— Надо двигаться, иначе мы погибнем! — выкрикнул Аларик. — Серые Рыцари! Поддерживаем ответный огонь и отступаем!

Первая платформа уже высаживала солдат. Багровые и черные заряды энергии сыпались непрерывным ливнем. Техностражи отступали под бесконечными очередями авторужей, и еще один из них остался лежать, насквозь пробитый сразу в нескольких местах.

Аларик, убедившись, что Хокеспур не отстает, пробежал в открывшееся отверстие. Брат Дворн, подхватив техножреца Талассу, понес ее на одной руке. Другой рукой, почти не целясь, он продолжал отстреливаться через плечо.

Внутри оказалось тесно и невыносимо жарко. Из далекой глубины пробивались красноватые блики горящих топок. Машина снова залязгала металлом, и отверстие закрылось, отгородив воинов от стучащих по стали снарядов. Сафентис последним проскочил между створками, и один из снарядов успел пробить его развевающийся балахон.

— Куда теперь? — спросила Хокеспур.

— Куда угодно, — ответил Аларик.

Пол под ними стал постепенно опускаться; над головой смыкались массивные металлические пластины. Аларик представил себе, как пол и потолок сойдутся, размалывая керамит и кости, и весь отряд погибнет в топке, в самом центре черной железной башни.

— Сомкнуть ряды! — отдал приказ капитан Тарк. — Окружить архимагоса! Примкнуть штыки!

Высоко над головой что-то зашумело и стало стремительно приближаться. Потолок вновь открылся — на этот раз спиральной трубой, уходившей вертикально вверх. Шум усилился. Пол тоже начал расходиться, но красных отблесков огня уже не было: внизу осталась только темнота.

Аларик едва видел вокруг себя солдат, пытавшихся зацепиться за любые неровности. Помещение быстро превратилось в трубу, уходящую к далеким нижним уровням башни.

Шум, долетавший сверху, был вызван потоком пенящейся жидкости. Она катилась прямо на Серых Рыцарей и техностражей. Как ни мало Аларик был знаком с Каэронией, его знаний хватало, чтобы понять: это определенно не вода.

Поток настиг отряд. Аларик держался изо всех сил, но плотные промышленные отходы непреодолимо увлекали его вниз. Стиснув зубы, юстициарий напрягся до предела, но металл уходил из-под ног и рук. Аларик, увлекаемый жидкостью, с криком отчаяния полетел вниз. Его било о стены трубы и броню его же товарищей, Серых Рыцарей. Теперь он больше ничего не мог сделать, и жизнь или смерть зависели от того, где и когда поток вырвется наружу. А если нет — они все утонут. Вокруг оглушительно шумела пенная жидкость, мимо проносились неразличимые картины. Аларик одной рукой сжимал алебарду Немезиды, а второй пытался за что-нибудь удержаться.

Но так и не сумел. Темнота рвалась навстречу, и он едва успел пожелать себе выжить, как все внутри него и снаружи почернело.

— Покажи еще раз.

Хорстгельд уже давно не присутствовал на тактических совещаниях. Большую часть времени, пока длилось вторжение, его корабль участвовал в патрулировании и блокадах. Необходимости в комплексных голографических проекторах, создававших изображение в центре круглой комнаты, не возникало. Помещение для советов, отделанное безвкусными мраморными бюстами былых героев и капитанов флота, могло вместить несколько офицеров. Но в данный момент, кроме контр-адмирала Хорстгельда, здесь присутствовал только главный навигатор Стелканов.

Стелканов нажал несколько кнопок на панели управления центрального голопроектора, и в центре комнаты снова возникло зернистое изображение. Старое оборудование надо было заменить еще несколько десятков лет назад.

— Я готов признать, что качество проекции нельзя назвать отличным, — произнес Стелканов, — но с ним можно работать.

Из-за того, что офицер Стелканов проходил обучение имперскому готику во сне уже в зрелом возрасте, его речь звучала несколько высокопарно. В навигаторы Стелканов был выдвинут из замкнутого сообщества машинного отделения, где едва могли разговаривать на низком готике.

Хорстгельд стал следить за разворачивающимся изображением. Сигнал был перехвачен датчиками корабля, находившегося за пределами орбиты Каэронии. Чернота космоса рябила, вздувалась и морщилась сразу в нескольких местах; возникали туманные энергетические вспышки, говорившие о том, что какие-то объекты вырвались в реальное пространство. А затем все быстро возвращалось к исходному состоянию.

— Когда это было получено? — спросил контр-адмирал.

Стелканов обратился к своему электронному планшету, и зеленоватое свечение экрана обрисовало его тонкое лицо с большими глазами и орлиным носом. Трудно было поверить, что этот человек происходил из касты недолго живущих рабочих машинного отсека.

— Семьдесят девять минут назад, — сказал главный навигатор.

— Как по-твоему: что это может быть?

— Флотилия, капитан. Только что появившаяся из варпа.

— Довольно опрометчивое заключение, Стелканов. Во всем этом подсекторе нет больше ни одного нашего коллеги, не говоря уже об этой удаленной системе.

— Значит, это не Имперский Флот.

— Хм. — Хорстгельд поднялся и неосознанно пригладил пальцами бороду. — Есть что-нибудь еще?

— Это основное. Из тех немногих данных, что мы имеем, можно предположить, что объекты движутся медленно — как большая флотилия, сохраняющая боевой порядок. В сочетании с аномальным сигналом, принятым «Птолемеем Гамма», это очень настораживает, сэр.

— Для принятия решений мне необходимо больше информации, Стелканов. Эта задача будет второй по важности для навигаторов и группы обработки сигналов датчиков. Первой остается контакт с Хокеспур и Алариком, оставшимися на поверхности планеты. Я даже не знаю наверняка, живы ли они.

— Слушаюсь, сэр. Какие действия должны выполнить наши корабли в случае обнаружения вражеских сил?

Хорстгельд никак не рассчитывал на боевые действия в этом участке космоса. Да и инквизитору Никсосу не удалось заполучить в свое распоряжение сколько-нибудь значительные вооруженные силы.

— Подкрепление. Ищите любые имперские корабли крупнее космической яхты, которые смогут добраться до нас в течение девяноста шести часов. И если найдете, будьте готовы отправить приказ о призыве в состав флотилии. Если будет драка, я бы хотел иметь превосходящую численность.

— Все понял, сэр. Известить архимагоса Корвейлана?

— Ей об этом пока лучше не знать.

— Ей? — переспросил Стелканов.

— Насколько я знаю — да, ей. Но поставь в известность комиссара Леюнга на тот случай, если на «Образцовом» тоже засекли эти объекты. Я не исключаю, что эти франты разбегутся при первой же опасности поцарапать краску на бортах кораблей.

— Конечно, сэр.

Стелканов ловко развернулся и вышел, Хорстгельд вновь обратился к изображению. Может, это корабли, может, какой-то звездный феномен или даже происки мерзких кракенов. Или последствия неполадок в датчиках — кто знает… Но появление еще одной флотилии Хорстгельду было бы совсем не по душе.

Пошел ядовитый дождь. Он падал большими тягучими каплями, шлепал по нагромождению обломков, собирался в потоки разъедающей слизи и стекал по выбоинам, образованным упавшими башнями. Дождь разъедал отмершую плоть, превращая громадные биологические массы в частоколы выбеленных костей и залежи шероховатых хрящей.

Возможно, это был вовсе и не дождь, а падающие сверху отходы биологической и промышленной деятельности — как и поток, пару часов назад пронесшийся по центру черной железной башни. Он выплеснулся в обширное углубление между фундаментами двух башен, забитое всевозможным мусором и освещенное слабым люминесцентным свечением колонии водорослей, прилепившейся к шершавому металлу несколькими этажами выше. В этом месте, расположенном гораздо ниже города башен, все, что сохранялось после падения, быстро погибало. Все признаки жизни уничтожались временем и едкими потоками, холодом и сыростью. Сам воздух был пропитан запахами химикатов и смерти. Биомеханические массы, правящие городом, ревели и двигались далеко вверху, а снизу доносились пронзительные скрипы и щелчки скалы, лежащей в основании города. Она медленно проседала под давлением множества металлических сооружений.