— Какая еще посылка? — Проворчала она, недовольная, что ее оторвали от дела, последние полчаса рядовой исследовал участки головного мозга. — Вскрывали? Сто баксов, что там сибирская язва от второкурсников.

— Посылка прошла проверку. — Оттарабанил пятнадцатилетний курсант-сиротка, с десятифунтовым презрением глядящий на лабораторных крыс, мало догадываясь, что одна из них могла раскатать его по полу как подтаявший шарик мороженого.

— Ладно, поставь на стол. — Гувер вновь нетерпеливо уставилась в микроскоп.

— Я принес только извещение. — С еще большим презрением ответил курсант. — Посылка находится на вахте.

Гувер с досадой выругалась, заставив курсанта сначала изумленно отшатнуться, потом покраснеть до корней волос, и вырвала у него из пальцев извещение.

— Пошли, Солджер, посмотрим, что там за гуманитарная помощь.

Гуманитарная помощь состояла из вязаного шерстяного свитера, большой упаковки шоколада, мясных консервов и книги под заглавием «Гордость и предубеждение».

— Это что еще за новости?

Гувер нырнула в ящик, выуживая письмо, нетерпеливо разорвала конверт, прочитала пару строк. Потом ее лицо вытянулось, и она посмотрела на посылку, как на живую кобру.

— Стив, положи шоколад обратно.

— Тебе жалко, что ли? — Возмутился Солджер, уже успевший нацелиться на особо аппетитный батончик с арахисовой начинкой.

— Положи, я сказала!

Привычный Стив пожал плечами и закинул шоколадку в коробку. Гувер подвинула ящик дежурному.

— Отослать назад.

— Детка, ты верно шутишь. Тебе надо, ты и отсылай.

— Понятно. Если еще придет, могу я быть уверена, что я об этом не узнаю?

— Конечно. — Дежурный широко ухмыльнулся. — Особенно если там будет аналогичное содержимое. А эту забирай. Нечего мне тут… того-этого…

Гувер угрюмо прижала ящик к груди и потопала к выходу. Там она демонстративно сунула его в мусорный контейнер.

— От кого это? — Поинтересовался Стиви, с тоской наблюдая за этими маневрами.

— От нежданных родственников. — Гувер сердито зашагала по коридору.

— Зачем ты так? Ты же всю жизнь мечтала о семье. Я знаю.

— Времена меняются. Моя семья здесь. Ты моя единственная семья. Родственников не выбирают. Мы уже это обсудили. Эй малой!

Мерида поманила пальцем первокурсника. Солджер окинул его быстрым взглядом. Не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, что парень пойдет в шпионы. Слишком тонкий для боевика, но не слабый, гибкий и даже с виду хитрый. Курсант откозырял кивнувшей Гувер, еще не привыкшая к такому Мерида смущенно поморщилась.

— Хочешь заработать двадцатку?

— А что надо делать? — Подозрительно поинтересовался курсант.

— Да ничего особенного. Достать из мусорного контейнера возле вахты почтовый ящик со всем содержимым и ночью доставить мне в отсек.

— В чем подвох?

— Это надо сделать так, чтобы никто не видел. И малой… именно доставить ящик. Больше ничего.

Курсант стремительно покраснел, еще не научился скрывать свои чувства. Явно подумал, что это просто предлог затащить его ночью в личный отсек. Но справился с собой быстро.

— Задаток?

— Вот. — Гувер сунула ему десятку. — Остальное получишь, когда доставишь ящик.

Курсант исчез с быстротой молнии. Гувер хмыкнула.

— Ты смотри, даже не спросил зачем. Такой молодой, а уже такой умный.

— Я не такой умный. — Упрямый Солджер не желал слезать с неприятной темы. — Что это за маневры? Зачем тебе посылка, если ты ее выкинула? Зачем тебе понадобилось ее демонстративно выкидывать? Что это за цирк с возвращением?

— Стиви, брат, там барахла на обмен на три месяца хватит! Консервы, шоколад… и свитер мне понравился. Я же не идиотка разбрасывать добро.

— Тогда зачем… у тебя паранойя, Рыжик.

— Стив! — Мерида вспыхнула, как мак. — Ты-то должен знать…

— Знаю, но это уже чересчур. Мы сумеем их защитить, если вдруг…

— Не лезь не в свое дело, Стив. — Глаза у Гувер стали ледяными. — Это тебя не касается.

Директор Доусон был прав, когда говорил, что штрафная отработка на вечеринке у спонсора будет сущим наказанием. Мерида поправила искрящийся красный камень на груди и вздохнула. Ее все здесь раздражало. Отрадой для глаз были немногочисленные агенты, смешивающиеся с толпой. И костюмы у гостей убогие, без выдумки и изюминок: рогатые ведьмочки, хвостатые зайки и белочки, развратные медсестры. Одна Татьяна Михайлофф в простом но эффектном черном платье придерживала рукой венецианскую маску. Сама Гувер в своем длинном красном платье с развевающимся подолом и распущенными красными волосами выделялась среди гостей как неоновая реклама. Ей было неуютно чувствовать на себе многочисленные взгляды, чего собственно и добивался Доусон, собственноручно выбирая ей костюм. Спонсор представил ее подругой своей племянницы. Гувер периодически приглашали танцевать, но натыкались на мрачное «нет». По мере опьянения гостей предложений стало больше, причем от одних и тех же мужчин, то ли забывающих, то ли решивших брать настойчивостью.

Дантону было легче, он с остальными официальными агентами охраны торчал снаружи здания, прохаживаясь по карнизу с деловым видом и производя впечатление на тех, кто его не знал. Гувер бросала на него тоскливые и завистливые взгляды, мечтая в шнурованных черных ботинках и простой форме патрулировать окрестности.

— Маска, я вас угадал. — Подкатил очередной приставала.

Гувер вежливо приподняла брови, отпив из бокала с шампанским. Пить не хотелось, но Доусон в приказном порядке разработал систему ее поведения, приходилось выполнять.

— Ты прекрасная вампиресса!

— Не угадал. — Кокетливо возразила Гувер.

— Но у тебя же глаза красные.

— Это от недосыпа.

— И кожа бледная.

— Сама по себе.

— Так кто же ты?

— Несовершеннолетняя, мистер.

Гость тут же отвял, а Гувер принялась наблюдать за Татьяной. У нее было чему поучиться. На вечеринке вообще было зашкаливающее количество русских, но Мериду они крайне разочаровали. Наслушавшись стереотипов про то, что все русские женщины исключительно красивые и умеют варить борщ как минимум семью разными способами, насмотревшись на шикарную Татьяну, Гувер не была готова к тому, что увидела. Размалеванные вульгарные женщины, без капли собственного достоинства, сквернословящие не хуже Дантона, не очень умные. На сцене тоже пели русские, три разномастных девушки с пышными формами и сладкими голосами. Неизвестно, как они пели на самом деле, потому что они открывали рты под музыку, но запись была красивая. Мерида довольно долго безуспешно пыталась понять логику всего этого, пока не наткнулась на язвительный взгляд Татьяны и захлопнула рот. Мерида знала русский, но читала лучше, чем говорила. Слова песен она понимала, но только отдельные слова, они не складывались для нее в общий смысл, и теперь Мерида жалела, что недостаточно времени уделяла разговорной практике. После девушек на сцену поднялись три перезрелых паренька, тех же мастей, что и девушки: рыжий, черноволосый и блондинчик. На вид им всем было явно за сорок, особенно рыжему с испитым неприятным лицом, но вели они себя так, будто только-только приближались к двадцати. Пареньки затянули что-то про жестокий тучи, и Мерида поняла, что еще немного — и она сойдет с ума.

— Меня зовут Джек Неллер.

Гувер улыбнулась низенькому пузанчику в костюме Робина Гуда.

— Мери Рэд.

— Угадай, сколько у меня феррари в гараже?

— Лучше вы угадайте, сколько я прочла книг Достоевского в оригинале.

— Три? — Не понял сарказма Неллер. — Четыре?

— Все. Это больше, чем у вас в гараже феррари, так что вы проиграли.

Гувер отвернулась, не дожидаясь, пока он уйдет. Очередные три русские овцы вскочили на сцену. Мерида задумалась, входит ли в запрет калечить гражданских косвенное вредительство как то: замыкание проводов на все равно бесполезных микрофонах.

Спонсор, чье имя Гувер даже не старалась запоминать, вертелся вокруг нее весь вечер, заставляя и без того напряженную малышку изрядно нервничать, и вглядывался в ее лицо. Наконец, он все же решился. Гувер, измученная ожиданием, посмотрела на него едва ли не благосклонно, тем более тот был довольно молод и хорош собой.