— Я ее восстановлю! В пакет положить и капнуть формалина сначала, потом странички почистить, сшить, корешок… спасибо, сэр, как вас отблагодарить?!
— Ничего, будешь мне должна. — Опять засмеялся Дантон, глядя в ее взволнованное лицо. — Как твой симулятор?
— Сэр. — Лицо у Гувер разом стало серьезным. — Послушайте, что я сейчас скажу… я… я не хочу, чтобы вы считали меня чудовищем…
— Я и не считаю, что за…
— Я была у вас в подсознании. Оно считает. И не спорьте со мной, мне и так трудно формулировать. Директор Кейдж бы понял, и мистер Доусон тоже, и мисс Михайлофф и даже Стив… Мы делаем ужасные вещи, да вы знаете, вы же снайпер. Но все это оправдано теми, ради кого мы это делаем. Но мы… мы не совсем люди. И оценивать нас надо не так, как людей. Есть волки и овцы, а мы — псы, но мы тоже едим овец, да. Понимаете? Псы иногда даже не подозревают об этом, просто берут пищу из рук пастухов. И если пастух погубит пса, чтобы сохранить отару, или бросит его, потому что у него есть другие псы, прав он будет или нет?
— А ты, выходит, пастух, да?
— Я просто понимаю, как они мыслят. — Уклончиво ответила Гувер. — И поэтому я не могу их осуждать, когда узнаю… какие-то вещи, которые мне знать не положено. Потому что в итоге это принесет больше пользы. Но не нам, а овцам. Без которых мы сами жить не сможем.
— Какие конкретно вещи нам не положено знать?
— Сэр, я скажу, только прошу, постарайтесь понять это правильно. Нас всех программируют определенным образом. Настоящий агент не должен иметь друзей, семью, он должен быть одинок, его не должно ничего отвлекать от дела. И бывает так, что… агентов специально разводят или ссорят, подстраивают измены, предательства, конфликты… мало кто может такое выдержать. А на тех, кто выдерживает, находится управа посерьезней. Это всегда происходит, рано или поздно, и остается только сидеть и ждать, когда это случится.
— Что за глупая теория заговора?
— Вспомните сами, сэр. У нас ведь почти нет крепких пар, друзей, даже родственники служат на разных концах страны. Чтобы не мешать. Вы с агентом Мастерсом даже не разговариваете, хотя раньше были друзьями. Мария Кри разменяла семерых мужей. Есть еще куча примеров…
— Глупости. — Отрезал Дантон. — У меня есть друг на базе. Еще какой друг!
— И кто он?
— Неважно.
— То есть, о нем никто не знает?
— Он настоящий!
— Нет, я имею ввиду, что если о нем никто не знает… то и не сможет вас поссорить. И судя по тому, что я слышу, он тоже в курсе этой «глупой теории заговора».
— Но…
— Это он настоял на том, чтобы не афишировать ваши отношения?
— Нет! Это как-то… само…
— Само? — Усмехнулась Мерида. — Наша база не то место, где что-то происходит само.
— Ну и черт с ним. — Неожиданно махнул рукой Дантон. — Черт с ним. Какая разница? Что-то настоящее нельзя сломать подстроенными конфликтами.
Мерида скептически скривила губы и хотела сказать про одуванчики, которые пробивают асфальт, а гибнут под подошвой ботинка, но решила оставить Дантона при его иллюзиях.
— А что с тобой? — Неожиданно спросил он. — Что у тебя происходит с глазами?
Вопрос застал Мериду врасплох. Сердце предупреждающе кольнуло, потом стукнуло не в такт, услужливо подсказывая, что от правды лучше воздержаться.
— У меня болезнь. — Наконец сказала Мерида. — Иногда я… не могу себя контролировать.
— Раздвоение личности? — Любопытно спросил Джо, подсаживаясь поближе.
— Почти. — Вздохнула Мерида, пальцами нажимая на грудную клетку в области бешено сокращающегося левого желудочка, грозящего довести ее до обширного инфаркта. — Только я все воспринимаю и думаю, что это я делаю, и только потом, оглянувшись назад, понимаю, что не я…
— И тогда ночью… — подтолкнул ее Дантон.
Мерида отвела глаза, и все сразу стало ясно.
— Оу! — Только и сказал снайпер, чувствуя глубокое разочарование. — А Доусон знает?
— Конечно! — Зло сверкнула глазами Мерида. — И Кейдж знает. И Мария. Только они не знают, что я знаю, что они знают.
— Понятно. — Ответил Дантон, поднимаясь. — Я им тогда тоже не скажу, если они и так все знают. А как понять, когда ты какая, а?
— Сейчас нормальная. — Гувер неожиданно схватила его за руку и резко дернула, так, что он упал обратно на диван. — Погодите, сэр, я ведь хотела сказать… там, в симуляторе… в подсознании…
Она густо покраснела и жарко зашептала Дантону прямо в ухо, обхватив его одной рукой за шею, другой прикрывая рот, словно кто-то мог их увидеть и прочитать все по губам.
— Вы такой храбрый, сэр! Я чуть не умерла от страха, это же подсознание, оно враждебно к superego[14], сон разума и чудовища! А вы нисколечко не испугались, вот совсем нисколько, а там был такой кошмар, а вы с ружьем, это же не просто ружье, это защитный механизм, да господибожемой, это же практически невозможно, такой контроль, это почти никто не умеет…
Джо, ошарашенный таким напором, почти ее не слушал, ощущая, как ее ресницы щекочут ему висок, ощущение было странное, но совершенно умопомрачительное. Внезапно он понял, что она уже давно перестала говорить, но не отстраняется, а продолжает смотреть на него сбоку, и ее лицо было совсем близко, ближе, чем полагалось правилами приличия. И глаза у нее были определенно зеленого цвета. Джо вдруг подумал, что не знает, как ее назвать. Не «Гувер» же или «рядовой» в самом деле. «Мерида» тоже не то, а уж «Мерд» тем более.
— Рид! — Тихо позвал Дантон.
У Гувер дрогнули в улыбке губы, она явно вспомнила о Риде Ридчардсе.
— Да?
— Иди сюда.
— Нет. Я не могу.
Дантон, справедливо решив, что тогда сможет он, одним ловким движением, позаимствованным из основ дзюдо, посадил ее к себе на колени. Гувер крепко зажмурилась, словно ожидая, что сейчас произойдет что-то страшное, но ничего не происходило, и она несмело обняла Джо за шею, прижавшись щекой к его виску.
— Вас так долго не было, сэр! — Тихо прошептала она.
— А ты меня ждала?
— Ага. — Призналась Гувер. — Ага, еще как.
Что на это ответить, Джо не знал, поэтому просто обнял ее еще крепче и закрыл глаза, проваливаясь в блаженство. Сердце принялось колотиться, как бешеное, сладко подкатило к горлу.
— Мы же никому не скажем, да? — Спросил он.
— Никому. — Откликнулась Мерида, прикасаясь теплыми губами к уголку его глаза, потом к скуле, потом к щеке. — Кому какое дело?
— Рид?
— Да?
— А Солджер?
— Что Солджер?
— Что у тебя с ним?
Гувер резко отстранилась и толкнула его в грудь, но Дантон держал крепко. Тогда она гневно уперла руки в бока.
— Мы, по-вашему, Ланнистеры, что ли?!
— В смысле?
— Он мой брат, ты, долбанный извращенец!
— Правда? — Выдохнул Джо так счастливо, что Мерида густо покраснела. — Поцелуй меня быстро.
— Фу, нет! Я не целуюсь с извращенцами! Пустите меня немедленно!
— Теперь уж точно нет!
Рэйчел Прайд молча стояла в дверях и смотрела ни них, никем не замеченная, потом тихо вышла и села за стол, подперев голову руками. Через десять минут входная дверь хлопнула, уехала Гувер. Еще через пять спустился Дантон. Выглядел он также как и всегда, и если бы Рэйчел лично не застала его за поцелуями с бывшей подопечной, то ничего бы и не смогла заподозрить. Джо прошелся по кухне, открыл холодильник, вытащил бутылку молока и пачку печенья, насыпал в большое блюдо, залил молоком, и с довольным видом перемешал получившуюся бурду.
— Дантон.
— Что? — Промычал снайпер с набитым ртом.
— Что ты творишь?
— Эй, я же тебя не угощаю! И я еще не забыл, как ты во время беременности анчоусы джемом мазала!
— Она же несовершеннолетняя, Джо.
Дантон отложил ложку и прищурил глаза.
— Это Рене несовершеннолетняя. А она… может, ее шлепнут через год, а может, меня. Прикажешь рискнуть?
— Прикажу вообще к ней не приближаться.
— К счастью, это не в твоей компетенции. И даже вякнуть об этом никому не смей, иначе…
