Библиарий сидел рядом с автохирургом, на котором лежал повязанный по рукам и ногам чужак. Ксенос пребывал в коме, выглядел мёртвым на сенсорах устройства, но Деифоб видел, что разум ещё жив.

— Библиарий, — окликнул его сержант Ктесифон, стоявший в дверях. — Ты очнулся.

— Брат, ты так проницателен, — ответил Деифоб. Он заметил, что по лицу течёт пот, а ладонь всё ещё висит над черепом ксеноса. Библиарий убрал руку и натянул латницу. — Сколько ты здесь простоял?

— Достаточно долго, чтобы понять, что ксенос борется.

— Так и есть, — кивнул Деифоб, — но есть и путь.

— Путь? Он что-то значит?

— Всё здесь что-то да значит, — библиарий встал. Тело болело, должно быть напряглись все мускулы. — Есть новости?

— Технодесантник Круссе нашёл кое что-то в датамедиуме с тела Кармиллы.

— И?

— Оно было скрыто, но так, чтобы можно было найти во время стандартного имперского техносеанса. Одно слово.

— И?

— Вермильон, — сказал Ктесифон.

Деифоб задумался.

— Вермильон… — повторил он, словно ища в звучании скрытый смысл. — Больше ничего?

— Больше ничего.

— Сколько осталось до Беати Магнис?

— Дней пять — так говорят матросы.

— Времени хватит. — Деифоб посмотрел вниз, на чужака. Мерзость, как и любой ксенос, но в почти человеческих пропорциях этого было нечто особенно отвратительное. — Они знают о нас и то, как мы выглядим, но совершенно не представляют нашей анатомии. Вероятно Кармилла стала первым встреченным ими человеком.

— Они представляют опасность?

— Надеюсь, что не такую, как мы представляем для них.

Деифоб пробирался по глубокому ущелью в груде трупов размером с гору. Вдали вздымались другие пики — целая грозная гряда словно тянулась к бурлящим пурпурно-чёрным небесам. То были тела чужаков — таких же, как ксенос, чей разум сейчас бороздил библиарий. Все были разными — там другой оттенок серобурой кожи, тут иные черты лица.

Это зрелище точно не было частью воображения ксеноса, ведь Деифоб провёл достаточно допросов, чтобы научиться различать фантазии и память. Чужак видел это однажды, созерцал горы мёртвых сородичей, но проход не был частью воспоминаний. Для пересечения этой области разума ксеноса библиарий принял облик не космодесантника, но повидавшего многое миссионера — сухощавого странника, опирающегося на сучковатый посох. Он носил некогда белые одеяния Миссионарии Галаксиа, и каждый шаг отдавался дребезжанием мешка с припасами и снаряжением, позволяющим в любой глуши найти пропитание и укрытие.

Впереди, там, где заканчивался проход, вздымалась смотровая башня из обсидиана и нефрита — приземистая и гордо стоящая на пути ветра, завывавшего среди груд трупов чужаков. В двери из цельной чёрной глыбы была лишь одна прорезь на уровне глаз.

Деифоб постучал, и в прорези появились глаза. Человеческие глаза.

— Скажи слово, — раздался мужской голос.

— Вермильон.

Прошло несколько мгновений, и дверь распахнулась. Деифоб вошёл.

Внутри было куда теплее. Зал освещал размещённый в центре круглый очаг, а несколько санитаров заботились о раненых. По виду имперских гвардейцев.

Деифоб знал, что раны никогда не исцелятся, и работе медиков не будет конца. Они символизировали жертвы, на которые пошли ради того, чтобы поместить это место так глубоко в разум чужака, что без пути никто никогда не смог бы его найти.

Инквизитор Кармилла сидела у очага и мыла грязные повязки в деревянной бадье алой от крови воды. Она была одета не в формальный костюм инквизитора, а в длинный белый халат, уже покрывшийся кровью солдат. На поясе висел меч — не силовое оружие, но практичный инструмент воина. Волосы спадали на плечи. Деифоб заметил, что у Кармиллы отсутствовал бионический глаз. Вероятно, так она выглядела в молодости.

— Инквизитор, — заговорил Деифоб. — Я пришёл поговорить с тобой.

— Боюсь, что я не особо способна на беседы, — ответила она. — В конце концов, я ведь лишь её психическое творение, а не сама Кармилла. Я — та, какой она была в моменты неосторожности, и понимаю, что сходство велико, но кроме простых взаимодействий едва ли способна говорить вместо неё.

— В этом и нет нужды. Полагаю, что её псайкеры загрузили в тебя нужную мне информацию. Мне необходимо увидеть протоколы, которые встроили ксеносу.

— Разумеется, — кивнула Кармилла. Она встала и вытерла окровавленные руки тряпкой.

Из пола поднялись сверкающие глыбы чёрного кристалла.

НАБЛЮДАЙ, прочёл на одной Деифоб, — ЖДИ, ЗАСЛУЖИ ДОВЕРИЕ И ВЕРНИСЬ.

На другой: БУДЬ НЕМ О ЧЕЛОВЕЧЕСТВЕ.

БУДЬ ИМПЕРАТОРУ КАК РАБ — так гласила третья.

— Ясно, всё как я и подозревал, но уверенность лишней не бывает. Можешь ли ты поделиться знаниями о самом ксеносе?

— Да, — глаза Кармиллы скользнули от Деифоба куда-то вдаль. — Ксеносы представляют бытие как цикл, и это отразилось на их отношении к цивилизации. Когда их общество достигает предначертанного уровня сложности, чужаки предают города огню и регрессируют до примитивного состояния, затем опять создают цивилизацию, пока не наступает пора вновь её повергнуть. Сейчас начинается новый цикл, ксеносы приближаются к владению многими системами. Уровень угрозы вида будет расти, а реакция чужаков на контакт с Империумом непредсказуема, — она вновь посмотрела на библиария. — Это достаточно удовлетворительный ответ?

— Да, инквизитор.

— Тебе нужно что-то ещё?

— Нет. Я узнал всё, что хотел.

— Тогда иди с богом, — сказала Кармилла. — А мне нужно перевязать раны солдат.

В разбитом отроге Пика Скряги таился зал, полный ляписа и золота, освещаемый канделябром из черепов пилигримов. Вокруг великого трона в вечном преклонении склонились хоровые сервиторы.

Стоял мороз, так как мир находился слишком далеко от солнца, чтобы на нём нормально могли жить люди. Это помогало хранить его тайны, а если Инквизиция что и ценила, то секретность.

На троне восседал лорд-инквизитор Ворц из Ордо Ксенос в царской мантии, сделанной из сверкающей шкуры локсатля, и доспехах, вырезанных из костей десятка разнообразных чужаков. На морозном воздухе дыхание старого человека превращалось в пар.

Дознаватели и толкователи в алой униформе личной армии стояли по стойке смирно рядом с троном, но Ворц так притягивал взгляд, что с тем же успехом подчинённые могли бы быть в другом месте.

Деифоб кивнул в знак приветствия. Он стоял у подножия трона — места, специально предназначенного, чтобы вселить в наблюдателя чувство благоговения и превосходства инквизитора. Но библиарий не чувствовал этого. Позади сервы ордена катили тележку, к которой был привязан чужак.

— Лорд-инквизитор, — заговорил Деифоб, — у космодесантников из Имперских Кулаков оказалась общая задача с вашим Святым Ордосом. Мы привезли ксеноса, найденного в аванпосте инквизитора Кармиллы.

— Вижу, — кивнул Ворц. — Мы были огорчены вестью о смерти Кармиллы. Она была одним из самых многообещающих следователей на нашей службе, а позднее прославила своих коллег как инквизитор. О библиарий Деифоб, скажи нам, как она умерла?

— В бою.

— Хоть что-то. Мои толкователи заберут чужака. На этом наши дела закончены, во имя…

— Это не просто ксенос. — Сказал Деифоб. Едва ли Ворц привык, чтобы его перебивали, но даже такой гордый человек знал, что с космодесантниками на это лучше закрыть глаза. — Я заглянул в его разум. Кармилла оставила информацию в хранилищах данных своего тела на случай, если она умрёт прежде, чем чужак выполнит свою задачу. Её псайкеры внедрили в разум существа набор команд, о которых оно не знало. Это шпион, лорд-инквизитор. Он запрограммирован собирать информацию о цивилизации чужаков и докладывать Империуму. Но родичи чужака выследили его, чтобы схватить, и в битве инквизитор погибла. Полагаю, что всё это вряд ли удивит лорда-инквизитора Ворца. Разве не твоя свита псайкеров представляет один из лучших источников информации в Империуме по вопросам разума чужаков? Разве не у тебя училась Кармилла?