Возопив — на сей раз от ужаса — Кирилл нервно стряхнул членистоногое и инстинктивно отступил, споткнулся о еще одну шишку и упал на спину. Он сгруппировался, прижав голову к груди, но поясницу слева все же обожгло болью — дело было в висящей на ремне винтовке, на чей приклад Кирилл и приземлился.

Паук испугался больше, чем Кирилл. Он просто спускался на паутине, направляясь по своим паучьим делам, а потом ему кто-то подставил опору и сразу же ее убрал. Кирилл видел, как паук шустро улепетывает прочь, и от сердца отлегло. А потом и вовсе стало легко и смешно. Так смешно, что Кирилл не выдержал и в голос захохотал.

Потом встал, утер слезы и подошел к многострадальной шишке. Делов-то, блин…

Взвел винтовку, перевел ее на одиночный режим и одним-единственным выстрелом расколол скорлупу. Какой бы крепкой ни была броня, с разрывной пулей ей не тягаться. Чешуйки брызнули в стороны, и дальнейшее было делом техники.

Размер семян несколько смущал — почти с перепелиное яйцо. Но вкус оказался приятным, напоминающим вкус лесного ореха. Кирилл слопал три штуки сразу, а остальные распихал по карманам.

Завершив короткую трапезу, он продолжил путь. Есть все сразу не стоит, пища непривычная, может вызвать неудобства, из которых жидкий стул — самое легкое. Уж лучше идти да грызть помаленьку.

Шум реки становился все ближе, и это прибавляло сил, хотя до горной гряды путь займет еще минимум день. Точное расстояние Кирилл не знал. Он только помнил, что видимость в околоземном воздушном пространстве этим самым воздухом и ограничена. Кажется, там фигурировала цифра в то ли пятьдесят, то ли семьдесят километров. Но здесь был влажный воздух, что также отрицательно сказывалось на видимости. Однако Кириллу это было на руку. Уж если из Гросвилля горы видно весьма хорошо, значит, до них что-то около тридцати-сорока километров, максимум — пятьдесят. Это одновременно и успокаивало, и внушало тревогу — преследователи могут сесть на хвост или даже встретить Кирилла впереди, устроив засаду. Уж в этом-то Элвин, семь лет убивавшийся южноамериканских партизан, не имеет себе равных.

Настрой Кирилла сам собой становился все пессимистичнее. Он устал. Тело начинало недовольно ворчать.

Казалось бы, хорошая униформа — ботинки удобные, костюм тоже — но Кирилл в своей жизни никогда столько не преодолевал пешком. В двухдневных походах с отцом они могли покрыть десять-двенадцать километров, иногда чуть больше, но с собой имелась палатка, средство для разведения костра, еда, наконец. И, кстати, сменное белье. Без него совсем туго.

Со вспотевшей задницей и насквозь мокрыми ногами далеко не уйдешь. Спецодежда и обувь, конечно, прекрасно подготовлены для местного климата, но они не всесильны, и Кирилл это понимал. Оставалось лишь надеяться, что в горах он сориентируется быстро, и что то самое место, куда так стремился отец, сегодня еще существует. О другом и думать не хотелось, потому что любое иное развитие событий означало для Кирилла смерть.

Что за чудо было сокрыто в горах, Кирилл не знал и даже не представлял. Но куда-то ведь нужно идти, раз в Гросвилль путь закрыт насовсем. Просто бегать по лесам кажется неразумным. Рано или поздно все одно попадешься. Кроме Элвина в охране легко наберется еще десятка полтора-два людей, имеющих реальный боевой опыт.

Так или иначе, план Б у Кирилла был. Наивный и дурацкий, но все же.

И если там, в горах, не выгорит, придется переходить к плану Б, благо таковой имелся, хоть и не до конца продуманный. А вот если скальная твердь скрывает что-то поистине стоящее, план Б сможет прекрасно дополнить эту картину.

Обо всем этом нужно поразмыслить, но попозже. Сейчас перед Кириллом стояла задача куда более насущная. Он вышел к реке.

Берег был крутым, нависая над водой примерно на четыре-пять метров. Ерунда, глубина Черроу позволит мягко войти в воду, но вот течение слишком уж быстрое. Река здесь узкая, ширина едва ли превышает три длины барионикса, однако эти тридцать метров с гаком преодолеть не так уж и легко. Плюс севернее, вверх по течению, вполне могут ждать пороги или еще какие неприятности. А еще в быстрой воде имелись занятные обитатели, отнюдь не всегда безобидные.

Усталость совсем доконала Кирилла. Усевшись на землю, он откинулся спиной на покрытый мягким мхом камень. Веки сомкнулись, дыхание чуть замедлилось. Пришло время попросить помощи у Тайи. Услышать ее голос.

Люди, практикующие различные психотехники и осознанные сновидения, нередко упоминают о том, что соскользнуть в приятное состояние транса легче и как бы естественнее в состоянии недосыпа. Несколько лет назад, изнывая от скуки, Кирилл пробовал управлять своими снами. Чередой тянулись погожие летние деньки, Оля уехала к родне на Украину, защита диплома была позади, а до случайно подвернувшейся работы оставалось без малого два месяца. Время имелось в достатке, и Кирилл решил вот так своеобразно им распорядиться.

Увы, попытки успехом не увенчались. Наверное, все из-за этого груза взрослой ответственности, подспудно давившего и не позволявшего вздохнуть свободно. Тогда все мысли были непроизвольно направлены лишь на поиск и успешное нахождение источника дохода. Отвлечься не удавалось, в подсознании все равно крутилось унылое кино, самого себя ведь не обманешь.

Зато сейчас все прошло без сучка, без задоринки. Впрочем, здесь имелась также и заслуга проснувшихся участков памяти, откуда Кирилл все смелее черпал законсервированные прежде картины и ощущения. Именно с них и началось его духовное общение с миром Тайи.

Он видел горы. Те самые горы, куда он так стремился. Кирилл при этом находился на высоте птичьего полета, и эта самая птица плавно и ровно скользила по воздуху, как по льду. Ее поддерживала мощная воздушная опора. Ветерок приятно пробегал по перьям, взъерошивая их.

Подножия были почти голыми. Там произрастали какие-то низкие растения, похожие на обычные луговые, да изредка торчали одинокие пихты да деревья, имеющие тонкие изящные стволы и листья, напоминающие веер. И где-то там, у самых подступов к горной цепи, и находилось нужное Кириллу место.

Осознав это, Кирилл испытал невероятное облегчение. Он уже готовил себя к лазанью по горам, к тяжелому, изнурительному и голодному подъему, к которому он ввиду отсутствия опыта просто не готов. А тут — такая замечательная новость. Хорошо, отлично, просто превосходно!

— Я задумал все очень просто, — голос отца доносился негромким эхом, сопровождающим этот интригующий видеоряд. — Ты знаешь все. Абсолютно все, что знаю я. Поверь, этого более чем достаточно.

Но эти знания проявят себя только в том случае, если в них возникнет жизненная необходимость. Только если встанет вопрос выживания. Они помогут тебе. Ты даже не представляешь, насколько. В отличие от меня, ты молод, полон сил и энергии, и ты сможешь применить их. Я не смог. События, предшествующие моему попаданию на вашу планету, подкосили меня. Это — главная причина, по которой я бездействовал. Ты же волен распорядиться своей памятью так, как сочтешь нужным. Просто слушай свое сердце и окружающий мир. Он даст тебе и защиту, и ответы.

Ответы… Они бывают разными. Они могут убить. Но все же их стоит получить, Кирилл. Они изменят твою жизнь, они могут сломать тебя, но ты должен знать их. Иначе ты не сможешь распоряжаться своей жизнью так, как должен. Но всему свое время. Сейчас — действуй.

Река будто замедлилась. Крохотные капли, выбивающиеся из общей водяной массы, виделись отчетливо со всеми их изменчивыми очертаниями. Вот течение обняло лежащий у самого берега гладкий камешек, вот взметнулись вверх прозрачные частицы воды, потянувшись к солнцу, и, на кратчайшее мгновение задержавшись на высоте, пошли вниз, на излете разлетаясь еще более мелкими брызгами по крутой и темной стене берега.

Черроу кишела жизнью. Рыбищи, рыбы и рыбки вели свою незатейливую жизнь. Они не представляли опасности для Кирилла, но любого другого могли запросто растерзать. Некоторые речные обитатели достигали внушительной длины до одного метра, а их усеянные мелкими острыми зубками пасти с удовольствием бы погрузились в податливую человеческую плоть…