Так же немаловажное значение имеет работа со свидете╛лями, поэтому с особой тщательностью нужно переворачивать камни и расспрашивать червяков на предмет, не видел ли кто чего. И вот ещё что! Никак мне покоя не даёт. Мотив. У каждого преступления должен быть свой мотив. Кому, скажем, выгодно исчезновение реки? А?

Звери замешкались. Вопрос определённо застал их врасплох. Видя подобную реакцию, бобёр не преминул воспользоваться ситуацией и, блеснув эрудицией, предложил собственную версию.

- Шерше ля фам!

Он поднял вверх указательный палец и свысока посмот-рел на подчинённых. Подчинённые не отреагировали. Мало того, большинство из них вообще приняли данное словосочетание за новый синоним слова "идиоты", а вследствие того, что водопой был уже далеко, никто, даже сам Господь Бог не смог бы поручиться за неприкосновенность бобриной морды.

- Чего это ты там шершепелявишь? - сощурил морду сурок и упёр лапы в бока.

- Да! Какая там ещё, лафа? - поддержал сурка хорёк и потребовал разъяснений.

- Так в подобных ситуациях выражаются французские боб╛ры, - поспешил оправдаться наш бобёр, - что в переводе означает "ищите самку".

- Точно! - тут же забыл об оскорблении сурок. - Без баб тут явно не обошлось!

"Точно, точно!", "Да, как пить дать!", "Да ясен пень! - наперебой проявили солидарность остальные. - И куда они могли её подевать?", "Да!", "И на кой ляд им это надо?"

- Слышь, бобёр! А что там, кстати, по этому поводу твои французские бобры говорят? - продолжил сурок.

- А ничего не говорят, - не оставил никакой надежды бобёр и тяжело вздохнул. - Вот только "шерше ля фам" - и всё!

- Да! Скудноватый язык, - посетовал сурок.

- Пожалуй, - согласился бобёр и, затаив глубокую обиду на своих французских родственников, которые в трудный час не просто не пришли на помощь, но и добавили загадок в итак непростом деле, дал команду рассредоточиться по берегу.

Команда была выполнена беспрекословно, и звери, ис-полненные чувством ответственности, разбрелись согласно предусмотренной диспозиции.

Все кусты, трава и камни были незамедлительно обследо╛ваны. Последние перевёрнуты, а подкаменные обитатели допро╛шены.

"Попался ворюга!..", "Куда, сволочь, реку подевал?.. - разносилось то с оной стороны, то с другой. - Ну что? В молчанку играть будем?.." - по-своему поняли важность работы со свидетелями звери.

Впрочем, ясности это не добавило. Растерянные червяки в непонимании мотали хвостами и валили всё на пиявок. Пиявки валили всё на лягушек, а те, в свою очередь, обвиняли во всём кузнечиков. Думаю, не надо объяснять, что кузнечики всё, естественно, отрицали и валили на червяков. Одним словом, круг замыкался, и без очной ставки разобраться было совершенно невозможно. В тупиковом направлении поиски продолжались. Лелея слепую надежду, звери обследовали русло.

Один только сурок, сочтя, видимо, свои криминалистические таланты минимальными, ушёл обследовать дальние кусты и больше оттуда не вернулся...

Ёжик был злой, голодный и охрипший. Кто помог ему выткнуться из дерева - осталось загадкой, но теперь он шёл по лесу, проклиная солнечный свет и удивляясь неестественной тишине. Лес, казалось, вымер - ни шума, ни гама, ни драки. В какой-то момент ему даже стало жутко, и он, набрав побольше воздуха, крикнул: "Эге-ге-ге-гей! Есть кто живой?"

Ответа не последовало, но в большей степени напугало его другое. Ему не ответило эхо.

Панический страх овладел всем его телом, и, как и подобает ежам в подобных ситуациях, он рухнул на землю и свернулся клубком.

Внутри клубка оказалось не менее страшно, и свидетель╛ством тому - клубок сейчас же начал ёрзать и извиваться, пока, наконец, из него не высунулась лапа. Лапа боязливо ощупала поверхность земли и, убедившись, что та по-прежнему на месте, дала сигнал другим частям тела. Вслед за лапой наружу медленно вылез нос, а затем и глаз. Глаз осторожно, как бы стараясь остаться незамеченным, покосился на тень, а лапа, видимо, заранее с глазом договорившись, эту тень ощупала. Тень тоже была на месте. Вздох облегчения вырвался из клубка наружу, и тот развернулся.

- Ну, слава богу. Стало быть, живой.

Присутствие тени таинственным образом обнадёжило ёжика. Он понемногу успокоился, но вместе с тем начал ощущать голод и жажду. Вскоре к голоду и жажде присоединилась и головная боль, которая, правда, отступила, едва до него донеслись знакомые голоса, суть которых за вычетом всех непотребных слов сводилась к тому, что карты краплёные и что все вокруг козлы. Голоса подействовали на ежа, как полная луна на сомнамбулу. Забыв обо всём на свете, он помчался им навстречу.

Едва прибежав на берег реки, он остановился, выпучил глаза и потерял дар речи.

За свою долгую жизнь он повидал немало. Бывало, что утки прилетали с юга на Рождество, бывало, лоси по деревьям лазили, но такого, чтоб река куда-нибудь пропала, он не припоминал.

Постояв в нерешительности минуту-другую и внимательно осмотревшись по сторонам, он обнаружил кроме матерящихся коз╛лов, спящего медведя и глухаря, с важным видом расхаживаю╛щего по берегу. Что-то подсказало ежу, что глухарь владеет ситуацией, и, не медля ни секунды, он прямиком направился к нему. Медведя ёжик предусмотрительно обежал подальше.

Глухарь ежу почему-то обрадовался, видимо, ему наску-чило одному бродить по берегу. Однако предложение присо-единиться к нему ёжик отверг, а вместо того выспросил, что тут без него произошло.

Пояснив вкратце в чём суть дела, глухарь на правах мед╛вежьего заместителя хотел было отослать ёжика на помощь одной из групп, но не успел. Ёжик сам отослал глухаря, причём куда дальше. Глухарь хоть и не расслышал слов, но по губам уловил их смысл, после чего обиделся и объявил ежу бойкот.

Бойкот ёжик отправил по тому же адресу, а сам, состроив серьёзную морду, направился к ничего не подозревающему медведю.

- Спишь? - заорал он что есть мочи прямо на ухо спящему.

- А? Что? Где?

Спросонья медведь закашлялся. В попытке стряхнуть остатки сна он помотал головой, а встретив глазами вопиюще победоносную морду ежа, крепко зажмурился и помотал ещё раз. Не помогло. Тот определённо стоял перед ним, уперев лапы в бока, и к тому же в морде его читалось обострённое чувство справедливости.

- Спишь, говорю? А другие вкалывать должны?

- Ты, что ли, завкалывался, репейник? - припомнил медведь позорную кличку.

- Я, между прочим, своё отыскал! Пускай теперь другие поищут! Вот только вопрос. Что как и они тоже не найдут? Ты их тоже всех на дерево, как меня? А?

- Ты своё по заслугам получил.

Медведь явно хотел проигнорировать диалог и демонстра╛тивно перевернулся на другой бок, но его оппонент моментально отреагировал и перебежал на другую сторону.

- По заслугам? - он прям-таки подавился от негодова-ния. - Да реку, между прочим, ещё вчера свистнули! Вчера! И как же тогда, спрашивается, я мог её найти? А? Как можно найти то, чего нет? А? Как? Да ты вообще знаешь, как трудно искать реку в тёмном лесу, особенно если её там нет! - заключил ёж, неожиданно приняв конфуцианство.

Медведь не нашёлся что ответить. Он почесал по привычке затылок и сопоставил услышанные доводы с реальностью. В действительности получалось как-то нехорошо.

- Да если б эту реку никто не свистнул, да я б её, да в два счёта. Но ведь реки-то не было. И бобёр тебе говорил. Ведь говорил же? - напирал ёжик.

- Ну, так ведь... - начал было оправдываться медведь, но запнулся. Он как-то не привык оправдываться, а тут...

С одной стороны, ёж был абсолютно прав, но хуже того - он и с другой стороны тоже был прав. Как ни тяжело было с этим смириться, но неправоту свою пришлось признать и в знак извинения списать ежу пол-ящика долга.