— Говори за себя. Я из Ирландии.
— В любом случае, вам лучше оставить в покое агента Михайлофф.
— А если нет?
— Мы вас побьем. — Гувер лихо перекрутила палку от швабры.
Иного оружия не было даже у младшего командного состава, Кейдж распорядился, что на территории базы никто носить огнестрельное и холодное оружие, кроме агентов, выполняющих задания, не будет.
— Нас шестеро. — Предупредил ефрейтор Зубов.
— Тем больше славы.
— Еще не хватало девчонок бить! — Толкнул его в плечо сержант Рахимов.
— Потом с тобой разберемся! — Прошипел Зубов, глядя на Татьяну полным ненависти взглядом.
Они развернулись и ушли, свернув за угол. Стив выдохнул сквозь зубы, Мерида разочарованно поставила палку к стене, ей даже хотелось подраться. Татьяна холодно повернулась к ним.
— Зачем это?
— Значит, надо было. — Таинственно ответила Гувер. — Стив, твоя партия.
— Таня, пойдем, пожалуйста, с нами.
Конечно, можно было спросить зачем. Но не все ли равно?
В ангаре никого не было, даже сторожей. Гувер забралась в свой маленький самолет, завела двигатель, он тихо зарокотал, гораздо тише, чем полагалось самолетному двигателю.
— Зачем это? — Повторила Татьяна.
Она не боялась, ей даже не было любопытно, просто какое-то усталое удивление.
— Ты мне веришь?
— Нет. — Помолчав, ответила Татьяна.
Стив улыбнулся.
— Уверен, с Меридой ты справишься, если что, и с самолетом тоже. Удачи.
Он ушел, оставив ее в темноте. Сверху недовольно свесилась Гувер, сверкнув стеклами пилотных очков.
— Мэм, залезайте, нечего зря топливо жечь!
Пожав плечами, Татьяна легко забралась в кабину, бронестекло за ней опустилось. Гувер принялась плавно и уверено выводить самолет. Неприятно было оставаться с ней один на один, но Татьяна давно уже привыкла делать неприятные вещи. Она смотрела вниз, на темную землю с капельками огней, пока она не скрылась под крылом. Татьяна думала. Обо всем, что было, и обо всем, что будет, и не видела для себя иных путей, кроме того, который избрала. Гувер тоже молчала, но это молчание не тяготило. Наконец, они стали снижаться.
— Наденьте, мэм, тут холодно.
Гувер вытащила откуда-то из-за кресла большую кожаную куртку. В кармане у нее лежали перчатки, а в рукав была запихнута шапка-ушанка. Самолет плавно опустился на крышу какого-то здания, чуть дрогнул, касаясь шасси крыши.
— Прилетели. — Сказала по-русски Гувер, выбираясь из кабины. — Пошли.
Акцент у нее почти пропал, сказывалась то ли практика, то ли что-то еще. Татьяна выпрыгнула на бетонную крышу и с наслаждением вдохнула зимний воздух. По крайней мере, здесь был снег. И много. Он пушистыми хлопьями падал с черного неба и кружился внизу в свете одинокого фонаря. Остальные его братья были разбиты.
— Где мы?
— На Аляске. Надо спуститься.
Чердачная лестница была открыта, Гувер запрыгала вниз по ступенькам. Пахло кошками, мочой и сигаретами. В подъезде было темно, но агент Михайлофф уверенно ориентировалась в пространстве. «Шпион и без глаз не ослепнет» — любил приговаривать старшина Петрищенко.
На улице дышать стало полегче. Гувер нагнулась, сгребла горстку снега, слепила снежок и с размаху запустила в стену, так, что он брызнул во все стороны. Потом подпрыгнула, оторвала свисающую с козырька подъезда сосульку и задумчиво лизнула, потом принялась грызть.
— Кла-а-асс! Вот это снега здесь! А почему не холодно? Я думала, будет холоднее.
Татьяна молчала, не отвечая. Гувер закончила с сосулькой, оторвала другую и, посасывая ее на ходу, целенаправленно зашагала вверх по улице. Татьяна пошла за ней, держась на некотором расстоянии. В голове было пусто, но не глухо, а приятно. Она любила зиму.
— Куда мы идем?
— Поди знай. — Таинственно отозвалась Гувер. — Скоро придем. Вон уже и вывеска светится. Хоть что-то здесь светится.
Татьяна машинально кивнула, отметив магазин ПРОДУКТЫ. И только потом до нее дошло, что буквы были русские. Перехватило горло, шпионка встала, как вкопанная, уставившись на надпись. Гувер уже исчезла за прозрачной дверью, звякнув колокольчиком над входом, прошла к прилавку.
— Нимирофф. Столичная. Смирнофф. Банку шпротов, батон, икру красную, вон ту. И сок апельсиновый.
— Поздно уже, приходите завтра. — Отрезала толстая продавщица в грязном голубом фартуке.
— Ну пожалуйста! — Заныла Гувер, простирая по прилавку руки, под одной из которых синела тысяча. — Снежный бой за посадками, сдохнем же все от холода!
— Тебе восемнадцать-то есть?
— Мне двадцать уже!
— А паспорт с собой?
— Танька! — Раздраженно крикнула Гувер, и Татьяна вздрогнула от этого окрика. — Поди сюда, тебе-то точно меньше не дадут!
Агент Михайлофф, а точнее Таня Михайлова, внутренне замирая, прошла в магазин, скользя глазами по полкам с крупами и консервами. Все неказистое, но такое вкусное. Взять бы манки… и гречки… и черного хлеба. По нему она скучала больше всего.
— Девушка, вы чего? — Заволновалась продавщица.
— Парень ее кинул. — Доверительно сообщила Гувер. — Вот и берем…
— Вот дурак! — Ахнула женщина, разглядев, наконец, красоту Татьяны. — Такую-то…
— Ну, так дадите? — Прервала ее Мерида.
— Да уж чего там. — Продавщица быстро спрятала тысячу в карман передника. — Ради случая… пакета лучше два возьмите, у одного ручки порвутся.
— И буханку черного. — Хрипло сказала Татьяна.
— Так вчерашний, девушка. Заходите с утра, свежий подвезут.
— Не важно. Дайте.
— А вы не местные что ли? — Продавщица подала Татьяне хлеб. — Говор у вас какой-то…
— С Прибалтики мы. — Подмигнула Гувер. — Проездом.
— Почему ты сказала, что мы на Аляске? — Спросила Михайлофф, объев с буханки всю корку.
— Сюрприз-сюрприз! — Бодро отозвалась Гувер, звякая пакетами. — Погодите, это не все.
— Нас скоро заберут. Мне нельзя пересекать границу.
— Почем они знают, что это вы.
— Ты не знаешь нашу разведку. Твой самолет скоро обнаружат. Любое пересечение границы фиксируется.
— Нас не зафиксируют. Нас уже не зафиксировали. Никто не знает, что мы здесь. Кроме Стива, конечно. Так что если вы не вернетесь, все подумают, что ваши вас убили и по-тихому скинули в шахту лифта.
— Где ты так выучила русский?
Гувер таинственно усмехнулась, не став распространяться, что элементарно два последних месяца лазила Татьяне в голову. Причем о Дантоне там почти ничего не было, что не могло не удивлять, все-таки они встречались несколько лет. Зато было много работы, вранья, травм, Кейджа, Кри и русских. Целая куча маленьких беспокойных русских в голове у агента Михайлофф носились с топорами за старушками-процентщицами.
Их уже ждали.
— Наконец-то! — Заревело сразу несколько голосов.
Толпа парней и девушек поднялась с поваленных деревьев и облепила их. Они отняли пакеты и куда-то унесли.
— Невероятно. — Шепнула Татьяна. — Но зачем мы здесь?
— Строить снежный город, а потом воевать, конечно. — Ответила Мерида, как нечто очень очевидное. — Мы в разных командах. Не могу отказать себе в удовольствии засветить вам в голову ледышкой. Ну, бывайте, мне пора к своим.
Сражение закончилось падением вражеской стены, не выдержавшей веса забравшихся на нее тел. Разгоряченная и мокрая Гувер зубами сняла варежки и спрятала пальцы под шапку, в волосы. Подошедший Егор Мытарин протянул ей водку в пластиковом стаканчике.
— Этим надо греться.
— За победу! — Гувер прихватила стаканчик зубами и опрокинула в себя холодную жидкость.
— Пойду, врагам налью. — Ушел Егор.
Румяная от мороза Татьяна весело смеялась с молодыми людьми. Гувер помогла неумехам разжечь костер из заранее приготовленных веток, воткнула в снег палочки и повесила варежки сушиться. Кожа на лице натянулась, щипало щеки и нос. Протянутые к огню руки обжигались, но не согревались.
— Отлично вышло! — Радовалась Нина. — Надо еще раз как-нибудь!
