Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

«Сегодня в первый раз запел…»

Сегодня в первый раз запел
Какой-то птенчик на рассвете,
И я опять помолодел ―
Конец зимы! За годы эти
Я полюбил тепло весны,
Как нестареющие сны,
Как мимолетное свиданье,
Как поэтический рассказ,
Как это пылкое лобзанье,
Как этот блеск счастливых глаз.

«Скоро успокоюсь под землею…»

Скоро успокоюсь под землею
Навсегда я от земных трудов.
Над моей могильной, черной мглою
Стаи пролетят других годов…
Будет биться жизнь еще под солнцем,
Будут плакать так же, как и я,
Будут мыслить все над Чудотворцем,
Спрашивая тайны бытия…

Однолеток

Подумать только: это мы
Последние, кто знали
И переметные сумы,
И блеск холодной стали
Клинков, и лучших из друзей
Погони и похода,
В боях израненных коней
Нам памятного года
В Крыму, когда на рубеже
Кончалась конница уже.
Подумать только: это мы
В погибельной метели,
Среди тмутараканской тьмы
Случайно уцелели.
И в мировом своем плену
До гроба все считаем
Нас породившую страну
Неповторимым раем.

Совесть

Эти кресла, в которых никто
                              не дремал,
Неприступные эти диваны,
На которых никто, никогда
                              не поспал,
Ни влюбленный, ни трезвый,
                              ни пьяный.
Эти книги, которых никто
                              не читал,
Эти свечи еще не горели, ―
Этот зал без гостей,
               удивительный зал,
Где ни разу не пили, не пели.
И фарфор, и хрусталь: но никто
                              уж не пьет
Из него за подругу, за друга,
И коснувшись, нечаянно, вдруг
                              разобьет,
От смертельной тоски, от испуга.
Эта жизнь для вещей, эта жизнь
                              без людей.
Без пылинки на звонком паркете.
Это совесть твоя:
                        молчаливый лакей,
Бритый черт в полосатом жилете.

«Короче, как можно короче…»

Короче, как можно короче,
Яснее, как можно ясней ―
Двенадцать сияющих строчек
Любви неповторной моей.

«Что тебе, мой тайный и чудесный…»

Что тебе, мой тайный и чудесный,
Самому мне не подвластный дар ―
Этот страшный, беспощадный, тесный,
Жизнь испепеляющий пожар;
Бесприютный, беспокойный, устремленный,
Задохнувшийся в телесной тесноте,
Умирающий, но все еще влюбленный
Голос мой, взывающий к тебе.

«Без значенья, без причины…»

Без значенья, без причины
Просто так: Шалтай-болтай ―
Туроверовой Ирине
Туроверов Николай.
1960

Анафема

Для всех грехов есть милость и забвенье ―
Господь клеймит злопамятных людей ―
И распятый с Христом разбойник и злодей
Поверил первый в жертву искупленья;
Но есть среди людских богопротивных дел
Одно, которому не может быть прощенья,
Оно одно не знает снисхожденья ―
Предательство ― мазепинский удел!
И страшная анафема гремит,
Как гром небесный, церкви сотрясая,
Предателя навеки проклиная,
И вторят им из-под могильных плит
Все мертвецы, и вторит все живое, ―
И нет предателю покоя,
Покуда Божий мир незыблемо стоит.

«Хорошо, что смерть сметает…»

Хорошо, что смерть сметает
Наши легкие следы,
И вовремя отлетают
Пожелтевшие сады.
Хорошо, что вьюга воет
Над замерзшею землей,
И из всех часов покоя
Лучший именно зимой;
Хорошо, когда без страха
Отжив свой недолгий век,
В прах ― родившийся из праха ―
Обратится человек.
Но беда, когда во злобе
И в гордыне пред Творцом,
Он подумает о гробе
С исказившимся лицом.
У кладбищенской ограды
Остановится, крича,
Иль попросит вдруг пощады
В смертный час у палача.
Или, ведая заранее
Все проклятья над собой,
Он покинет поле брани
Потаенною тропой.
Нет тогда ему покоя,
Безмятежного конца.
Смерть уж знает, что такое
Можно взять у мертвеца.

Прогулка

Всегда нам весело вдвоем,
И, припася на завтрак булку,
Опять с тобой мы удерем
На запрещенную прогулку.
В дороге к нам пристанет пес,
Оставивший собачью драку,
Ты так доверчиво курнос,
Что сразу покоришь собаку.
Как хорошо весной идти
И верить в жизнь, легко и просто.
Благословенны все пути,
Когда по ним идет подросток.
34
{"b":"538654","o":1}