— Как я рад, что это ты, — сказал Скархаддот, гладиатор-чемпион лорда Эбондрака, заползая на площадку. — Ваше племя пришлось мне по вкусу.

Вблизи Скархаддот был еще больше. На его покрытой чешуей груди появились новые отметки об убитых, а одна из отрубленных рук, висящих у него на шее, должно быть, принадлежала Холварну. Скархаддот отказался от щитов и в каждой из четырех рук держал по окровавленному скимитару.

— Я имею привычку застревать в глотке, — ответил Аларик.

Двое медленно кружили по площадке. Без сомнения, внешне Аларик сильно проигрывал своему противнику. Шаги его были тяжелыми, дыхание затрудненным, а великолепный доспех весь изрублен и измят. Скархаддот выглядел так, словно кровавая рубка на пирамиде была для него лишь легкой разминкой перед боем. Он весь лоснился от вонючего пота и злобно ухмылялся. Он ждал этого. Еще с того момента, как он убил Холварна, Скархаддот ждал, чтобы довершить дело.

— Два Серых Рыцаря, — сказал Аларик, привычно вставая в боевую стойку. — Это цифра. Что же ты получишь за это? Свободу?

— Кому нужна свобода? — прошипел Скархаддот. — Что она такое, эта выдумка, снедающая ваши человеческие умы? Что может быть в мире важнее вот этого — крови, и смерти, и металла, впивающегося в плоть? Это превыше всего, и мне дадут это. Еще больше крови!

— Во время крестового похода, — сказал Аларик. — Эбондрак даст тебе все, что пожелаешь. Если ты убьешь меня.

— Первая волна, — оскалился Скархаддот. — Первый в брешь. Первый на землю. Кровь на девственной земле. Варп услышит звон моих клинков, Покинутый! Кхорн почует кровь. Я сделаю это!

Аларик улыбнулся. Странно было испытывать какую-то радость здесь, среди богохульства и смерти, но это так, потому что Аларик оставался человеком, а быть человеком означает лишать преисподнюю надежды.

— Крестового похода не будет, — сказал Аларик. — Я знаю, чего хочет Эбондрак. Я знаю, чего хочешь ты. Вы этого не получите. Я хочу, чтобы ты знал это, прежде чем…

— Прежде чем что, Покинутый?

Пауза длилась долю секунды, но за это время столько всего промелькнуло в мозгу Аларика, что он не видел больше ничего, кроме Скархаддота. Арена, публика, сражающиеся, калейдоскоп лордов и демонов Дракаази — все слилось в одно красное пятно. Углы атаки и догадки об анатомии Скархаддота, вес копья в руке и скользкий от крови мрамор под ногами — все это разом пронеслось в его голове. И этого было достаточно. Больше не нужно было гадать.

Аларик сделал выпад. Его оружие доставало на большую дистанцию, ее хватило, чтобы острие копья пробило грудь Скархаддота и вышло у него из спины.

Монстр опешил. Впервые ухмылка исчезла с его лица. Он взглянул на копье в своей груди, потом снова на Аларика.

— У тебя слабая защита, — сказал Аларик. Скархаддот повалился вперед, загоняя древко еще глубже себе в грудь, судорожно пытаясь вздохнуть. Его лицо оказалось совсем близко от Аларика, и тому достаточно было просто прошептать: — Я заметил это, когда ты убивал моего друга. Такие вещи способствуют сосредоточенности.

Скархаддот рухнул на пол. На лице его застыло изумленное выражение.

Публика на миг затихла. Аларик совершил то, чего не удавалось ни одному человеку на Дракаази. Он заставил их заткнуться.

Лорд Эбондрак свесился со своего балкона, устроенного в огромной маске, вделанной в стену арены. Глаза его были узкими полосками желтого огня, ноздри раздувались. За спиной у него развернулись крылья, и в какой-то миг Аларик был уверен, что старый ящер ринется вниз, чтобы проглотить его.

Относительная тишина была прервана взрывом, от которого в полу арены образовалась воронка. Аларика ударила взрывная волна, сверху посыпался окровавленный песок.

После взрыва на смену тишине пришел шум. Разъяренные зрители полезли через барьеры к арене. Змеиная Стража ринулась в толпу, чтобы навести порядок. Лорды начали разбираться, кто из них посмел испортить праздник Кхорна.

Потом из облака пыли и грязи появилась фигура, высокая, гибкая, вооруженная мечом, с нечеловечески быстрыми движениями. Это был Келедрос.

За ним шли четыре тысячи гвардейцев гатранского Бронекавалерийского полка.

Все, что знал Аларик про арену Вел'Скана, подсказывало ему, что единственный способ выбраться отсюда — через пол арены.

С арены рабы и гатранцы могли перебраться на трибуны, им, как можно было надеяться, помогла бы в этом суматоха, вызванная победой Аларика и самим побегом. У арены было много выходов, но лишь один из них интересовал Аларика, поскольку мог привести бежавших рабов к их конечной цели.

Это был не самый продуманный план. Братья-капитаны и великие магистры Серых Рыцарей сделали бы ему выговор за подобную неразбериху, но это был, вероятно, его единственный шанс заполучить «Молот Демонов». И единственный шанс для рабов покинуть эту планету, но если быть честным, по-настоящему честным с самим собой, то Аларик должен был признать, что их побег для него не главное.

Многие из них погибнут. Аларик знал, что он жертвует ими ради собственной цели, но так уж устроена галактика. Она жестока, и это означает, что порой он тоже должен быть жестоким.

— Какие будут приказания, милорд? — спросил капитан Змеиной Стражи.

— Проклятье, вы еще раздумываете? — прорычал лорд Эбондрак сквозь кольца черного огня. — Убить их всех!

— Да, милорд. — Капитан поднял меч, и Змеиные Стражники, как один, бряцая доспехами, покинули балкон, чтобы присоединиться к другим солдатам, сбегавшимся к зрителям внизу.

Эбондрак повернулся к Веналитору:

— Какое богохульство, и ваш человек — зачинщик всего этого, Веналитор. Вы ответите за это.

— Я в этом не сомневаюсь, — поспешно начал Веналитор, — но, возможно, все не так ужасно, как кажется. Это дает возможность…

— Меньше болтовни! — пронзительно завопил Эбондрак. — Больше смертей! Во имя медных врат ада, Веналитор, возьмите же свой красивенький меч и убейте хоть кого-нибудь там, внизу!

Вместо ответа Веналитор выхватил из-за спины двуручный меч и перепрыгнул через балконное ограждение, ловко приземлившись на сиденье внизу.

Публика была в смятении. И сама победа Аларика, и то, как она была достигнута, привели их в бешенство. Скархаддот был убит первым же ударом. Чемпион Эбондрака погиб, даже не начав бой! Воистину никчемная смерть, а ничто не возбуждает ненависть лучше, чем жалкая смерть. Взрыв и поток рабов, хлынувший на арену, выбили остатки разума из их мозгов. Зрители кусались и лягались, обвиняя один другого в непотребстве, испортившем праздник Кхорна.

Один из таких набежал на Веналитора, окровавленный культист в разорванном одеянии, с ритуальными медными когтями, вживленными в предплечья. Веналитор оживил кровь у человека под ногами, оплел ему ноги и перерубил спинной хребет взмахом меча. Убийство столь ничтожного существа не стоило даже затраченных на это усилий.

— Мой герцог, — произнес невнятный голос сцефилида. Старший надсмотрщик Веналитора пробирался между ранеными и лежащими в беспамятстве по верхним рядам трибуны. — Сцефилиды готовы и ждут ваших приказаний. Должны ли мы спуститься на арену?

Веналитор глянул вниз. Рабы Вел'Скана прорывались на северную часть арены, они лезли на трибуны и убивали зрителей, пытавшихся задержать их. К побегу присоединилось множество рабов других лордов, а Аларик был уже наверху, на стене, и руководил боем.

— Нет, — сказал Веналитор, — они направляются к северным воротам. Пусть сцефилиды соберутся на севере от арены. Их преследует Змеиная Стража. Если мы сумеем задержать рабов, они окажутся между двух огней.

— А Серый Рыцарь?

Веналитор на мгновение задумался.

— Я все-таки надеялся сам убить его, но если вам представится такая возможность, не упускайте ее.

— Где вас найти, милорд?

— Я буду нужен лорду Эбондраку, — ответил Веналитор, — неважно, знает он об этом или нет.