- Чего квакает? - не сразу въехал в ситуацию медведь и растерянно отпустил полуживого от страха оленя.

- Да кто ж его знает, чего у него там квакает? - тоже не въехал ёжик и на всякий случай покрутил когтем у виска. - После такой пламенной речи я уже ничему не удивлюсь.

Медведь тоже удивляться не стал, а просто твёрдой поступью направился к заводи.

- Считай, что уже доквакался, - обозначил он грядущую перспективу и с хрустом сжал кулаки. - Так на букву "п", говоришь? Считай, что на "п" уже пришёл...

Вообще-то тушканчик понимал, что убежать от медведя на открытой местности вряд ли удастся, но вот перед смертью помотать его вокруг заводи было вполне возможно.

Тем не менее силы всё равно оказались неравными, и уже круге на третьем тушканчик вслух начал озвучивать своё завещание.

Кому в конечном счёте должно было достаться его дупло и восемь запасённых на зиму шишек, к сожалению, так и осталось неизвестным. Медвежья лапа когтями воткнулась перед его носом и преградила ему последний путь к отступлению.

Пожалуй, что никто в этот момент и не заметил, как га-дюк осторожно подполз к барсуку и тихонечко шепнул ему на ухо:

- Может, поможем?

Но барсук только лапой махнул.

- Да ладно. Ты что думаешь, что он без нас с тушканчи-ком не справится?

Хотел было гадюк неуверенно пожать плечами, но ввиду отсутствия таковых просто небрежно махнул хвостом.

А вот над тушканчиком действительно сгустились сумер-ки. Ёжику даже не пришло в голову предлагать делать ставки. Исход поединка и так виделся всем одинаково, и при этом одинаково предсказуемым. Спасти бедолагу, пожалуй, мог только Господь Бог.

И вот, ну ей-богу, не знаю! То ли козлы тщательно скры-вали свою родословную, то ли Господь нечаянно перепутал и вселился в одного из них, но данную функцию осуществил именно он.

- Спасите! Помогите! - неожиданно заорал кто-то из братьев, по всей видимости, всегда подозревавший о своём божественном начале. - Тону!

И ловко водрузился на плечи к кабану, что, видимо, сви-детельствовало ещё и о родственных узах с богом акробатики.

А вот бог плавания, по всей вероятности, был одинок и родственников не имел. Вдобавок чувство юмора у него было отвратительное...

Одним словом, кабан невнятно хрюкнул и не успел моргнуть глазом, как на его спине тут же очутилось ещё шестеро козлов.

- Спасите! Помогите! - заорал теперь уже кабан, а козлы для чего-то стали приказывать ему мчаться к берегу.

Звери - они не то чтобы не поверили, а просто из любо-пытства повернули в его сторону головы и тут же и обомлели. Все! Разом!

Даже тушканчик позабыл о приближающейся смерти и обомлел вместе с другими.

А вот обомлевать долго не представлялось никакой воз-можности

- Миша. Сдаётся мне, - опять первым из оцепенения вышел ёжик, - что это не у тушканчика бурлит и клокочет.

- А? - не успел выйти из оцепенения медведь и оттого даже переспросить не сумел.

Но ёжик понял вопрос с первой буквы и тут же конкретизировал:

- Я говорю, спасайся кто может! Река вернулась!

И одним ловким движением вскарабкался на самое верхнее бревно заводи.

Не успел он облегчённо выдохнуть по этому поводу, как река с шумным бульканьем обволокла зверям нижние конечности и даже обрызгала счастливо улыбающуюся морду бобра.

А вот тут-то и началась паника, потому что кабан в конце концов не выдержал и повалил в воду всё божественное семейство.

Нет. Бобёр с выдром и ондатром пытались, конечно, всех успокоить, но козлы навели такой шухер, что уже через минуту все звери как один оседлали заводь.

Расположились кто где, кто на ком, но претензий по этому поводу ввиду обстоятельств так никто и не выразил...

Краткий, хотя и не очень точный эпилог

Ещё никогда в жизни заяц не был так счастлив. За спа-сённое во время наводнения ведро он практически единодушно был приговорён к медали "За отвагу", а чуть позднее получил ещё и орден "Дружбы народов". Кстати, единственный проголосовавший против был лишён дозы, и вдобавок, ему с радостью было обещано выщипывание колючек.

Барсука пожурили немного, но простили ещё на втором тосте. Тушканчика - на третьем.

Суслику пообещали выдать грамоту - потом, но зато сразу доверили командовать бобрами в построении спасательного ковчега.

Остальные чем-то особенным так и не отметились, да это было и необязательным.

А потом ведро опустело, и зверям осталось последнее утешение - поговорить по душам.

Говорили долго, но в основном ни о чём. Так... Что-то вроде...

- Да я вообще-то ничего личного, но вот суслик ваш - эх и зверюга! - нажаловался соседский волк нашему, а тот с уверенностью это подтвердил:

- Да я к нему и сам подходить боюсь! Во! Видал? - указал он лапой на фингал под глазом, и оба тяжело вздохнули. - Куда лес катится?..

Конечно, и без споров не обошлось и без ругани, но до мордобоя дело всё равно не дошло...

В итоге утих и разговор, ибо темы себя исчерпали, придумывать новые не хотелось, и к тому же, в глубине сознания всех до единого мучил один и тот же вопрос, озвученный в конце концов ежом.

- Зверьё! А я вот чего не понимаю. А где всё это время была река?

Конечно, задумался над этим каждый, но высказать свои предположения так никто и не решился...

И лишь тушканчик убедительно доказывал суслику, что на "п" - это значит патриот, а не языком потрепать гораз-дый...

Вот так вот, собственно, и закончилась эта ужасная исто-рия. Хотя почему это закончилась? Вовсе она ещё и не закончилась, а просто самое время познакомить вас и с другими персонажами...

Часть вторая

Любой геморроизации экономики

всегда предшествует генитализация умов

Телефон в сельсовете надрывался с самого утра. И всё бы ладно, если бы был старый и, как казалось тогда, с резким и противным дребезжанием, так ведь новый импортный - с прият╛ным мелодичным переливом. Пётр Андреич, председатель сельсовета, выкружил его у самого губернатора. Прошлым летом - аккурат перед выборами. Вообще-то ездил он к нему не за этим, а по поводу продажи урожая - свёкла в тот год уродилась на славу, а девать-то её оказалось и некуда. Раньше, бывало, хоть заводские покупали - здесь неподалёку спиртзавод ещё с тех времён сохранился. Им одним, в общем-то, и жили, так сказать, деревне╛образующее предприятие, но в тот год на нём хозяева поменя╛лись, а новые как урожай увидели, так и цену надвое споловинили.

Хотел Пётр Андреич урожай свой в город куда пристро-ить, да где там. Самому - на единственном ЗИЛу не перевезти, да и опасно. Позапрошлым годом попробовали, так тамошние гаиш╛ники и свёклу, и машину отобрали, дескать, техосмотра у неё нет. А по мне - так чего на неё смотреть. Машина как машина - добротная. Её ещё сам товарищ Суслов* колхозу подарил. Мимо проезжал по делу какому-то важному, да в распутицу-то и попал. Ему, конечно, вертолёт тогда вызвали, а вот машину так и подарил. Хороший был мужик - с юморком. Так прямо и сказал: "Выта╛щишь - твоя".

*Суслов Михаил Андреевич - Советский партийный и госу-дарственный деятель. Член Политбюро, Президиума ЦК КПСС, Секретарь ЦК КПСС.

Ну, тогда-то её, помнится, быстро вытащили - дня за два управились, а вот у гаишников со штрафстоянки, так три месяца ушло. Да и то. Уж было простились с ней, как они сами её возвернули. На буксире приволокли и говорят: "Забирайте свою рухлядь, а то от неё так воняет тухлой свёклой, что у охранника собака издохла. А он тот ещё карась. Кричит: "Увольняюсь, не хочу быть следующим". Штраф, помнится, выписали, но - всё одно взяли самогоном.