Медведь ёжика не слышал. Он был занят решением как минимум трёх насущных проблем: куда делся стул, откуда взялась водка и кто в конце концов поставил эту чёртову дверь? Вывод напрашивался сам собой. Кто-то здесь был.

Конечно, можно было предположить, что стул забрал волк, а в качестве компенсации вернул водку, однако данное предположение не выдерживало никакой критики. Поверить в то, что волку вдруг понадобился его бывший стул, было ещё возможно, но чтобы он из-за этого расстался с водкой...

Нет. Надо было искать другое объяснение. Да и дверей, кстати, волк делать не умеет.

"Бобёр! Он один у нас двери умеет делать. Ну, так и есть, пришёл он, значит, по какому-то важному делу, пол-литру вон с собой принёс, открыл даже. Ждал-ждал, а меня всё нету. Ну и от скуки, значит, решил дверь сделать..."

Взгляд медведя упал на место, где некогда стоял стул, и он мысленно прибавил: "Из подручных материалов". В этом случае вроде как всё становилось на свои места. "А потом, значит, он не дождался и ушёл..."

- Миш, а нафига тебе эта фиговина? - испортил раз-мышле╛ния ёжик, который изговорив весь словарный запас, принялся осматривать берлогу.

- А это, - медведь нехотя открыл глаза и уставился на незнакомую штуковину. - Ага, значит, он с собой ещё и фиговину принёс, - домыслил он вслух.

- Кто это он? - ничего не понял ёж.

- Да-а, бобёр, - махнул лапой медведь. - Он заходил тут на днях. Водки вот принёс, дверь вот тоже поставил.

- Ну, ни фига себе! Это что-то новенькое. Пришел, зна-чит, дверь смастерил и за это ещё пол-литру. Ты, Миш, случаем, не сильно - об эту дверь-то?

- Да отстань ты! - медведь скривил морду и махнул ла-пой. Ему очень не хотелось, чтобы единственная правдопо-добная версия разбилась о стену сомнений.

- Да как же отстань, Миш, ты чего несёшь-то? А? Ну что бобёр заходил - это я ещё поверю. Ну, что дверь поставил, тоже ещё куда ни шло, но чтобы он за это ещё и пол-литрой проставился! Это уж извините. Да если б у нас в лесу такие дела творились, то я б давно себе и дверь поставил, и полы деревян╛ные настелил. Форточку бы ещё врезал.

- А кто же тогда у нас в лесу дверь может поставить? - разозлился медведь.

- Подожди, - остановил его ёжик. - А вокруг дома я б забор поставил резной и калитку тоже. Да. И ещё лавочку, и ещё скворечник.

- Тьфу ты! Идиот! - не дал мысленно доразорить бобра медведь.

- Ой, ой, ой! От идиота и слышу! - ёж постучал когтем по виску.

- Да говорю ж тебе! - свирепел медведь. - Он пришёл, водки принёс, открыл вот даже, и пока меня ждал... а тут сквозняк как раз был, вот он значит, из стула дверь-то и сделал. Чтоб не дуло, - доходчиво разъяснил медведь.

- Из стула? - засомневался ёж. - Дверь?

- Ну говорю же, из стула! Чай, стул оно тоже дерево.

- Да сам ты дерево! Ты на дверь-то посмотри. У неё уж и петли-то все проржавели. Она тут как есть не первый год стоит, а водка - она свежая.

Ёжик опять постучал когтем по виску, давая другу по-нять, что его версия абсолютно несостоятельна.

Медведь сконфузился. Выслушивать подобные речи было неприятно, но что самое ужасное - возразить было нечем. Где-то в глубине души он и сам понимал, что всё это полный бред, что никакой бобёр сюда не заходил и уж тем более никакой водки не оставлял. Медведь вообще сомневался, что в лесу нашёлся бы хоть кто-то, кто мог откупорить бутылку и забыть её выпить.

Последнее обстоятельство не столько настораживало, сколько пугало его. Пугало так, как пугает всё неизведанное, всё необъяснимое, ибо в борьбе с необъяснимым - всегда побеж╛дают предрассудки.

Кстати, с предрассудками в лесу все как есть боролись одинаково. При этом природа предрассудков и обстоятельства их возникновения ровно никакой роли не играли, к тому же борьба, как правило, всегда заканчивалась безоговорочной капитуляцией противника.

Не желая изменять традиции, медвежья лапа рефлекторно потянулась к бутылке и, нащупав таковую, отточен╛ным движением вставила в точно пред╛назначенное для этого отверстие. Пасть причмокнула раз другой и неожиданно застыла в нелепой гримасе. Из бутылки вылилось лишь пара недопитых капель.

Медвежьи челюсти с силой сжали горлышко, лелея призрачную надежду, что водка вовсе и не кончилась, а просто по какой-то причине застряла и теперь с трудом пробивает путь к его горлу. Что вот-вот живительная влага преодолеет преграду и бурным фонтаном изольётся в его недра...

Надежда умерла первой. Бутылка предательски оказалась пустой. Безумный страх овладел медвежьим телом. Он не пугался так, даже когда первый раз повстречался с инопланетянами. История это, конечно, отдельная, но отметим, что маленькие зелёненькие зверёчки зачастую посещали и его и других, а однажды даже было зафиксировано их массовое посещение.

Появились они, помнится, как и всегда, в разгар пьянки. Крохотные такие - суетливые. Лазили там везде, то по стенам, то по потолку, а то и вообще где ни попадя, видимо, собирали доказательства существования иных цивилизаций.

Что странного - так это то, что пить они вроде как завсегда отказывались, а наутро, когда все звери проснулись, обнаружи╛лась недостача четырёх вёдер водки.

Уж и не знаю. То ли они дождались, пока все уснут и угомонили её, то ли просто забрали с собой, но только ни водки, ни инопланетян. Ладно, хоть они её без вёдер забрали. Вёдра в лесу вообще относились к предметам первой необходимости. Без вёдер оно в лесу куда? Без вёдер оно в лесу никуда. Кстати, кроме водки, в лесу в тот день ничего больше и не пропало, да и ту по решению общего собрания решено было просто списать на гостеприимство.

В остальные разы они посещали зверей как-то поодиночке и в разных составах. К примеру, к кабану чаще всего наведывались маленькие зелёненькие белочки, к волку - тушканчики, и лишь ёжик внешний вид пришельцев тщательно скрывал.

Естественно, что языков инопланетных в лесу никто не знал, и потому пообщаться с ними толком никому не удава-лось, хотя волк один раз наврал, что поймал одного и всю ночь играл с ним в карты. Помнится даже, последний проиг-рался в пух и прах и, улетая домой, остался должен две бутылки водки и восемь соток земли на солнечной стороне Марса, но подтверждений тому волк так и не представил.

В завершение отметим, что вреда от них практически никакого не было, если только не считать, что наутро после посещения жутко болела голова. Объяснялось это, естественно, исходящим от них повышенным фоном радиации, и, думаю, не надо объяснять, что радионуклиды из организма в лесу выводились обычным способом.

Страх сделал своё постыдное дело. Не в привычном, ко-нечно, понимании, а в переносном смысле. Просто голова тут же протрезвилась, а мысли в результате подверглись прояснению. А уж с прояснёнными-то мыслями любой дурак догадается, что что-то здесь нечисто.

Уж и не знаю, случайно ли, нет ли, но первым делом протрезвлённая голова отыскала глазами пустую бутылку и ахнула. А всё потому, что хотя она и не умела читать, но как пишется слово "водка", геометрически представляла. Да и какого цвета буквы - тоже.

Вторым делом голова пригнулась к бутылке поближе, вытаращила глаза и, рассмотрев этикетку, громко икнула.

Во всех последующих действиях участия она уже не принимала.

- Ёжик, - сказала она напоследок, перед тем как пере-стать предпринимать действия. - А чего это за водку мы с тобой сейчас выпили? И самое главное - чью?

А ёжья голова, видимо, ещё не подверглась прояснению и потому суть вопроса проигнорировала.

- Да какая к чёрту разница. Всё равно больше не оста-лось, - посетовала она и тяжело вздохнула.

Однако вытянутая медвежья морда и вытаращенные глаза её всё-таки заинтересовали.

- А ты чего уставился-то? Бутылки, что ль, никогда не видел?