Товарищ Перегорит костер и перетлеет, Земле нужна холодная зола. Уже никто напомнить не посмеет О страшных днях бессмысленного зла. Нет, не мученьями, страданьями и кровью ― Утратою горчайшей из утрат: Мы расплатились братскою любовью С тобой, мой незнакомый брат. С тобой, мой враг, под кличкою «товарищ», Встречались мы, наверное, не раз. Меня Господь спасал среди пожарищ, Да и тебя Господь не там ли спас? Обоих нас блюла рука Господня, Когда, почуяв смертную тоску, Я, весь в крови, ронял свои поводья, А ты, в крови, склонялся на луку. Тогда с тобой мы что-то проглядели, Смотри, чтоб нам опять не проглядеть: Не для того ль мы оба уцелели, Чтоб вместе за отчизну умереть? 1944 Из Тараса Шевченко 1 «Не женись ты на богатой…» Не женись ты на богатой ― Выгонит из хаты, Не женись и на убогой ― Проживешь недолго, А женись на вольной воле ― На казачьей доле: Как была она ― такою Будет ввек с тобою. 2 «О, Боже мой милый! Как тяжко на свете…» О, Боже мой милый! Как тяжко на свете, Как жизнь горемычна ― а хочется жить, А хочется видеть, как солнце сияет, И хочется слушать, как море играет, Как пташка щебечет, как роща шумит, Как девушка песню свою запевает… О, Боже мой милый, как весело жить! 3 «Молитесь, братие, молитесь!..» «Молитесь, братие, молитесь! Вокруг святого Чигрина! Как нерушимая стена, Восстав из гроба, станет сила Архистратига Михаила ― Покойников святая рать. Но Украину вам спасать, Еще живущие! Спасайте Родную мать свою, не дайте В руках у ката погибать! Пожар пылает там и тут, И некрещеными растут Казачьи дети, а девчата Ушли в неволю без возврата, И гибнет юная краса, И непокрытая коса Стыдом сечется, ясны очи В разлуке гаснут… Иль не хочет Казак сестру свою спасать И сам собрался погибать В ярме у катов? Горе, горе! Молитесь, дети! Страшный суд На Украину к нам несут Враги. Опять прольется море Казачьей крови… Где Богдан? Где Наливайко, Остряница? Пора Палию пробудиться, И где Серко ― наш атаман? Молитесь, братья!» ― И святой Поп окропил толпу водой С крыльца церковного. Но вот Вдруг расступается народ, И с непокрытой головой Встал на крыльце кобзарь седой: «Да сгинет враг! Да сгинет прочь! Точите косы в эту ночь, Ножи острите и со мной Тряхнем недавней стариной!» 1944 Вдова Ты пошли, Боже, тучу грозную, Тучу грозную, Громову стрелу, ― Ты разбей, разбей гробову доску, Ты раскрой, раскрой золоту парчу: Подыми моего друга милого. Казачья песня И вышел я ― безумный тать ― В грозой кипевшее ненастье, Чтоб силой взять, уворовать Недосягаемое счастье. Шумел в дожде весенний сад, Вела знакомая дорожка Туда, где брезжил свет лампад За ставней низкого окошка. И ветхой ставни сняв запор, Увидел я перед собою Свою добычу, дерзкий вор, Легко играющий судьбою. Лежала юная вдова, Перед иконами рыдая, И слышал я ее слова, Окно тихонько раскрывая: «Бушуй, гроза, сильнее, чтоб Раскрылась свежая могила И виден стал сосновый гроб, В котором спит теперь мой милый. Буди его, гроза, буди! Он сам уже проснуться хочет, Дыханье дай его груди, Открой ему уста и очи. Я четверговую свечу Зажгла у образа Христова, ― Ударь же, гром! Сорви парчу Потустороннего покрова!..» И грянул гром. И я упал, Как бы пронизанный стрелою, И рухнул дом, и запылал, И смерч пронесся надо мною… 1944 «Я шел к тебе среди руин…» Я шел к тебе среди руин, Среди дымящихся развалин. Я шел к тебе. Я был один. И был мой путь, как ночь, печален. Я знал, что ты еще жива, Я звал тебя бессильным криком, И эхо вторило едва Моим словам во мраке диком. Нет ничего ― но сердце есть. Нет никого ― но ты со мною. О, как я был охвачен весь Ночною черной тишиною. 1944 Конь Конь казаку всего дороже И ты, мой сын, им дорожи. А.В. Туроверов (1854) «Что, мой верный друг, не весел, Что грустишь, моя краса? Я в торбе тебе навесил Золотистого овса. Что не ешь его проворно, А, мотая головой, Вкусно пахнущие зерна Рассыпаешь пред собой? Иль меня ты, друг, не слышишь, И заветный сахарок Не берешь, а только дышишь На протянутый кусок. Не кусаешь в шутку руки, Не балуешься со мной, ― Иль почуял день разлуки, Мой товарищ дорогой?» «Нет, хозяин, я не болен, Рад служить я казаку, Но рассеять ты не волен Лошадиную тоску. Для меня давно не тайна, Что сегодня ты принес Лишь с похмелья и случайно Этот сахар и овес. Обо мне ты забываешь. Подъезжая к кабаку, Одного меня бросаешь, Кинув повод на луку; Долго жду тебя на вьюге У заснеженных перил ― Сколько раз мои подпруги Отпустить ты позабыл? А потом, хвативши водки, Зря вихляясь на бока, Ты меня к чужой молодке Гонишь вскачь от кабака; Запотелый круп дымится В непогоде ледяной, И смеется вся станица Над тобой и надо мной». 1944 |
