Что было с ёжиком дальше - неизвестно, но говорят, что он катался по лесу и пел какую-то песню. Якобы он ушёл от какой-то бабушки, дедушки, медведя, волка, зайца и прочих. Ну, насчёт бабушки и дедушки врать не буду, а вот насчёт прочих - он, пожалуй, преувеличил.

Козёл был просто - козёл. И по названию, и по убежде-ниям. Выпить козёл любил. В основном на халяву. И, кстати, все его шестеро братьев тоже. Бывало, поймают в лесу какого-нибудь заезжего зверя, оберут до нитки да всё пропьют.

Помнится, однажды, медведь нанял за литровину двух бобров из соседнего леса, чтобы крышу в берлоге починили. И вот - когда работа была почти закончена, нагрянул козёл со всеми своими родственниками. Они отняли у бобров водку, а самих их избили и выгнали обратно.

Узнал об этом медведь - осерчал и пошёл к козлам разбираться. А те сидят у себя в избушке преспокойненько, медвежью водку попивают и в домино козла забивают. Надо сказать, что медведь тоже любил забивать козла. Он тут же подсел к ним и забил одного. Потом подумал и забил ещё одного, а потом, уже не думая, покалечил ещё двух. Он забил бы и остальных, но эти хитрые твари залезли под печку и прямо оттуда объявили ему войну.

Хотел было медведь обрадоваться и уже печку начал разбирать, но эти сволочи бессовестные взяли и сдались в плен, а потом, опираясь на Женевскую конвенцию, потребовали вежливого обращения с военнопленными.

К стыду своему, конвенции этой медведь не читал и на всякий случай поверил, но эти, как уже упоминалось, сволочи, опираясь на всё ту же конвенцию, потребовали ещё и трёхразового питания, и ...

Дослушивать требования заключённых медведь не стал и один раз, но сильно конвенцию-таки нарушил.

Караси были не то чтобы непьющими, просто у них не получалось. Два раза звери пытались напоить их, но течение было слишком быстрым. Добрые звери решили помочь карасям. Они выловили одного и утопили в ведре с водкой.

Карась, однако, оказался очень хитрым. Он взял да и не утонул, мало того, когда у зверей кончилась выпивка, он наотрез отказался освобождать ёмкость, решив тем самым не только проблему выпивки, но и закуски.

Лось был ... Впрочем, это отдельная история.

Лев был царём. Но это тоже отдельная история.

Самым добрым в лесу был лесник. Он давно пропил ружьё, фуражку и кордон и вот уже третий год зимовал в пустующей по случаю берлоге...

Часть первая

В тёмно-синем лесу нежно трепетали осины. Редкая сентябрьская листва с лёгким шелестом опадала с дубов-колдунов на, свежескошенную зайцами, траву. Мягкое осен-нее солнышко лениво припекало полуголые верхушки деревьев и с тоской поглядывало на проплывающую мимо тучу в тайной надежде спрятаться за ней и подремать часок-другой.

"Ага! Щ-щас!" - предугадала туча солнечные намере-ния и, видимо, договорившись с ветром, изменила маршрут.

Видя, как рушатся мечты, солнце обречённо вздохнуло и прибавило жару. Близился полдень...

Полдень в нашем лесу официально праздником не счи-тался, а потому отмечался редко. Были тому и серьёзные основания - он всегда слишком поздно начинался. Может, какие иностранные звери и сидели бы и дожидались, но только не наши. Наши привыкли, что праздник всегда начинается с того момента, когда его начинали праздновать, а праздновать начинали строго по требованию души, которая зачастую пользовалась своим привилегированным положением и начинала просить праздника уже спозаранку. Таким образом, жизнь в лесу по утрам частенько носила праздничный характер.

Кстати, об утре. Утро в тот день выдалось обычное - за-урядное. Ничем приметным оно не отличалось. У нас таких утр - иной раз за одну неделю бывает аж по семь штук, а где, может, и больше. В общем, всё как всегда - за исключением разве что маленькой детали. Помнится, едва рассвело, по лесу слух прокатился, что лось во всеуслышание объявил себя белкой.

Казалось бы, ну кому какое дело? Пускай объявляет себя хоть африканским страусом. Так ведь нет же. Белки нажалова╛лись медведю, а тот в свою очередь как истинный гарант лесной конституции после непродолжительного раздумья вызвал лося на лобное место, дабы учинить справедливое разбиратель╛ство и поставить выскочку на место.

К полудню на центральной поляне действительно собра-лась толпа зверей. Все, кто мог слететься, сбежаться, сполз-тись - или использовать какой-нибудь другой метод пере-движения, не преминули поучаствовать в действе, а то и внести во что-нибудь свою лепту.

Расположились поудобней - согласно установленному в лесу порядку, коий хоть и в редких случаях, но всё-таки соблю╛дался. По крайней мере, когда устанавливал его медведь, ну, или подобные форс-мажорные обстоятельства.

Устремив взоры на середину, звери молча с нескрыва-емым интересом дожидались начала процесса. В нависшей над поляной тишине крылось что-то недоброе. Не то сильная буря, не то грандиозная пьянка...

- Так! А чего-то я не понял! Чего это вы тут все собра-лись? - неожиданно нарушил тишину невесть откуда взяв-шийся и как всегда опоздавший ёжик.

В выражении его глаз без труда читалось, что как раз его-то о предстоящем в известность не поставили, а в остальной части морды прослеживалось ещё и желание, чтобы все или хотя бы кто-нибудь об этом сильно и немедленно пожалел.

Ёжик укоризненно обвёл толпу глазами, но ответа так и не получил. Задумчиво почесав затылок, что явно свидетельствовало о наличии в голове мозгов, он громко шмыгнул носом и, работая локтями, предпринял отчаянную попытку пробраться к середине.

А в центре поляны тем временем творилось что-то непо-нят╛ное. Медведь, уперев в бока обе свои огромные ла╛пы, с глазами, полными негодования, нарезал круги во╛круг непо-движно стоящего лося, всем видом своим олицетворяющего идеал невинности и, собственно, готов╛ность за этот самый идеал пострадать.

- Я тебя, лось, последний раз, лось, спрашиваю, лось, - вдумчиво и членораздельно экзаменовал медведь лося, особо акцентируя принадлежность последнего к семейству парнокопыт╛ных.

Конечно, если бы подобный вопрос прозвучал где-нибудь в европейском суде, то любой мало-мальски грамотный адвокат немедленно опротестовал бы оный, как содержащий в себе подсказку, но поскольку уголовная практика в нашем лесу была на уровне отечественной, данный изъян судопроизводства никого даже не насторожил.

- Кто ты, лось, на самом деле, лось?.. А... лось? - закончил наконец свой невероятнейший вопрос медведь, и при этом энергия, высвободившаяся по окончании составле╛ния вопроса, до предела сжала его кулаки.

- Белка! - ни секунды не колеблясь, отрапортовал лось и не сподобился даже головы повернуть к экзаменатору.

- Кто-кто, блин? Ну-ка, давай! Чтоб все слышали!

- А тут что! Все глухие, что ли? - презрительно усмех-нулся лось, а для особо глухих ещё раз повторил: - Белка! - и в качестве неоспоримого аргумента немедленно сожрал целую горсть заранее припасённых орехов.

- Баран! - констатировал факт медведь.

- Нет! Белка! - поправил лось.

- Сволочь! - игнорировал поправку медведь.

- Деспот! - парировал лось.

Медведь снова упёр лапы в бока и, раздражённо хмыкнув, продолжил свой обход.

* * *

Крот усиленно перебирал лапами. Шутка ли - медведь лес собирает. Что-то наверняка стряслось. Нет, опаздывать никак нельзя. Надо поторопиться. Передвигаться ве́рхом, конечно, было быстрее, но низом всё-таки привычнее. Пару раз он выбирался на поверхность, чтобы сориентироваться, и снова уходил под землю. К полудню он докопал до излучины реки.

Отсюда до центральной поляны было рукой подать, но река в этом месте делала большой крюк, и такой же крюк предстояло сделать ему. Обстоятельство это сильно расстроило крота, ведь по всему было видно, что он опаздывает, а пропустить что-то важное ему очень уж не хотелось.