворачивая к Милану головы.

— Не верь им.

Сказав это, серб снова чуть отстал, вернувшись к Арсентию. Кирилл бросил быстрый ободряющий взгляд другу, тот кивнул. К ним пришло какое-то необъяснимое понимание с полуслова, а то и с полувзгляда.

Кирилл с досадой признал, что упустил свой шанс и не расспросил Марью как следует, удовлетворившись обтекаемыми ответами. Блондинка уверяла, что они, мол, работают в интересах России, что хотят добыть те же секреты, что США и, позже, Гроско, а то и даже пойти дальше и разжиться такими технологиями, какие американцам и не снились. Говорила, что русские военные втайне от прозападного президента мечтают о реванше, скором и кровавом. Но правда ли это? Кто знает, проверить Кирилл не мог. А теперь и с расспросами приставать не получалось. Если Вит худо-бедно, с перебоями играл свою роль доброго полицейского, Марья уже особо не церемонилась. Она четко дала понять, что ей больше нравится приказывать, чем что-то объяснять. В конце концов, Марья тоже устала.

Предположим, они дойдут до бункера. Предположим, Кирилл даже сумеет как-то его открыть. А что потом? Оружие только у этих двоих, и совсем даже не факт, что Кирилл сотоварищи будет им после этого бункера нужен. Запросто могут пострелять всех четверых и идти себе дальше. Кирилл почему-то в самом начале их с Марьей злоключений решил, что его запишут в агенты, да не просто в рядовые, а в генералы, с его-то способностями. Сейчас он начал в этом сомневаться. Нужно было что-то предпринимать, что угодно. Им с Витом и Марьей все же не по пути, и отношение последних к Кириллу красноречиво говорило об этом.

Сумерки пришли незаметно. Тьма начала рассеиваться так медленно, так плавно, что Кирилл понял, что наступает утро, лишь когда увидел вдали одиноко стоящий высокий саговник, похожий на пальму-переросток. Глянцевые листья, казалось, едва заметно приподнялись, подались на восток, радостно приветствуя солнце и начало нового дня.

Воздух начал стремительно прогреваться. Кирилл бы сейчас многое отдал за то, чтобы сходить в настоящий, удобный душ, а потом переодеться в чистую одежду. Бедная Юля — обнимает его, целует, терпит отвратительный запах пота и отсутствие нормальной гигиены полости рта…

«— Какой же ты зануда», — подумал Кирилл. — «Просто кошмар».

И тут он почувствовал на своей спине чей-то взгляд. Кирилл резко развернулся, но сзади никого не было, кроме Сени, Милана и Марьи. Друзья шагали, погруженные в размышления, а Марья смотрела куда-то в сторону. Нет, это не они… Но кто?

Над головой кто-то заверещал, громко и пронзительно. Все остановились, посмотрели вверх и прикрыли лица ладонями — солнце уже успело немного приподняться над океаном и било прямо в глаза, заставляя жмуриться.

В воздухе закружили птерозавры. Другие, не те, к каким успел привыкнуть Кирилл. Они горланили, перекрикивались с сородичами, и в воплях летунов легко читалась энергичная радость. Новый день сулил пищу, рыбы в прибрежных водах наверняка хватало.

— Какие красивые! — восхитилась Юля.

С этим Кирилл бы поспорил, но насчет необычности внешнего вида летающих ящеров разногласий не возникало.

Птерозавры имели совершенно попугайскую расцветку — покрытое оранжевым пухом пузо и ярко-желтые крылья с красивыми узорами из черных и красных точек разного размера впечатляли и даже резали глаз. Головы животных венчались огромными гребнями. Гребень начинался где-то в области носа и убегал далеко за затылок, словно изначально создавался для головы в полтора-два раза длиннее.

Но больше всего завораживал цвет этого гребня — в нем собралась вся фиолетово-пурпурная гамма. Кто-то взял и облил краской костяной нарост на голове зверя, заставив гребень переливаться на солнце.

Многочисленные животные неспешно дрейфовали в небесах, разогревая мышцы и проводя знакомую Кириллу по рамфоринхам и диморфодонам утреннюю перекличку. А еще их если не встревожило, то, как минимум, озадачило появление сразу нескольких новых существ на знакомом берегу. Эти создания еще не знали людей.

— Тапейяра! — с восторгом воскликнул Вит.

— Идемте, идемте, — настаивала Марья. Ее птерозавры не впечатлили.

— Очень интересный вид! — продолжал ученый, наплевав на свои же предостережения. — Он подтвердил наши догадки о катемеральности тапейяр и, возможно, некоторых дромеозавров. Эти птероящеры активны двадцать два часа в сутки — два часа они спят, когда совсем темно, и еще устраивают с десяток небольших перерывов на сон в течение дня. Видите, какие у них гребни? Они им здорово мешают летать, приходится часто махать крыльями. Тапейяры из-за этого быстро выбиваются из сил и далеко летать не могут. А все из-за того, что самцы хотят нравится самкам. У самок гребешки маленькие, светлые, не такие красивые…

— Да хватит уже! — взъярилась Марья. — Уже утро, у хищников тоже.

Кирилл в бешенстве крутанулся на месте, в последний момент выпустив руку Юли, не то девушка бы запросто потеряла равновесие от неожиданного маневра. Он хотел разразиться гневной отповедью и поставить Марью на место, но вместо этого сказал совсем другое:

— О-о нет… Там торвозавр!

Старый знакомец, точная копия своего лорданского сородича, мягко крался в паре сотен метров позади, не сводя глаз с людей. Если бы не темные провалы глаз, торвозавр легко сошел бы за небольшой зеленый холм, чьей-то прихотью оказавшийся посреди песчаного побережья.

Ящер видел на месте людей только размытые кляксы, с одной и той же скоростью топающие на юг, но торвозавру не так уж важно острое зрение — с нюхом у него полный порядок.

— Так сделай что-нибудь, — тихо промолвила Марья

— Попробую, — кивнул Кирилл. — Только не паникуйте, не бегите, иначе он бросится. Здесь мы беззащитны. Сеня, Милан, помогите мне — я должен буду идти, не видя ничего перед собой. Да не прыгайте вы, спокойно подходите, говорю же — дернемся, и нам крышка.

Кирилл взял друзей под руки и сомкнул веки. Здесь, на пляже, был очень твердый песок, ноги не проваливались и не зацеплялись ни за что. Он не должен упасть, здесь просто нет никаких помех на пути, а если что — друзья подстрахуют. Ну, поехали.

Торвозавр был просто ужасно голоден. Он нормально не ел больше суток. Желудок сводило судорогой, мышцы были постоянно напряжены, готовы пустить своего хозяина с места в карьер при появлении любой заслуживающей внимание добычи. И таковая появилась.

Из-за нового запаха торвозавр проснулся ночью, чего обычно не случалось. Хотя пару раз на пляже он охотился и в темноте, ориентируясь только на свое прекрасное обоняние. Последний раз в ходе такой вот ночной охоты ящер разжился целой горой мяса — прилив выбросил к подножиям гор старого лиоплевродона, сбившегося со своего океанского маршрута. Как же тогда было знатно!

Запах пришельцев был решительно незнаком торвозавру. Едва появившись на южной границе его территории, они привлекли внимание ящера. От них разило чем-то неприятным, отталкивающим, и торвозавр никак не мог решить, стоит ли нападать на них или лучше поостеречься. В итоге хищник решил подняться и лично выпроводить незваных гостей. Если они не уйдут с его территории, расправа будет быстрой. Размер пришельцев не оставляет им даже призрачного шанса.