СТИХИ. 1937 I «Ах, Боже мой, жара какая…» Ах, Боже мой, жара какая, Какая знойная сухмень! Собака, будто неживая, Лежит в тени ― но что за тень В степи от маленькой кислицы? И я, под сенью деревца, В рубахе выцветшего ситца, Смотрю на спящего отца. И жаркий блеск его двустволки, И желтой кожи патронташ, И кровь, и перья перепелки, Небрежно брошенной в ягдташ, ― Весь этот день, такой горячий, И солнца нестерпимый свет Запомню с жадностью ребячьей Своих восьми неполных лет, Запомню, сам того не зная, И буду помнить до конца. О, степь от зноя голубая, О, профиль спящего отца! 1930 «Отец свой нож неспешно вынет…» Отец свой нож неспешно вынет, Охотничий огромный нож, И скажет весело: «Ну, что ж, Теперь попробуем мы дыню». А дыня будет хороша ― Что дать отцу, бакшевник знает, Ее он долго выбирает Среди других у шалаша. Течет по пальцам сладкий сок, Он для меня охот всех слаще; Но, как охотник настоящий, Собаке лучший дам кусок. 1929 «Утпола ― по-калмыцки "звезда"…» Утпола ― по-калмыцки «звезда», Утпола ― твое девичье имя. По толокам [7] пасутся стада, Стрепета пролетают над ними. Ни дорог, ни деревьев, ни хат. Далеки друг от друга улусы, И в полынь азиатский закат Уронил свои желтые бусы. В жарком мареве, в розовой мгле, Весь июнь по Задонью кочую. У тебя на реке Куберле Эту ночь, Утпола, заночую. Не прогонишь меня без отца, А отец твой уехал к соседу; Как касается ветер лица, Так неслышно к тебе я приеду. Ты в кибитке своей для меня Приготовишь из войлока ложе, Моего расседлаешь коня, Разнуздаешь его и стреножишь. Не кляни мой внезапный ночлег, Не клянись, что тебя я забуду; Никогда неожиданный грех Не разгневает кроткого Будду. Утпола, ты моя Утпола ― Золотистая россыпь созвездий… Ничего ты понять не могла, Что тебе я сказал при отъезде. «Какой необоримый зной…»
Какой необоримый зной Струится с выцветшего неба, Какой незыблемый покой В просторах зреющего хлеба; И как ясна моя судьба, Как этот мир и прост, и прочен. Волы бредут, скрипит арба; Домой приеду только к ночи, И будет темен отчий дом, Ни ожидания, ни встречи, ― Каким невероятным сном Покажется мне этот вечер, Когда у ветхого крыльца, Последние теряя силы, Я буду тщетно звать отца, И мне молчанием могилы Ответит запертая дверь, И незнакомые соседи Услышат крик моих потерь На пустыре моих наследий… А завтра будет тот же день, В родных местах чужие лица, Все так же будет колоситься Вокруг желтеющий ячмень. Вотще тебе, моя страна, Мои скитанья и страданья! Все также слышно табуна На зорях радостное ржанье, И те же мирные стада На водопое у колодца, И вечерами так же льется В корыто звонкая вода. О, как ясна моя судьба! С концом сливается начало, И мой корабль ― моя арба Скрипит у верного причала. Муза Звенит над корками арбуза Неугомонная пчела. Изнемогающая Муза Под бричкой снова прилегла, Ища какой-нибудь прохлады В моем степном горячем дне, И мнет воздушные наряды На свежескошенной стерне. А я сижу на солнцепеке, К жаре привыкший человек, Гляжу, как медленно на щеки Из синевы закрытых век Слезу подруга дорогая Роняет в тяжком полусне, Иные страны вспоминая В унылой варварской стране. И, как дитя, протяжно дышит Среди окованных колес, И ветерок легко колышет Сухую смоль ее волос. О, беспокойный дух скитаний! Но что я знаю и могу?.. Когда в степи прохладней станет, Савраса в бричку запрягу, И снова с Музой по ухабам Заброшенного большака, Где только каменные бабы Да грустный посвист байбака, Я буду ехать, иноходца Не торопя и не гоня… Звезда вечерняя зажжется, И Муза милая моя, Когда небесный путь попозже Блеснет над нашею дугой, Возьмет веревочные вожжи Своею нежною рукой. 1929 «Я знаю, не будет иначе…» Я знаю, не будет иначе, Всему свой черед и пора. Не вскрикнет никто, не заплачет, Когда постучусь у двора. Чужая на выгоне хата, Бурьян на упавшем плетне, Да отблеск степного заката, Застывший в убогом окне. И скажет негромко и сухо, Что здесь мне нельзя ночевать, В лохмотьях босая старуха, Меня не узнавшая мать. 1930 |
