И, наконец, про рыбалку. Нет, мы, конечно, ходили с разными там удочками и т. п. на рыбалку. Мы даже приспособились к разным чешским условиям. Даже научились убеждать чешских инспекторов, что вес не совсем соответствует росту рыбы, потому что оттого, что её, рыбку, вытащили из привычной среды таким необычным способом, она получили стресс, а от стресса, как известно, худеют. И бывает, даже уменьшаются в росте. Мы до такой степени надоели чешским инспекторам своими умничаньями и абсолютным непониманием того, что за нарушения надо платить штрафы, что они просто к нам не подходили. Ну, если только мы уж совсем борзели, то только тогда.

А вот на Либаве мы однажды порыбачили. Не просто порыбачили, а ПОРЫБАЧИЛИ!!!

Вычислили мужики небольшое лесное озерцо. Ну и решили мы свеженькой рыбкой полакомиться. Начальник станции за дозу спирта выменял у саперов тротиловую шашку с электродетонатором. Шашка сколько весила? Не помню, но думаю грамм пятьсот, наверное. А может больше, или меньше. Я даже не то чтобы не помню, а и не озабачивался, в принципе.

Выдвинулись мы к озеру на БТР 60 ПУ, командирском. Потому как дорога там была не очень, а потом не так подозрительно. Ну, поехал куда-то ПУ и поехал. Кто станет проверять или интересоваться. Только командир, а командир внутри. Значит так надо и всё в порядке.

Подъехали мы к озерцу. Практически правильной круглой формы, метров пятьдесят в диаметре, или чуть поменьше. Тишина, птички поют, лягушки даже, по-моему, квакали. Ну, это не суть.

Встали мы на бережку, посмотрели. Кругов то нету. Вроде, как и рыбы быть не должно. Но с другой стороны, озеро лесное, ряска, тина, камыш. Ну, как ей, рыбе, тут не быть? Обязана быть, а потом уже охотничий азарт обуял. Решили ловить.

Привязали мы эту шашку, к какой-то железке, типа танкового трека, подсоедили провода к детонатору, и вдвоём затащили её на середину этого озерца. Железка тонет, провод с катушки разматывается, всё штатно. Остановился провод. Подключили мы клеммы, ребята пошли круг озерца, глянуть. Чтобы никого не оказалось вдруг в камышах. Смотрю, командир стоит, в чём-то сомневается. Ну, на то он и командир, чтобы всё досконально продумать и предусмотреть.

Осмотрели всё вокруг, доложили готовность, ждём принятие решения.

Подумал командир и говорит:

— Можно!

Встали мы за машину и нажали мы кнопку.

Велик человек! Грохнуло очень сильно!!! Столб поднялся очень высоко, выше сосен. И образовалось что типа гриба, при атомном взрыве, но цвет этого столба был зелёно-чёрный. Как мы потом выясняли-сопоставляли, именно это обстоятельство и заставило нас, не сговариваясь нырнуть под машину. Не успели двое. На броне сидел Васек с фотоаппаратом, ну не сориентировался он, отвлёкся на процесс. И… бедный наш многострадальный Лёха. Ну, никогда ему не везло. Он по нужде присел за ближними кустиками.

А потом в соответствии с законом всемирного тяготения всё это большое и мокрое рухнуло на землю.

Оказалось, что под не очень толстым слоем воды было очень много тины, ила, и прочей грязи. И вот мы методом направленного взрыва этот водоём почистили.… Эх, видели бы вы Лёху, Васька, и наш БТР. И вообще, когда машина отъехала, место её стоянки было обозначено чистым и светлым прямоугольником. Но Лёха с Васьком!!!! Это было нечто. Помесь лешего с водяным. Рыбы, кстати, не было совсем.

Вернувшись в лагерь, на машину быстро накинулись и, изведя водовозку воды, вычистили и вымыли. От парка до позиции прокатились, запылились. Но всё равно никто не искал. Даже обидно.

Кстати через год, оказавшись на полигоне, навестили мы это озерцо. Местные ребята сказали, что там и рыба появилась, и купаться стало одно удовольствие. Мы, получается, очистили выход ключей, и лужа превратилась в довольно чистый и приличный прудик.

Может возникнуть вопрос. Почему все подобного рода приключения и мероприятия проводились на полигонах? Да всё поэтому. Полигоны всё-таки были территорией достаточно закрытой для аборигенов с их законами и порядками природолюбивыми, можно было, и расслабиться, хотя прецеденты случалось, и бывали — доставали они нас.

Достал меня застарелый, привезённый с Тамбовщины из учебки гайморит. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. И прочие кровяные физиологические подробности опустим. Дошло до некоторых эпизодов с помрачнением сознания. Пошёл к врачам, т. е. к врачу, т. е. к начмеду батальона.

Был у нас такой старший лейтенант. Хитрый как змей и выпить не дурак. Носил в чёрных петлицах медицинские эмблемы, значит.

Выслушал он меня, посмотрел с подозрением.

— Температура есть?

А я знаю? У меня как будто в каждом кармане по термометру. Померили. Нету.

— Иди, говорит, — солдат, служи.

Пришлось сморкнуться, извините за подробности. Не убедило. Послал он меня повторно… служить. А фельдшер, сержант из срочников, разговор слышал. И ведь что интересно. Фельдшер с нашего призыва был. Но сержант. Ну и прогнулся — кому-то из наших дедов рассказал. Ну, кто служил — тем понятно, как относились в армии к приболевшим. До третьего периода болеть было "не положено". И всё тут. Без вариантов.

Поэтому последовал пристрастный допрос … вечером, т. е. после отбоя, в каптёрке. Мнения разделились. От "шлангует салабон" до "да ну его нафиг, помрёт, а нам отвечать". Я уже говорил, что мой командир был тоже из Москвы. Земеля. И мужик нормальный. И вообще почти все деды были из Москвы и прилегающих территорий. Поэтому вердикт был такой — пусть завтра шлёпает в гарнизонную санчасть. Там разберутся. Если типа "нет", то пусть вешается. Если "да", тоже. Но потом — после лечения.

Гарнизонная санчасть, это была практически неплохая поликлиника. Всё-таки истребительный полк. Был там и отоларинголог. Посмотрел он меня и тут же загнал в палату. А начмеду обещал вырвать гланды через… ну вы понимаете, и без наркоза, что характерно. Выполнил он угрозу или нет — не знаю, врать не буду.

Вот так я оказался в Групповом госпитале. В городе Яромерже.

Конечно, можно долго рассказывать о бытовых условиях, питании, распорядке дня и … хотя бы о ванной.

Я, к тому времени уже месяцев десять не был в ванной. Нет, не то чтобы совсем не мылся, а в ванне не лежал. А тут … при приёме в госпиталь, меня чуть ли не силком заставили принять ванну…. Почему заставили? Да потому что я стоял около неё и чуть ли не глотал слёзы — ванна. Шок! И горячая вода, медбрат меня просто туда чуть ли не затолкал. Он торопился, а мне … тут, знаете, предчувствие удовольствия может, даже слаще было, чем само это….

А уже в отделении каждый вечер, после отбоя, у дежурной сестры путём грубой лести и элементарного подкупа (а подкуп выражался в обещании отнести блестящие круглые коробки с инструментами в подвал на стерилизацию, или ещё там чего) выманивались ключи от вожделенного помещения. Пока пустовал "генеральский номер" в отделении было проще, сестра сама командовала этим благодатным, с телевизором и ванной местом. Времени только отпускалось мало.

Ближе к двенадцати номер этот использовался для ночных совещаний военных офицеров докторов с младшим и средним медперсоналом.

В общем, курорт. Если бы не проколы через день.… Проколы — это в смысле процедуры по промыванию пазух … гайморовых. Противная штука, доложу я вам. Только это вот, пожалуй, и портило жизнь и настроение. Сильно.

Но зато в госпитале был великолепный парк во внутреннем дворике. И библиотека. И не надо было прятать книжки в вещмешок, потому что читать ещё "не положено" и потому что в тумбочке такую хрень старшина хранить не разрешал, во-первых. А во-вторых, книжку легко могли увести, а отвечать пришлось бы самому. А тут … прямо как дома. Носи с собой. После процедуры по промыванию, лежишь себе в коечке и читаешь, а в свободное время пошёл в парк, сел под деревом на скамеечку, закурил … и читай, пока не надоест. Или письмо пиши. Или … и никто тебя до обеда не дёрнет, а после обеда — тихий час. Санаторий. И вот однажды я напал, на каком-то стеллаже на книжку. "Три товарища", Ремарка. Сами понимаете, что ничего окружающего я не видел, не слышал и не ощущал, в принципе. Единственно, что в определённый момент мне показалось, что что-то очень явно отвлекает меня от чтения. И назойливо так — просто до отвращения, невежливо и грубо, а именно кто-то позволил себе, устроившись рядом, закурить такую пахучую кубинскую крепкую сигарилос. И это рядом с человеком, который уже просто забыл, что такие вещи существуют, и считавшего "Приму" верхом совершенства, не говоря уже о "Яве".