— Я тебя найду! — прошипел Круулскан. Слова его были едва слышны за гулом пламени. — Я вернусь из варпа, тень, и найду тебя!

Келедрос выжидал, пока не смог сорвать тяжелый медный ключ, висевший у Круулскана на шее. Потом он выскользнул из комнаты, как раз перед тем, как земное тело одержимого тюремщика взорвалось.

Регимайя Железное Сердце убил двух женщин-близнецов, известных под общим прозвищем Кровавая Серенада. Аэфалиан Быстрый Молот, с дубиной в каждой из трех своих рук, проломил череп впавшему в немилость Командиру Тхааллу, когда-то солдату армии Скатхача, а ныне проклятому и сосланному сражаться на аренах. Наложенное на него проклятие наконец исчезло, когда мозги его размазались по нижней ступени пирамиды.

Рядом с ним погиб Сокраманфиус Грамотей, огнедышащий колдун-мутант, убитый создавшими невероятный и очень кратковременный союз чемпионом Тургалла Маркреллосом Ядовитым и похожим на скелет Костлявым Призраком. Ксиан'таль, в своих сложных сегментных доспехах, вооруженный двумя клинками, соединенными цепью, оказался в окружении крикливых мутантов, пытающихся повалить его и зарезать. За считаные секунды он убил шестерых, но и сам был убит, предводитель мутантов Крукеллен проткнул его насквозь костяным шипом.

Гирф убил Фуранка Красного Пса, всадив в спину звероподобного мутанта пару коротких мечей. Толпа не знала его имени, но им понравилось свирепое ликование на его лице.

Аларик убил тощего раба-человека, подбиравшегося к нему с кинжалом в руке. Аларик скинул его с первой ступени пирамиды ударом ноги, настолько сильным, что раздробил тому череп, и человек был мертв еще до того, как тело его рухнуло на землю. Аларик замешкался, глядя вниз, на тело, пока остальные чемпионы с жаром истребляли друг друга. Часть зрителей решила, что Аларику Покинутому конец, что дух его сломлен, но тут на него налетел Летлос, сын Кхоуроса, и Аларик бил этого полузверя головой о мрамор до тех пор, пока тот не обмяк и три его глаза не закатились. Здесь брали начало десятки мелких междоусобиц, и карьеры бойцов начинались и заканчивались в первые же несколько минут. Одни умирали красиво, другие же скверной смертью, из-за собственной ошибки или неожиданного удара. Кто-то убивал при помощи грубой физической силы, а кто-то — благодаря своей ловкости или просто везению.

Рабы более низкого уровня дрались вокруг пирамиды за право вслед за настоящими убийцами подняться на первую ее ступень. Рабов Веналитора окружили дикие полуголые воины с шестипалым клеймом на груди. Люди Эрхара и орки Одноухого образовали странный союз. Они тянули время, и их бой представлял собой любопытную интермедию к основному зрелищу.

Толпа лишь теперь разогрелась как следует и вовсю горланила с трибун древние гимны. Уже было достаточно историй, достаточно крови, чтобы насытить алтари Кхорна. Побоище удалось на славу.

— Опять ты, — сказал Дорваз.

Дверь со стуком отворилась, и они увидели слившегося с тенью Келедроса с ключом Круулскана в руке.

— Конечно.

Тюрьма под ареной была мрачным и зловонным местом. В каждой ее камере сидели по два или три гатранца, коридоры постоянно патрулировали одержимые тюремщики.

— Ты убил свиное рыло?

— Он мертв.

Дорваз стукнул кулаком о ладонь. Остальные гатранцы за его спиной радостно зашептались. Круулскан мертв. Они часто мечтали услышать эти слова.

— Давай побыстрее, — поторопил Дорваз.

Келедрос пошел вдоль камер, открывая их одну за другой. Труп одержимого стражника еще дымился на мостике возле камеры, где Келедрос убил его. Дорваз и гатранцы тщательно обыскали тело, забрав все, что можно было использовать как оружие. Остальные освобожденные рабы собрались в проходе. К их ликованию примешивался страх, и люди жались в темноту, понимая, что их скоро обнаружат.

— Вы знаете план, — сказал Дорваз. — Идем к оружейным отсекам и потом в камеру клеймения. Если вас ранят, старайтесь держаться позади.

Снизу из блока камер донесся крик. Отсветы горящих глаз заблестели на клинках, из которых была выстроена тюрьма.

— Пора! — воскликнул Дорваз.

Узники бросились на приближающихся стражников. К моменту появления стражи их было уже пятьдесят.

Одержимые были воплощением ужаса, демоны внутри них — невыразимо жестокими, но теперь гатранцев вело нечто большее, чем страх, большее даже, чем надежда обрести свободу.

Они наконец могли сразиться со своими врагами. Могли мстить, вместо того чтобы трусливо жаться по углам, надеясь, что их пощадят. Бронекавалерия Гатрана опять пошла в атаку.

Аларик затянул цепь на горле Владамаски Гневной и выдавил из нее жизнь. Мясистые дреды, украшающие ее голову, извивались, пока она пыталась вздохнуть. Аларик надавил ногой на заднюю поверхность ее бедра, заставляя опуститься на колени, она выгнулась в судороге и умерла, поскольку цепь перекрыла доступ крови к ее мозгу.

«Интересно, — подумалось на долю секунды Аларику, — сколько народу ставили на нее и каковы были ставки». Видит Император, он ненавидел это место.

Аларик сбросил тело мутанта с пирамиды. Ее труп заскользил вниз по залитому кровью мрамору. Он мельком заметил рабов Веналитора, сражающихся спина к спине. Одноухий и его орки воспользовались возможностью устроить собственную драку, они скакали и тыкали ножами в наседающих на них рабов. Гирф был где-то внизу пирамиды и пробивал себе путь наверх. Аларик не знал, сумеет ли убийца это сделать. Он надеялся, что нет.

Заодно он оглядел трибуны. Публика скандировала имена своих любимых чемпионов. Аларик услышал собственное имя: Покинутый, Падший Рыцарь, Непослушный Пес Императора. Другие выли от досады, что Владамаска мертва. Лорды распалились не меньше черни, поскольку это их рабы и их чемпионы погибали на арене. Балкон Эбондрака скрылся в клубах черного пламени, но Аларик был уверен, что разглядел красный доспех и сверкающие клинки герцога Веналитора.

При виде Веналитора его охватила ярость. Он никогда не думал, что может так ненавидеть какое-либо место, как ненавидел сейчас Дракаази. Ненависть была священна для Серого Рыцаря, и тем не менее до сих пор еще никто не смог породить в нем ненависть такой силы, как эти выродки, заполнившие трибуны. Он позволил ярости растечься по его венам и лишь втайне уповал, что она не превратит его в одного из них.

Аларик пробился к верхней ступени пирамиды. Там лежало существо с раздвоенными копытами вместо ног, зажимая распоротый живот. Аларик на ходу сломал ему шею. У существа было копье с зазубренным наконечником. Это было более практичное оружие, чем шипастая цепная булава, которую Аларик забрал у третьего из убитых им бойцов, краснокожего демона, пытавшегося изрыгнуть на него свою едкую кровь. Аларик поднял копье и ступил на вершину.

Половина толпы была счастлива видеть Аларика Покинутого на верхней мраморной площадке. Аларик был совершенно измучен. Он пытался вспомнить, скольких чемпионов Темных Богов убил, но их лица и мутации плыли перед его мысленным взором, и он никак не мог сосредоточиться.

Он мог бы впустить в себя рев толпы и черпать силу из него, но тогда это был бы уже не он. Он не гладиатор, дерущийся ради славы, но слуга Императора, сражающийся, во-первых, за выживание и, во-вторых, за справедливость. Толпа не поможет ему выстоять.

У него есть оружие в руке и враг перед глазами — все, что нужно гражданину Империума, — и еще ненависть.

Толпа взревела в предвкушении. Кровопролитие должно было лишь разогреть ее. Главное событие впереди. Коронация чемпиона.

Еще не видя, Аларик уже знал, что ползет к нему на вершину пирамиды: крохотные блестящие красные глазки, ухмыляющийся рот с раздвоенным языком, мощный торс и четыре руки, смертоносные мясницкие ножи и непристойные извивы гигантского змеиного тела. Шорох чешуи по мрамору был подтверждением, в котором Аларик не нуждался.