— Номер одиннадцать, приготовиться! Скоро ваша очередь! Где номер одиннадцать?

Номера одиннадцатого не нашлось, и вызывающий пожал плечами, поспешив вернуться к эффектной концовке номера. Шпионка разъехалась в вертикальном шпагате по шесту, и от вида полоски белых трусиков у вызывающего внутри все перевернулось. Пятиминутный перерыв дал агентам придти в себя и выставить оценки.

— У меня скоро сердце остановится. — Поделился агент Картер, промокая лоб бумажной салфеткой.

— Так выйди. — Посоветовал агент Морган и убрал обратно в карман 10 долларов, которые достал по инерции в силу укоренившейся привычки. — Давай следующий трек, кто там по списку?

Музыка, раздавшаяся из колонок, заставила агентов усомниться, что она правильная. Потому что под «Pardonne moi» Мирей Матье еще никто не додумывался танцевать у шеста. Претендентка тоже не появлялась, агенты недоуменно переглянулись.

— Выключи трек. — Распорядился Доусон, поморщившись.

— Не надо! — Двери распахнулись, ударившись створками о стены, тонкая длинноногая фея вбежала в зал на высоченных каблуках с прозрачными платформами, не вписалась в поворот и задела бедром угол стола. Черные колготки в крупную сетку тут же неумолимо поехали, из царапины обильной бахромой полилась кровь. Претендентка растерянно провела пальцем по бедру, поднесла к носу, слизнула красные капли, смутилась так, что покраснела даже шея в низком вырезе джинсовой жилетки в кантри-стиле и впорхнула на сцену, встала, прислушиваясь к аккордам, подняла вверх бесконечно длинные тонкие руки, глубоко вздохнула. Потом пальцы затрепетали, и руки резко полетели вниз, вздрогнули, опять взлетели… фея сделала шаг, закружилась, обхватила шест и взлетела наверх, изогнувшись так, будто ей было больно, вся напряженная, как струна, готовая оборваться. Кровь пачкала ее руки, шест, одежду, капала на подиум…

«Прости меня!» — С отчаянием в голосе пела француженка — «Прости меня… я не хочу жить без тебя… о тебе я мечтала ночами… это было желание хотеть и познать…»

— Шедеврально. — Сказал Рошель, когда раскрасневшаяся чуть запыхавшаяся Гувер вышла в коридор, пропустив претендентку под номером двенадцать. — Ошень чуфственно. Ах, какой взгляд! Сколько гнева! Сколько страсти!

— Достал ты уже со своей страстью!

— Пошему ты опоздаль? Ты быль готоф за пятнадцать минут до нашала своей очереди.

— Создала эффект неожиданности. — Пожала плечами Мерида. — Танцы танцами, а головой тоже думать надо. Заодно вбежала, вся такая трагичная, запыхавшаяся… кровь прилила, грудь вздымалась… ну ты понимаешь. Ах, ты же гей! Тогда представь, что я парень.

— Я думай, ты быть настоящий там. У кого ты просить прощения? Думай о нем, кокда тебе придется…

— Не придется. — Отрезала Гувер. — Микроскопами гвозди не забивают. Для работы по чужим койкам у нас есть менее талантливые сотрудники.

— Ты хитрый дефочка. Обманыфаешь так, будто гофоришь правду, а кокда гофоришь прафду зфучит так, будто ты обманыфай. Смотри, не потеряйся ф этом.

— Не твое дело.

— Нет. — Согласился Рошель. — Но ты способна на польшее, шем франье.

«Как же я тебя ненавижу.» — Подумала Мерида.

— Итак, у нас двое финалистов. — Сказал Доусон Кейджу. — Гувер и Михайлофф. Михайлофф опытный и сильный агент, она не подведет… не буду тебе перечислять ее достоинства, ты их сам знаешь.

— Чем лучше Гувер? — Спросил Кейдж, положив подбородок на сложенные пирамидкой пальцы.

— Она моложе. — Без обиняков отрезал Доусон. — Натуральная рыжая, Орелл предпочитает их крашеным. Нет опыта полевой работы, значит, будет стараться. Способна действовать самостоятельно, может генерировать неожиданные ходы… Джокер, одним словом. Ее ты тоже прекрасно знаешь.

— Чем она хуже Михайлофф?

— Первый раз, может смешаться и все провалить. Формы еще не те, Орелл любит более округлых девушек. Ну и ее плохой парень, неизвестно, что он выкинет в самый неподходящий момент.

— Значит Михайлофф.

— Не знаю. Она превосходна. Даже слишком. А у Гувер есть кураж. И нельзя вечно мариновать ее здесь, рассказать тебе про плотно закрытую кастрюлю и пар?

— Дадим ей другое задание.

— Оно будет не менее опасным. Нельзя выпускать ее в поле неподготовленную. Хотя бы в группе захвата…

— Нет.

— Директор…

— Нет.

— Она будет в ярости.

— Я разберусь. Вызови ее.

Рядовой Гувер в весьма непривычном виде прошла в кабинет и села, сложив руки на коленях и подогнув под себя ногу в пластмассовой туфле. Кейдж по-новому взглянул на девушку, оценил плавные линии тела, длинные волосы с темной подпалиной, такие же брови, уже чуть потекший макияж… солдат обещал быть идеальным шпионом, а пока беспокойно ерзал, зацепившись колготками за пряжку на туфле. То, что надо Ореллу. Непосредственность и расчет в одном флаконе, юность и ум, страстность и отталкивающая холодность. Доусон поймал его взгляд и выразительно подвигал бровями. Нет. Он просто не мог.

— Вы прекрасно выступили, рядовой.

— Спасибо, сэр. Вы видели?

— Да, я смотрел по внутренней связи. Представляю, что там в комнате творилось, если я тут почти рыдал. Однако учтите на будущее, что нельзя так танцевать стриптиз, он направлен на более низменные инстинкты. Мужикам, которые смотрят на раздевающихся девушек, не должно быть стыдно, они платят не за это. Но в целом хорошо. У вас есть половой партнер?

— Нет, сэр.

— А был?

— Нет, сэр.

— Плохо. Иногда отсутствие опыта ничем не заменишь.

Рядовой никак не отреагировала на это замечание, будто не мечтала о настоящем задании сколько он ее помнил. Молодец.

— Но мы можем дать вам шанс. Я даже готов пойти на риск. Безумие, но все же…

Возмущенный Доусон резко выдернул кружку с кофе из автомата. Подлый ход, но винить в неудаче Гувер будет только себя.

— Что я должна сделать, сэр?

— Меня очень беспокоит агент Дантон, рядовой. — Кейдж бросил укоризненный взгляд на Доусона. — Мы опасаемся последствий. Вам надо его расшевелить. Вызвать хоть какие-то эмоции. Что угодно. Смех, гнев, возмущение, страх… Советую выбрать смех, это самое легкое. Остальные эмоции агент Купидон проявлять не склонен. У вас четыре минуты.

— Есть, сэр. Разрешите идти?

— Идите.

— Я все равно считаю, что нечего ее излишне опекать. — Сказал Доусон, глядя в потолок. — Второго Моритца из нее не выйдет.

— Кто знает. — Хмуро отозвался Кейдж. — Иди, проследи, когда не справится, поручи ей что-нибудь, чтобы отвлеклась.

Три минуты. Где же чертов Дантон? Две. В столовую сейчас не протолкаться, спасибо стриптизерскому наряду — все расступаются от изумления. Наконец-то. Подтянутый Джо сидит в одиночестве за столом и с уставным лицом жует булочку с кунжутом. Гувер плюхнулась на стул напротив него. Джо, не подавая признаков удивления или гнева, пододвинул ей чашку с кофе.

— Не желаете ли кофе, агент Джокер?

— Да у вас прямо талант, сэр! Что же вы снайпером, а не шпионом?

— Стрелять у меня получается лучше.

Минута тридцать секунд.

— Включили тяжелую артиллерию? Сэр, прошу вас, сделайте вид, что смеетесь, Кейдж обещал мне задание, если я…

— Я не могу смеяться, агент Джокер, если мне не смешно.

Минута двадцать секунд.

— Пожалуйста! — Взмолилась Гувер. — Я все, что угодно, сделаю!

— Государство обеспечивает меня всем необходимым, агент Джокер. Кроме того, мне запрещено брать взятки чем бы то ни было.

Гувер схватила кружку с кофе и выплеснула Дантону в лицо. Он аккуратно промокнул его салфеткой.

— Как некрасиво с вашей стороны. А если бы он был горячий?

Минута.

— Сэр… — угрожающе сказала Гувер, хватаясь за нож. — Вы об этом пожалеете.

— Прошу прощения, агент Джокер, но вам не удастся меня даже оцарапать. Я старше вас, сильнее и опытнее.

Сорок секунд.