Гримм понял, что чужак летит прямо на него. Затем кто-то крикнул «Сержант!», прозвучал одиночный выстрел, и голова падающего орка откинулась назад.

Командир отделения успел отступить в последний момент — тело зверюги ударилось о землю в метре перед ним и безжизненно завалилось на бок. Обернувшись, сержант обнаружил рядом скаута с поднятым болт-пистолетом, из ствола которого струился дымок.

Какое-то время все смотрели на Риалло, но ничего не говорили до тех пор, пока тот не опустил оружие и не убрал его в кобуру.

— Хороший выстрел, скаут, — наконец произнес Гримм.

— Рад стараться, брат-сержант.

— Сколько у тебя убийств за сегодня, брат? — спросил Веристан.

— Четыре, — ответил Риалло.

Если скаут и гордился достижением, то сумел не выдать своих чувств.

— Почти половина от общего числа, — присвистнул Корелла. — Мы на твоём фоне паршиво смотримся, брат.

— Ты паршиво смотрелся, когда тот орк уложил тебя на лопатки, — рассмеялся Веристан. — Валялся там, как беспомощная черепашка.

— Манделл, — сказал сержант, — ты знаешь, что делать. Сожги трупы орков — когда мы поднимемся на борт, «Эфирий» зальет тут всё прометием, но я не хочу полагаться на удачу и ждать, что ветер не разнесёт споры. Риалло, ещё раз осмотри территорию, убедись, что мы прикончили всех. Если найдешь ведущие отсюда следы зеленокожих…

— Вас понял, брат-сержант.

— Веристан и Корелла, за мной. Подождём их у точки эвакуации.

После того, как Манделл вновь скрылся в доме с огнемётом в руках, скаут мысленно разбил фермерское хозяйство на квадраты и занялся поисками следов, уходящих за его пределы. Уже стемнело, но небо усыпали звезды, холодного света которых хватало для генетически улучшенного зрения космодесантника. В какой-то момент Риалло оказался возле растерзанных силосных башен и отыскал две брошенные в спешке дыхательные трубки, при помощи которых орки скрывались в грудах просыпавшегося зерна.

«Хитрые попались твари, — решил он. — Знали, что мы преследуем их, и подготовили достойную ловушку. Мне больше не стоит думать об орках, как о простых дикарях — очевидно, что некоторые из них не такие. Всё могло кончиться скверно, но нас спасли тренировки, дисциплинированность и рефлексы».

Скаут не обнаружил ничего, что указывало бы на бегство хоть одного чужака. Закончив поиски и обернувшись, он увидел Манделла, который появивлся из парадного входа. За спиной воина уже взмывали ввысь жадные языки огня, кормящегося дохлыми орками и обломками мебели.

Риалло подошел к боевому брату, и какое-то время двое Багровых Кулаков смотрели, как разгорается яркое пламя. Отблески огня танцевали на золочёных образах, украшавших броню космодесантника — Манделл заслужил немало почестей, обороняя Новый Ринн в ходе войны.

Возникшее молчание первым нарушил скаут.

— Вот почему я никогда не радуюсь победам по-настоящему, брат. Мы убиваем врагов, но даже споры мертвых орков вынуждают нас сжигать то, за что мы сражаемся: жилища людей, поля, пастбища, всё, что поддерживает жизнь на планете. Мы сжигаем сам Мир Ринна.

Манделл вглядывался в пламя.

— Всё сожжённое перерождается в огне, — мягко проворчал Багровый Кулак. — Смотри в будущее, брат — планета исцелится со временем, но только если окончательно и бесповоротно изгнать проклятую заразу. Сейчас мы сеем то, что принесет плоды в лучшие дни. Имей терпение и жди…

Его прервал истошный крик, донесшийся из дома. Космодесантники замерли на мгновение, и вопль раздался вновь.

Сорвавшись с места, Риалло помчался на крик. Остатки дверей не остановили скаута, и он влетел прямо в пылающее нутро постройки.

— А, чтоб его, — сплюнул Манделл и зашагал следом за юношей.

Когда они с Риалло наконец-то присоединились к отделению, «Громовой ястреб» уже приземлился в долине. Брат Гарреон, пилот «Эфирия», не останавливал двигатели, а сержант уже собирался вызывать братьев по воксу, когда двое запропавших космодесантников выступили из ночной тьмы.

Увидев их, Гримм мгновенно понял, в чем дело.

Скаут держал на мускулистых руках двух крошечных, запачканных сажей девочек с соломенными волосами. Расширившимися от страха глазёнками они смотрели на огромных космодесантников, что высились у основания десантной рампы.

«Семья, — подумал Гримм. — Вот почему фермеры не убежали, а остались и дрались с врагом. Я должен был понять».

Дети, прижатые к нагруднику Риалло, выглядели невероятно хрупкими.

«Слишком хрупкие, слишком невинные, чтобы выжить в Галактике, поглощённой бесконечной войной. Но ведь и мы вступили в жизнь такими же маленькими и беспомощными. Начало не всегда определяет, каким окажется конец».

Уже не в первый раз сержант безмолвно поблагодарил Императора и примарха за судьбу, превратившую его в космического десантника. Гримму казалось, что он не смог бы пережить нынешние времена, будучи простым смертным, подверженным ужасным слабостям обычных людей.

— Где вы их нашли? — спросил сержант.

— Там был люк в полу, — ответил Манделл, проходя мимо него и поднимаясь по рампе. — Родители, видимо, спрятали их от орков в самый последний момент — быть может, услышали крики батраков.

Гримм кивнул.

— Все на борт, пора улетать.

Когда космодесантники зашагали вверх, в брюхо десантно-штурмового корабля, сержант обратился к Риалло. Стоило ему заговорить, как девочки отвернулись и спрятали напуганные личики на груди скаута.

— Сегодня ты почтил орден своими делами, Риалло. Когда мы вернемся в Кассар, я буду просить о предоставлении тебе статуса полноценного боевого брата.

Юноша удивленно моргнул.

— Тогда это честь для меня, брат-сержант. Благодарю вас.

Гримм отмахнулся от этих слов.

— Капитул нуждается в тебе, брат — и во множестве таких, как ты, чтобы Багровые Кулаки вновь стали могучей силой в Империуме.

Застегнув привязные ремни, сержант откинулся на сиденье. Вой турбин «Громового ястреба» усилился и перешёл в пронзительный вопль, когда массивный корабль поднялся в воздух.

— И в тот день, — продолжил Гримм, — ни один зеленокожий дерьмоед в имперском космосе не избегнет нашего гнева. Клянусь именем Дорна, сама мысль о нас будет вселять ужас в их поганые чужацкие сердца!

Космодесантники, снявшие боевые шлемы, после этих слов разом повернулись к сержанту. С глазами, суровыми от ярости и праведного рвения, они отозвались ему.

— Именем Дорна, — поклялись воины, — да будет так!

Теплый ветер трепал тунику Магистра Ордена Кантора. Тот стоял на балконе своих личных покоев, возвышавшихся на южной стороне крепости, известной как Кассар. На востоке вставало солнце, и он обратил лицо к приветственному зареву.

Шпили и купола Зоны Регис — по-прежнему неповрежденные, как будто войны никогда не было — ярко блестели, освещенные утренним светом. Однако за ними открывался вид, рассказывающий совсем иную, более правдивую историю. Даже сейчас, спустя стандартный имперский год после того как в город был возвращен мир, о тех роковых месяцах напоминало множество шрамов. Громадные жилые башни стояли с оголенными внутренностями, стены и крыши были разрушены осколочно-фугасными снарядами тяжелой орочьей артиллерии.

Дом должен означать безопасность, место для совместной еды, для сна и воспитания детей. Но миллионы живших в этих башнях людей умерли в них, их жизни были отняты чужаками, сутью которых было упоение резней во имя резни.

Его руки сжали древнюю каменную кладку балкона.

Наш долг был в том, чтобы защищать их, в том, чтобы предотвратить все это.

Впрочем, он был несправедлив к себе и своим братьям. Орден был разрушен в той же степени, что и город. То, что Багровые Кулаки выстояли до победного конца, было вызовом судьбе и невероятным стечением обстоятельств. Снагрод бежал. Подкрепление прибыло, не имея времени для промедления. Так или иначе, он вместе с немногими космодесантниками своей роты прошел через все это. Катастрофическая трагедия в Арк Тираннис и возвращение планеты уже приобрели статус легенды. Дворяне заказывали вдохновляющие полотна, изображающие переломный момент битвы. Были воздвигнуты величественные статуи. Дух народа, утверждали члены совета, должен быть восстановлен в первую очередь, если они хотят восстановить все то, что было потеряно.