- Ты чего несёшь-то? - ответил за него ёж.

- Да! - поддакнул медведь. - Здесь я точно никого не собирал, - и искоса посмотрел на крота.

- Блин! Вот сорока - сволочь, - обиделся тот на сороку. - Это что ж это? Выходит я за зря? - припомнил он о каких-то одному ему известных, событиях, углубиться в которые ему, впрочем, не позволили.

- Нет. Я, конечно, собирал. Но не здесь. А на центральной поляне, - пояснил медведь.

Теперь крот посмотрел на медведя искоса.

- Хм, - подозрительно хмыкнул он, - а мы, по-твоему, где находимся? Вон же - поляна, - он ткнул лапой в сторону, - а вот же и просека, - указал он почему-то на страуса.

Полученную информацию медведь переваривал долго, и по всему было видно, что что-то в мозгу его никак не сраста-лось. В надежде прояснения он обратил взгляд на зажатого в ладони ёжика, но тот не только не прояснил, но ещё и запутал, покрутив для начала когтями у виска, а затем изобразив что-то круглое и постучав кулаком по голове.

"Сам ты", - подумал медведь и тоже постучал по голове чему-то круглому, зажатому в ладони.

Дальнейший анализ ситуации он проводил уже самостоя╛тельно и наконец что-то у него начало срастаться.

- Подождите, а где тогда лошадь?

- Сожрал! - тут же предположил ёжик, ещё не догадываясь о грядущих неприятностях.

- А при чём тут лошадь? - не понял крот.

Медведь не ответил. Вместо того он вплотную подошёл к страусу и, прищурившись, попытался заглянуть тому в глаза. Ёжик тоже попытался заглянуть в глаза, но не страусу, а медведю - ибо неожиданно, к великому несчастью, признал некогда им же по╛саженные одуванчики. "Ну, это было лишнее", - прозвучал в его голове медвежий голос, с коим теперь ёжик полностью согласился и, умоляя судьбу, чтобы та немедленно высвободила его из крепких медвежьих лап, попытался свернуться в клубок.

Судьба, как оказалось, пребывала в приятном расположе╛нии и потому в просьбе не отказала, надоумив медведя на применение излюбленного и часто действенного способа. Внемля ей, он почесал затылок. Помогло. Причём обоим, ибо чесать затылок ежом оказалось больно. Айкнув, медведь сконфузился и стряс с ладони ёжика, а ладонь приложил обратно к почёсан╛ному месту.

Несмотря на то что приземление назвать мягким было нельзя, ёжик не проронил ни звука. Выпучив глаза и сжав для верности лапою пасть, он юркнул меж агрессивно настроенных медвежьих лап, забежал за страуса и огляделся по сторонам, пытаясь выбрать наилучший путь бегства. И он бы сбежал, оставив крота один на один с медвежьей яростью, если бы не ветер, который в этот раз подул сильнее и напрочь разогнал остатки тумана.

Картина, открывшаяся всеобщему взору, не столько по-трясла ежа сколько взбесила медведя.

- Твою мать! - одновременно высказались оба, но с раз╛ными интонациями.

Освещаемые яркой луной, они стояли посреди просеки - точь-в-точь у того самого дерева, на которое недавно лазил лось. Тут же валялись и его рога, которые потеряли актуальность, когда тот стал белкой, и само собой, тут же торчала из-под земли - недовкопанная лошадь и... про одуванчики повторяться не бу╛дем.

- Это что ж получается? - сам себе разъяснил обстановку медведь. - Выходит, что мы всю ночь плутали и в результате пришли, туда же, откуда...

Что-то страшное попыталось отыскать глазами ёжика.

Убежать от медведя в условиях полной видимости не представлялось возможным, и потому единственной возможностью спасения было призвать кого-нибудь на по-мощь.

Выбор был невелик, ибо рассматривать в качестве союз-ника страуса было по меньшей мере глупо, рассчитывать на помощь крота смешно, а надеяться на Господа Бога вообще маловероятно. Можно, конечно, было рассчитывать на милосер╛дие, но это явно не в этой жизни.

- Миша, Миша! Ты же только что говорил, что маленьких не бьёшь, - впрочем, без малейшей надежды напомнил ёжик, - вот же и крот подтвердит.

- Чего!? Впервые слышу! - выразил возмущение тот.

- Да как же ты впервые слышишь? Миш, посмотри на эту лживую рожу, - попытался располовинить медвежий гнев ёж.

- Ты лучше на свою рожу посмотри, - ответил крот, - а заодно запомни, какой она была при жизни.

- Вот значит как! Сговорились! - истерично кричал ёжик, пятясь назад.

- Нет! Это не мы сговорились. Это ты договорился, - лако╛нично объяснил медведь и, сжав кулак, занёс его над ежом.

- Миша, ты же не ударишь маленького и очень, очень ко╛лючего зверька, - заорал напоследок ёжик и зажмурился.

Медведь задумался. Напоминание о колючках отсрочило процедуру. Но ненадолго. Громко хмыкнув, он почесал затылок и, осенённый, тут же подобрал с земли тяжёлые лосиные рога.

- Я - нет, - подарил надежду он, - а вот они...

Не успел ёжик расщуриться, как медведь, смачно плюнув на рога, вскинул их, подобно бейсбольной бите и... надежду отобрал.

- Фить! - просвистело что-то мимо крота и, воткнувшись ко╛лючками, застряло аккурат над двумя перекрещёнными костями, что красовались на непонятной табличке на известном дереве.

- Хорошо пошёл! - зааплодировал крот, напрасно при-влеча к себе внимание медведя.

- Так, страус, говоришь? - повернулся тот к кроту и, сделав шаг, ещё раз замахнулся рогами.

Крот и до этого уже знал, что умеет копать очень быстро, но что настолько быстро...

Видя, как цель растворилась в недрах земли, медведь издал истошный вопль и, дабы не растрачивать энергию попусту, развернулся и переломил рога о полувкопанного страуса. Затем он издал ещё вопль, что определённо был истошней первого и, отстучав себе грудь кулаками, обречённо покинул просеку.

Едва он ушёл, на землю медленно опустились одуванчи-ки, вылетевшие от удара с корнем, и хотя они приземлились точно на это же место, клумбы на нём они уже не обнаружили.

Спустя минуту из земли показалась плачущая голова крота, в глазах которой читалась тяжёлая горечь утраты реактивного способа копки. Чуть помедлив, он вылез на поверхность полностью и, сложив лапы на груди, вздохнул. По всему было видно, что что-то внутри него не желает мириться с тяжёлой утратой и что это что-то начинает над остатками крота превалиро╛вать.

- Учитель! - в конце концов яростно произнёс он. - Я спасу тебя!

С этими словами он врылся в землю возле предполагае-мого места нахождения головы. Потом снова морда его высунулась на поверхность и, оглядевшись вокруг, добавила:

- Или похороню...

Медведь шёл к реке, хотя теперь он уже не знал, зачем ему это нужно. Нахождение её вряд ли порадовало бы его, но, возможно, эта мелочь хоть сколь-либо оправдала бы все его бесполезные похождения. Много раз он зарекался не слушать этого колючего ёжика, много раз он обещал повыдергать тому все колючки и уже который раз сожалел о несделанном.

Яркая луна освещала знакомую тропу и наводила такую гремучую тоску, что хотелось выть. Несколько раз он останавли╛вался, тряс мордой в попытке изгнать желание и снова продолжал движение. Хотелось есть, хотелось спать и хотелось выпить, и он уже не знал, чего именно хотелось больше. И это было неважно. Он просто шёл. Шёл к конечной точке своего маршрута. Шёл, чтобы закончить этот длинный день и больше никогда о нём не вспоминать.

* * *

- Учитель, - крот разгребал лапами уплотнённую землю, - учитель, я спасу тебя, ты только дыши.

"Угу. Как же! И чем это он вообще, интересно, дышит, если голова под землёй, а на поверхности только... только хвосто╛содержащая часть тела", - думал свысока пригвождённый, вер╛нее прииголенный ёжик, а крот бесполезно суетился вокруг страусосодержащих приисков.

- Я спасу тебя, - не уставал повторять он, то там, то здесь отшвыривая кусочки земли и плечом не то подталкивал, не то раскачивал страуса.