6 «Глядеть, глядеть! И глаз не отрывать…» Глядеть, глядеть! И глаз не отрывать, И знать, что никогда не наглядеться На Божий мир. Какая благодать, Какая радость для стареющего сердца. И здесь, в чужом, и там, в родном краю, В деревне под Парижем и в станице, Где жег огнем я молодость свою, Чтоб никогда потом не измениться, Все тот же воздух, солнце… О простом, О самом главном: о свиданье с милой Поет мне ветер над ее крестом, Моей уже намеченной могилой. 1950―52 Деревня 1 «Хлеба. Дорога. Ни души…» Хлеба. Дорога. Ни души. Все замечательно и просто. Тяжелый памятник Груши В начале сельского погоста. А дальше легкие кресты Иных, негромких поколений; Из века в век стоят мосты Для молчаливых поселений. Всем хватит места. И земля Не беспокоится об этом. Опять дорога и поля Под торжествующим рассветом, И недалекое сельцо, Восходят дымы тиховейней, И полусонное крыльцо Гостеприимнейшей кофейни. Я выпью ром, ты ― молоко, Черед, придуманный не нами. Шагай просторно и легко И веселей маши руками. 2 «Цветет французская заря…» Цветет французская заря Над пробудившейся деревней. Нет, я сюда пришел не зря, Вот к этой церкви очень древней. Какой-то баснословный век, На предыдущий век похожий; Средневековый человек, Как я теперь, здесь был прохожий. И это нас роднит. Века, На книжных полках тяжелея, Играют с нами в дурака, Чем дальше ― больше и вернее. И мы, потворствуя векам, Все реже вспоминаем встречи, С небес ниспосланные нам, Совсем простые, человечьи. 3 «Зодчий, зодчий! Что ты строишь ― отчий…» Зодчий, зодчий! Что ты строишь ― отчий Или новый, незнакомый дом? Скоро осень. Дни уже короче. Надо бы подумать о другом. Крот жилище под землею роет, Птица вьет воздушное гнездо, Человек себе хоромы строит, И всегда не так или не то. Как бы нам найти небесной манны, Чтобы жить по-Божьи без гроша? Помнишь наш донской курень саманный С кровлей из простого камыша. 4 «Будут уничтожены деревья…» Будут уничтожены деревья, Будут уничтожены поверья, Что деревья нас перерастут, Вечно устремляясь в высоту. Будет поле. Обмелеют реки. Еще ниже станут человеки, Повторяя вещие слова: Все на свете трын-трава. 5 «Что-нибудь такое…» Что-нибудь такое, Детское, простое, Всем давным-давно Знакомые слова: Небо голубое, Солнце золотое, Глаз твоих веселых Зеленей трава. 6 «Стакан вина. Благословенный хмель…» Стакан вина. Благословенный хмель. Конечно, мир доверчив и прекрасен, Как этот приблудившийся кобель, У ног моих лежащий на террасе. 1955―56 Об авторе О Николае Туроверове Имя российского поэта, историка, журналиста и издателя Николая Николаевича Туроверова (1899-1972) мало известно на его родине, в России. А между тем это был видный поэт и активный деятель культуры русского Зарубежья, оставивший многотомное поэтическое наследие. Русская зарубежная пресса называла его «поэтом талантливейшим», «последним выразителем духа мятежной ветви русского народа ― казачества». Николай Николаевич Туроверов, казак станицы Старочеркасской Черкасского Округа Области Войска Донского, родился 18 марта 1899 года в Манково-Березово. Окончил реальное общеобразовательное учебное заведение (1911-1917) в станице Каменская (центр Донецкого Округа). С письменного разрешения родителей (несовершеннолетний) и по Прошению на имя командира Лейб-Гвардии Атаманского полка, вступил в апреле 1917 года добровольно вольноопределяющимся в Лейб-гвардии Атаманский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк на действительную военную службу нижним чином. К сентябрю того же года держал вступительный экзамен в военно-учебное заведение. Стал портупей-юнкером Новочеркасского казачьего военного училища (будущее Атаманское военное училище), прошел четырехмесячный курс ускоренного обучения с правами по образованию по 1-му разряду. С января 1918 года по сентябрь 1920 года ― участник Гражданской войны: в Степном походе, Донской Армии («Молодая армия»), ВСЮР, Русской армии. Получил пять ранений. Запомним, запомним до гроба Жестокую юность свою, Дымящийся гребень сугроба, Победу и гибель в бою, Тоску безысходного гона, Тревоги в морозных ночах, Да блеск тускловатый погона На хрупких, на детских плечах. Мы отдали все, что имели, Тебе, восемнадцатый год, Твоей азиатской метели Степной ― за Россию ― поход… |
