Шлях Все те же курганы И гетманский шлях, Седые бурьяны На снежных полях, А вечером поздно, Уже наверху, Знакомые звезды На Млечном шляху. В морозной полуде Родное окно ― Какие-то люди Живут здесь давно, И дом мой им тоже Такой же родной, Как будет он позже Для смены другой. Приходят, уходят И снова придут, Но старые песни Уже не поют, Никто и не знает О песне такой: За Доном гуляет Казак молодой! 1951 «Дети сладко спят, и старики…» Дети сладко спят, и старики Так же спят, впадающие в детство. Где-то, у счастливейшей реки, Никогда не прекратится малолетство. Только там, у райских берегов, Где с концом сливается начало, Музыка неслыханных стихов, Лодки голубые у причала; Плавают воздушные шары, Отражая розоватый воздух, И всегда к услугам детворы Даже днем не меркнущие звезды. И являются со всех сторон Человеку доверяющие звери, И сбывается чудесный сон, Тот, которому никто не верит. Только там добры и хороши Все, как есть, поступки и деянья, Потому что взрослых и больших Ангел выгнал вон без состраданья. 1951 «Что и не снилось мудрецам?..» Что и не снилось мудрецам? Об этом знают, может, птицы, Передают своим птенцам, Когда пора им опериться. Об этом знает, может, мать, Когда она дитя жалеет, Но вот не может передать И даже высказать не смеет. Об этом музыка звучит. Шумят леса и камни знают, Когда все звездные лучи На эти камни ниспадают. Об этом знает целый мир, Но вот от века и до века, Как собеседника на пир Не позовет он человека. 1951 «Кажется, все сказано и спето…» Кажется, все сказано и спето, Все, что было выпито до дна. Франция, люблю тебя за это, Предосенняя моя голубизна. Все, что надо и не надо, отдавала, И еще готова дать; Но не то, что тайно сберегала И которого никак не взять. Что ж, еще, голубушка, помучай Человеческие, варварские сны Этой долей ― самой трудной, лучшей ― Все еще возлюбленной жены. 1951 Ярмарка
1 «Это было опять в воскресенье…» Это было опять в воскресенье, Но теперь ― у восточных ворот. Тот же пригород, ветер весенний, Та же ярмарка, тот же народ, Карусели, зверинец и тот же Старый лев за решеткой такой, Что, казалося, выломать сможет Эти прутья мальчишка любой. Проходили воскресные люди: Длинный день без забот и хлопот, И стоял перед клеткою пудель, Самый страшный собачий урод. Он рычал, вызывая на драку, Вспоминая собачьи слова, И никто не одернул собаку, Пожалев беззащитного льва. 2 «Мне обезьяна вытащила счастье…» Мне обезьяна вытащила счастье, Бумажку голубую, и на ней Написано: Созвездье Водолей Вас сохранит от всякого несчастья. Одиннадцатый месяц… Зодиак… Что знаю я об этом Водолее? Но вот поверил, и поверил так, Что стало все вокруг меня светлее, И нет злодеев и плохих людей. И ты стоишь у дома на подъезде Веселой памятью давно минувших дней, Сиявших нам на родине созвездий. 3 «Снова дивные затеи…» Снова дивные затеи, И арена, и лакеи; Ты взлетаешь над толпой Акробаткой цирковой. Не звучит смешное слово И боится старый клоун: Недостаточно высок Полотняный потолок. Все тревожней скрип трапеций, Все счастливей бьется сердце И, в сиянье голубом, Ты уже за потолком. Боже мой, как небо звездно! Никогда еще не поздно ― На землю, домой, Вниз головой. 4 «Предпраздничная давка…» Предпраздничная давка, И в детской толчее Теперь любая лавка В архангельском луче. Картонная корона, Улыбка на устах, Французская мадонна С младенцем на руках. И дети, дети, дети Несметною толпой, Как жизнь, как звезды эти В Париже надо мной. 1952―1953 Водоем Как хорошо! Шумит вода, В дубраве горлица воркует, Недаром мы пришли сюда, И ветер нас с тобой целует. Как хорошо! И мы уйдем, И вместо нас придут другие. Беды не будет: в водоем Слетают капли дождевые. 1953 |
