Когда проблема разрешилась, и у начальника ДУКа, и у его секретарши настроение повысилось.

- На сегодня всё? - спросила Леночка и, получив утвердительный ответ, засобиралась домой, а Лев Абрамович поднял трубку и позвонил жене.

- Сара. Только слушай меня и не перебивай. Я знаю, - сделал он ударение на слове "знаю", - что сегодня пятница, и ты уже приготовила мне говяжьи тефтельки с чесноком. Так вот. Сейчас же убери их в холодильник, только не забудь накрыть крышкой.

- Это зачем же, спрашивается, я буду убирать горячие тефтельки в наш старый, неудобный холодильник...

- У нас нормальный холодильник - не хуже, чем у дру-гих.

- Разве ж я сказала - хуже? Я просто сказала....

- Сара, не перебивай меня. Я прекрасно понял, что ты сказала, но если ты не хочешь меня слушать то я сейчас же повешу трубку, и ты не узнаешь, почему тебе нужно срочно бежать в магазин и покупать красную рыбу и белое вино.

- Как? Разве же опять приезжает твоя мама?

- Не-ет! Но если ты таки не дашь мне договорить, то я сам позвоню ей и приглашу к нам в гости - на неделю, а ты знаешь, что если моя мама едет к нам на неделю, то она просит Розу Исааковну приглядеть за её цветами недели три-четыре.

Угроза подействовала, и, чувствуя себя победителем, Лев Абрамович продолжил:

- Так значит, ты помнишь тот участок с озером, который эта сволочь - председатель таки отказался нам продавать. Так вот. Можешь считать, что уже весной ты посадила там свои гортензии...

Участковый Петухов работу свою не любил. Да и как её любить? Целыми днями он сидел в кабинете - составлял какие-то отчёты, заполнял бланки, подписывал сотни никому не нужных документов и раз в полгода сдавал макулатуру. Тоска. Иногда, правда, бывали и вызовы, но это так - мелочь. С киношными не сравнить. Воровать в городке было нечего, да и не у кого, а если даже и представить, что кто-то у кого-то чего-то спёр, то поймать его было делом плёвым. Вставай у шинка и жди. Больше нести всё равно было некуда.

В душе он, конечно, мечтал, что когда-нибудь придёт и на его улицу праздник, что и на его участке обязательно кого-нибудь расчленят, повесят или хотя бы задушат, но годы шли, а ни малейшего шанса прославиться ему так и не выпало. В общем, так и коротал Пётр Петрович Петухов свои тяжёлые дни службы в бесполезной писанине и аналогичной отчётности, с ностальгией вспоминая былые времена.

А по молодости участковый был горячий и принципиальный. Бывало, едва зазвонит телефон - он уж тут как тут, но со временем опыта поднабрался и действовал уже осмысленно и чётко. А чего действительно бегать-то? Всё равно не успеешь. Пока мотоцикл заводишь, пока дорога, пока что - приедешь, а они уже и помирились и уже дальше пьют. Нет. Стратегия явно нуждалась в корректировке, и та, естественно, была произведена.

Сначала, он перестал реагировать на первые звонки, справедливо рассудив, что ежели что серьёзное, перезвонят ещё. Потом он догадался материть звонивших, да покрепче - так, чтоб и желания перезванивать не было, но главное открытие в жизни он сделал недавно. Выяснилось, что ежели трубку вообще не снимать, то на его участке сразу воцаряется мир и красота.

А вот надо сказать, что пятница для участкового не зала-дилась с самого утра. Сначала по пути на службу дорогу ему перебежал наглый чёрный кот, и пришлось ждать бабку Степаниду, чтобы та перешла дорогу вперёд него. Потом эта бабка Степанида взяла и купила в киоске единственный журнал кроссвордов, оставив, таким образом, участкового без работы. И наконец, в завершение утра он опрокинул чай на квартальный отчёт. Тут волей-неволей взвоешь, да ещё в старом кроссворде попалось животное африканское - из пяти букв со второю "е", но жираф - не подошло. В общем... Так и сидел Пётр Петрович на своём стуле и гонял от безделья муху.

Неудачный день.

Пропустив пяток звонков по телефону, участковый всё-таки нашёл в себе силы побороться с тоской и в намерении обматерить кого-нибудь поднял трубку.

Не его день.

Мало того что его самого обматерили, так ещё и заставили заводить мотоцикл и ехать к чёрту на кулички - на Красную гору, где два каких-то придурка решили по пьяни не то угробить, не то утопить трактор. Пришлось ехать - с начальством особо не поспоришь, да и кроссворды всё равно кончились.

Трактор спасти не удалось. Гора, славившаяся на всю округу своей крутизной, подобных попыток не прощала и, очередной раз перевернув технику, стащила её вниз по склону - на радость одному из споривших. Второй вылез из перевёрнутого трактора с глубоким разочарованием на лице. Пол-литра отдавать не хотелось.

- Ладно, Митяй! В этот раз твоя взяла, но я ещё отыгра-юсь, - пообещал Колян и, предложив перевернуть трактор и ехать домой, взялся за гусеницу.

Когда Петрович подъезжал, оба горе-тракториста стояли на карачках и пытались перевернуть многотонную машину.

- Давай, давай - пошла, - подбодрял товарища Митяй.

- Идёт, родимая! - охотно соглашался с ним Колян.

Участковый отвлекать их не стал, а просто достал мобильник и заснял происходящее на камеру. Потом обошёл со всех сторон трактор и сфотографировал - не то чтобы для отчёта, а просто так. Потом ради смеха приладил телефон к люльке и, выбрав ракурс, предложил горе-силачам помочь, но те заверили его, что и сами прекрасно справятся - главное, чтоб менты не засекли.

Тут уж пришлось раскрываться.

- А я тогда, по-вашему, кто?

Колян, хоть и не сразу, но начал что-то подозревать, а Митяй хоть и сразу, но ничего не понял. Попытавшись встать и заглянуть на погоны, он оступился и воткнулся носом в землю, отчего участковому пришлось пойти ему навстречу и наклониться самому.

Столько звёздочек на погонах одновременно Митяй ещё никогда не видел и, в ужасе зажав рот, громко крикнул:

- Колян! Шухер! Менты! - и оба, естественно, поползли врассыпную.

Догнать их, как вы понимаете, особого труда не составило, а вот чтоб запихать обоих в люльку - пришлось повозиться. Мужики - одно слово - трактористы, оказались здоровыми и неприподъёмными, да ещё и в люльке чуть не затеяли драку - кто из них сверху поедет. Понамучился с ними Петрович. А тот, кстати, что попьянее был - Митяй, ещё надумал и права качать, мол, это похищение, что, мол, ещё в Римском праве за такое полагалось наказание и, мол, он, само собой напишет жалобу - не иначе как самому Гай Юлию Цезарю лично.

Пришлось наврать.

- Это ты в своём Риме будешь права качать, а у нас на Альфе-Центавре другие законы, и, в частности, тебя по прилёту я лично сдам на опыты.

Угроза подействовала сразу, и лишь заверившись, что на протяжении всего полёта его будут кормить борщом из тюбика, нарушитель угомонился.

- Будут! Суток пятнадцать кормить будут, - пообещал Петрович уже спящим и завёл мотоцикл.

Везти их к себе в участок резона не было, и, рассудив здраво, участковый повёз их в городскую. Мол, отоспятся там до утра, а дальше и видно будет. Заодно и поржём, записи получились - что надо, особенно когда они от ментов сматывались.

"Вообще, - думал Петрович по дороге, - если видеоза-пись не показывать, то можно приписать им попытку к бег-ству, а заодно и приврать чего-нибудь", но в конечном итоге, мысль эту он отмёл, ибо похвастаться видео хотелось куда больше, нежели получить сухую благодарность начальства.

Путь был недлинным, и к двум часам его мотоцикл уже парковался перед РОВД. Он уже раздумывал, позвать кого или затащить самому, эффектно заломив руки за спину, как из отдела выскочил Вовка Самсонов - уполномоченный местный.

- О! Петрович! Хоть ты выручай! - с порога заявил он.

- А чего у тебя стряслось? - аккуратно полюбопытство-вал участковый.

- Да если б у меня! У губернатора.