– Дааа? – спросила она тоном, который не сулил Эрику ничего хорошего.
– Да, – сказал Эрик решительно и твердо. – Именно так. Я тебя сюда привел, чтобы ты тут осталась. Со мной. Жить. А не просто для того, о чем ты подумала.
Банни снова растерянно сморгнула, и стала похожа на маленькую девочку, которая внезапно обнаружила себя в толпе посреди ярмарочной площади. Девочку, чьи родители только что были рядом, а теперь куда-то делись.
– Да, – сказал Эрик, внимательно наблюдая за паникой, которая нарисовалась на лице девушки, – если хочешь знать, то у меня были планы на эту ночь. Я, может быть, хотел, чтобы ты пришла сюда, мы бы немного посидели на кухне, а я бы накормил тебя ужином. Ты же с дежурства, наверняка проголодалась, а у меня в сохранителе два горшочка жаркого, их только разогреть в магопечи. Потом мы бы выпили немного вина, а может быть не вина, а чая… поговорили бы о чем-нибудь… о чем угодно… А потом… мы бы целовались, и, если бы ты была не против…
Он осекся на полуслове, видя, как Банни покраснела, и, чувствуя, как краснеет сам.
– Я просто думал, что ты тоже… Хочешь…
Фраза получилась откровенно не слишком удачной. Банни покраснела еще больше, да и сам Эрик понял, что говорит что-то уж совсем не то. Потому, чтобы выправить ситуацию, он решил сказать самое главное:
– Да не в этом дело! Дело в том, что я тебя люблю, и хочу, чтобы мы были всегда вместе! Вот!
Сказав то, что собирался сказать, а, может быть, несколько даже больше того, что собирался, Эрик замолчал, ожидая реакции девушки. Нельзя сказать, что реакции не последовало, напротив, на лице у Банни разыгралась целая буря эмоций. Эрик, который был неплохим физиономистом, легко прочитал растерянность, легкую панику, что-то похожее на досаду и даже нечто, напоминающее страх. Планируя сегодняшний вечер, Эрик и представить себе не мог таких выражений на лице подруги. Он, конечно, подозревал, что будет непросто, однако ему и в голову не приходило, что его слова могут привести к такому эффекту.
Эрик был человеком, весьма уверенным в себе, как и большинство молодых магов. На этой самоуверенности, как на фундаменте, по большей части, и была построена его личность. Он привык к тому, что стоит ему чего-то по-настоящему захотеть, как тут же обнаруживался и способ, которым можно было получить желаемое. Не то чтобы он никогда не испытывал неудач, но когда такое случалось, это служило не поводом для самотерзаний и рефлексии, а приводило к быстрой и трезвой переоценке цели и способа ее достижения. После этого, либо следовала другая попытка, лучше подготовленная и, как правило, с иными средствами, либо, если Эрик приходил к выводу, что цель не стоит таких усилий, к отказу от нее. Однако в этот раз все было несколько иначе. Отказываться от Банни Эрик не хотел категорически, эта девушка занимала довольно много места в его жизни, особенно, когда речь заходила не о настоящем, а о планах на будущее.
Они встречались уже более двух лет, но их отношения оставались пока скорее дружескими и платоническими, чему сильно удивился бы сержант Уиллис, узнай он об этом. По большому счету, дело ограничивалось лишь ночными прогулками при луне и без оной, когда под пение ночных птиц неторопливо течет беседа о тысяче различных пустяков, когда ладонь трепетно сжимает ладошку, а поцелуи так сладки. Дальше поцелуев дело не заходило; чувствуя друг к другу влечение и взаимный интерес, Эрик и Банни по молчаливому уговору не торопили события, тем более, что встречаться им приходилось гораздо реже, чем они оба того желали. Виной этому был строгий режим МКИ, в котором Эрик обучался. Порядки в Корпусе царили вполне военные: студентам разрешалось покидать территорию только с ведома и разрешения коменданта Лонгвиля. Тот, хотя и с некоторым пониманием и сочувствием относился к желанию своих подопечных сходить на танцы с хорошенькой барышней, тем не менее, строго выполнял приказы ректора, слывшего откровенным женоненавистником и считавшего любые контакты студентов с противоположным полом крайне вредными для образовательного процесса. По сути, каждая встреча с Банни грозила Эрику исключением из МКИ – комендант частенько устраивал облавы на самовольщиков, и не его вина, что Эрик так ему ни разу с поличным и не попался.
Впрочем, риск придавал их отношениям дополнительный элемент романтичности и повышал цену их встречам. Это оказалось весьма кстати, когда Эрик сел писать диплом – и без того нечастые встречи стали еще более редки: все время Эрика было заполнено чтением магических фолиантов в библиотеке, консультациями со старшими магами, опасными экспериментами на полигоне МКИ и непосредственно написанием диплома. Личной жизнью Эрик занимался по остаточному принципу, урывая на встречи с Банни буквально по нескольку часов в неделю. Вначале это не слишком радовало молодого мага, но привычка находить положительные стороны в любой ситуации сыграла здесь свою роль. Эрик решил, что такое неспешное развитие отношений дает им возможность разобраться, как следует, в своих чувствах, и, зная некоторую старомодность подруги в вопросах, связанных с взаимоотношениями парня и девушки, надеялся, что к тому моменту, когда он освободиться от учебы и диплома, Банни уже точно будет знать, что к нему испытывает. Что касается его собственных чувств, то в них он был уверен.
Теперь, когда диплом боевого мага лежал у родителей Эрика в особой шкатулке, хранящей всякие памятные мелочи, связанные с сыном, когда прошло достаточно времени, чтобы его и Банни отношения можно было назвать зрелыми, ничего не мешало им перейти на качественно более высокий уровень. Эрик желал этого перехода, надеясь, что того же желает и Банни. Однако сейчас, когда дошло непосредственно до объяснений, реакция Банни заставила Эрика запаниковать. Ему вдруг пришло в голову, что Банни может вовсе не желать менять что-то в том устоявшемся порядке вещей, который сложился за последний год. Ему вдруг подумалось, что она и не любит его вовсе, а все эти встречи, эти поцелуи, эти прогулки и беседы – просто способ приятно провести время, способ борьбы со скукой. Неужели он ошибался, и теперь пришло время узнать об этом?
Молчание становилось мучительным. Теперь Эрику хотелось услышать ответ, причем ответ любой, чтобы это молчание прекратилось, чтобы это положение, в котором он оказался, разрешилось тем или иным образом. Что угодно, лишь бы не сжигать себя этой проклятой неуверенностью. Он даже не сразу понял, что вопрос, на который он так жаждал получить ответ, он так и не задал. А когда понял – попытался было исправить положение, однако сформулировать этот вопрос у него совершенно не получалось. Ему хотелось спросить слишком много, а слов у него было для этого мало, совсем мало.
– Нет? – наконец выдавил он из себя.
Это короткое слово, которое он едва смог произнести, показалось ему самому похожим на карканье ворона. Но и его хватило, чтобы разрушить затянувшееся молчание, которое, к слову сказать, и тянулось-то от силы секунд десять. Во взгляде Банни снова что-то поменялось. Она еще раз сморгнула, затем глубоко вздохнула. Очень глубоко вздохнула.
– Эрик, ты знаешь, – заговорила она, – ты замечательный. Правда. И с тобой мне очень хорошо. Правда-правда. Я… я тебя тоже люблю. Но, наверное, у нас с тобой ничего не получится. Не знаю…
– Почему не получится? – спросил Эрик хриплым шепотом.
Кажется, события начинали развиваться именно по тому сценарию, который он успел себе нарисовать за эти краткие мгновения. То есть по сценарию, который ему совершенно не нравился.
– Не сердись. Но ведь это все у тебя не насовсем. И эта работа, и эта квартира, и я. Вся эта жизнь. Ты же отработаешь за учебу и уедешь в Суран, поступишь в гвардию. Ты уедешь, а я останусь. И все у тебя там будет другое. А мне потом как? Лучше пускай ничего не будет, чем так. Я не хочу временно. Понимаешь? Поэтому и не получится.
Эрик тряхнул головой, как человек, который только что выбрался из реки и теперь пытается избавиться от воды в ушах. С волос у него посыпались яркие искры, которые, впрочем, не долетев до пола, погасли.
