Жаль, что у охраны не было поисковых собак, они бы все упростили. Поначалу их пробовали привозить сюда, но от здешних мест у лучших друзей человека в прямом смысле сносило крышу. Все здесь было для них незнакомым, отталкивающим и пугающим. А вот кошкам Тайя нравилась, но кошку здесь приспособить было некуда. Разве что держать в офисе в декоративных целях, но у Фэнлоу была аллергия на шерсть, а лысых кошек он на дух не переносил.

Дрессировка ящеров тоже мало что дала, хоть этим и занимались лучшие знатоки своего дела на Земле. К слову, буквально на днях Фэнлоу получил сообщение о том, что выведенный в неволе и генетически модифицированный сципионикс показал кое-какие успехи, но самое главное, чего не выходило добиться даже от доработанных мезозойских тварей, это преданность. Даже контактируя исключительно с человеком с самого рождения, они не привязывались к нему. Почему? Вопрос точно не к Трэвису Фэнлоу, в чьи обязанности входит управление Гросвиллем и эффективная координация работы всех его узлов. Биологи до сих пор сами не могли разобраться в этом, даром что все лбы себе порасшибали.

Фэнлоу закурил. Он выбил два блока сигарет у одного из фермеров, который исхитрился наладить настоящую контрабанду этого яда. Он подбил своих коллег, и каждый заказывал максимальное количество сигарет на три месяца, то бишь по пять блоков на рыло. Негусто, но курение здесь не поощрялось.

Так вот, этот горе-бизнесмен — сам, кстати, некурящий — перекупал груз, а потом приторговывал пачками в розницу. Кстати, попался он на жадности, когда перешел к поштучной продаже. Один из курящих работников шумно возмущался по этому поводу в столовой, что привлекло внимание Иона Урсаки, весьма способного паренька из охраны. Он не преминул доложить выше, и так Фэнлоу узнал о происходящем.

Лавочку он прикрывать не стал, просто заявил, что теперь будет брать дань. Столько, сколько захочет. Фермер приуныл, конечно, но нашел в себе силы поблагодарить милостивого куратора за то, что избежал наказания. Оно могло быть суровым, между прочим. Вплоть до отправки домой и серьезным вычетом из зарплаты.

Запиликал стационарный телефон. Фэнлоу снял трубку.

— Сэр, Питч и Павлович доставлены. Заводить? — говорил Рахмет, временно заменявший Элвина в роли старшего охраны. Кшиштоф пока не вернулся в строй, и лучшего заместителя Фэнлоу не нашел.

— Конечно, я их жду.

За последние пару дней Фэнлоу уже привык проводить допросы. Он легко вжился в роль следователя и, хоть работал по-дилетантски, руководствуясь чутьем и неплохим знанием человеческой психологии, ему это нравилось.

Первым вошел ученый. Он оброс до неприличия, длинные патлы торчали во все стороны, а белый халат (видимо, прямо в лаборатории взяли) висел на нем, как на пугале. Пожалуй, он еще и похудеть успел. Такими темпами палеонтолог скоро начнет просвечивать и сам, чего доброго, станет невидимкой.

Милан Павлович, напротив, производил впечатление человека опасного. Невысокий, также худощавый, но, в отличие от похожего на хилую жердочку ученого, серб казался быстрым, проворным и хлестким. А еще полным неуступчивой жилистой силы.

Этим он походил на Рахмета, замкнувшего процессию. Правда, горячий восточный парень за неполный год пребывания в Гросвилле успел подкачаться и уже не выглядел заморышем со злобным звериным взглядом.

— Садитесь, господа, — Фэнлоу указал ладонью на два стула напротив. Рахмет устроился на диване, за спинами ученого и этого, как его, Павловича, красноречиво положив на колени пистолет-пулемет. Надо же, чернявый здесь в первый раз, а уже знает, что к чему. Молодец.

— Итак. Господин Питч, в каких отношениях вы были с господином Елисеевым? — Фэнлоу начал подчеркнуто вежливо, чтобы при необходимости перейти к резкому напору и выбить из тщедушного очешника весь его жалкий душок. Прием простой, как лопата, но на людей пугливых действует безотказно.

— С Кириллом, что ли? Д-да, к-как сказать, — Питч начал заикаться, выдавая себя с головой. — Просто хороший парень… Мне так показалось. Я его на экскурсию водил к нам в зоопарк…

— Вы туда всех подряд приглашаете? — вкрадчиво поинтересовался Фэнлоу.

— Н-нет… А что, запрещено разве водить туда посторонних?

— Разрешено, не переживайте. Вы мне лучше вот что скажите — вы каждому хорошему парню одалживаете несколько десятков тысяч евро?

— Оу… — Вит совсем растерялся. Потер вспотевшими бледными ладонями колени. — Да нет же, но у него ситуация… Мать раком болеет, он проговорился… Он ничего не просил, сэр. А когда я предложил, поначалу отнекивался, стыдился!

— А вы знаете, господин Питч, что Елисеев — уголовник?

Ученый отрицательно помотал головой. Судя по принявшему цвет простыни лицу, он и впрямь не знал. Губы Вита мелко подрагивали. Того и гляди заплачет. Ладно, перейдем к следующему.

— Господин Павлович, а вы с Елисеевым давно знакомы?

— Никак нет, сэр, — отчеканил Милан. — Я его встретил в Волгограде. Мы прибыли на одном поезде.

— Вы с ним дружили?

— Не совсем, сэр. Мне казалось, что я хочу дружбы больше, нежели Кирилл. Он всегда меня немного сторонился. Возможно, я просто докучал ему. Но он учил меня боксировать, показывал удары, технику и прочее.

— А он когда-нибудь рассказывал вам что-нибудь, так скажем, необычное?

Серб поднял глаза вверх, вспоминая, а потом непонимающе опустил уголки губ и медленно покрутил головой влево-вправо. Фэнлоу это не понравилось. Этот очкарик не так прост, как другой очкарик.

— И ни один из вас не имеет понятия, где сейчас может быть Елисеев?

— Никак нет, сэр.

Павлович начал раздражать Фэнлоу этой своей псевдовоенной почтительностью. Противный сморчок, скользкий, как угорь.

— Н-нет, сэр. Я бы все рассказал, если бы з-знал, — проблеял Вит.

Фэнлоу закурил следующую сигарету. Утром его мучал кашель и боль в груди, совсем как в те давно минувшие серые дни заядлого курильщика. Он и сам не заметил, как опять скатился к норме в полторы пачки в день.

— Рахмет, отведи их к тем двоим. Пусть побудут там. Ночью прилетят большие ребята и всех рассудят.

— Ночью? Я думал, завтра, сэр…

— Идиот ты, — слабо выругался Фэнлоу. — Ночь и есть «завтра». Все, что после двенадцати часов ночи, относится к завтрашнему дню. Господи, с кем приходится работать…

Рахмет встал. Встали и Питч с Павловичем. Кивком головы Рахмет указал им на дверь. Те покорно пошли прочь. Ученый опустил голову и поджал губы — нет, он точно вот-вот разревется, как девка. Нежный какой, надо же. Ничего, отдохнуть денек лишним не будет.

Серб покинул комнату с угрюмым достоинством. Он всеми силами делал вид, что не понимает, за что к нему столь несправедливое отношение. Поймет, миленок, поймет. Всему свое время.

Едва в кабинете воцарилась привычная пустота и тишина, как Фэнлоу с тревогой вспомнил, что уже два дня не выходил отсюда. Надо бы выйти, прогуляться. По периметру усилена охрана, восемьдесят хорошо вооруженных ребят видят все, бояться куратору нечего.

Фэнлоу намеревался сходить к реке и посмотреть на бариониксов. Еще час назад они были там, он знал это благодаря видеонаблюдению.

Куратор поднялся, когда КПК коротенько тренькнул. Фэнлоу с жадным любопытством перешел в сообщения. Есть! Послание от Элвина. Лаконичное и информативное.

«Взяли след. Идем на запад».

Почему-то сегодня у Фэнлоу было очень хорошее предчувствие. И это несмотря на сокрушительные провалы и потери последних суток. Насвистывая мелодию из любимой песни своего детства, куратор вышел из кабинета и направился по лестнице вниз, торопясь насладиться утренней свежестью.

В действительности водопад оказался не таким красивым, чем во сне. Либо Кирилл успел позабыть ночные грезы, либо же отец имел уникальную способность замечать намного больше красоты вокруг.

Упругие струйки воды сбегали с высоты в два роста Кирилла. Они шли тонким потоком шириной около полутора метров, спадая на камни и убегая по давно выточенной ложбинке вниз, образуя тот самый холодный ручей, послуживший ребятам источником воды.