А уж косули и кабаны, те вообще никаких правил движения не соблюдали, ходили, где хотели. Бывало, что и под колёса всё-же попадали. Случайно, понимаешь.

Как чехи охотились. Это ж курам на смех. Приезжают, на какое-то там, предназначенное для охоты, поле. Долго выстраиваются на кромке этого поля. Обсуждают предстоящее действо, разбираются по номерам, разбирают рожки и трещотки … готовятся одним словом. Естественно все окрестные зайцы и или там фазаны разбегаются или разлетаются от этого поля как можно дальше. Остаётся парочка самоубийц или экстрималов. А может, и жребий кидали — кто ж их, чешских диких зверей, знает — то?

Но! Звучит команда, и цепь начинает двигаться по полю. Стоит безумный треск от деревянных трещоток, громко трубят рожки, погромыхивают выстрелы … вверх. Лают обезумевшие от этой какофонии и витающего в воздухе охотничьего азарта возбуждённые собаки. Идёт охота. На кого? Ну, бывало, что подстрелят какого-нибудь глухого зайца или объевшегося ленивого фазана. Ох, и радости тогда.… Вот пройдут друзья-охотники по этому полю туда-сюда, а потом всей компанией в ближайший деревенский кабачок. А там и фазаны жареные и зайцы и даже кабан или олень — это как закажут. Если есть трофей, то все фотографируются по очереди с этим трофеем в руках, или около вертела с жарящейся тушей. А потом сидят, пьют, едят и песни поют. Ну и конечно истории охотничьи рассказывают.

От такого гуманного обращения живность просто… ну наглела, другого слова не подберёшь.

То же и с рыбалкой. Любой рыболюбитель чех, приходя на водоём с удочкой, первым делом покупал доволенку, ну типа путёвки значит. Потом кладёт рядом с собой безмен и рулетку. Каждая рыбка, взвешивается и замеривается. Потом по специальной таблице, в соответствии с породой, сопоставляется вес и рост. И если соответствует, то в садок, Нет? В пруд или речку там, обратно. Например, представьте, плотва грамм на триста, большая и жирная. Но не хватает ей двух сантиметров или пятидесяти граммов… в воду её. Как это для нашего глаза?

И ходят по берегу, инспекторы в зелёной форме, замеряют и взвешивают,… и не дай Бог, если что-то нарушено. Штраф такой, что можно на полжизни рыбы купить. И крючки должны быть только такие, а не другие, чтобы мелочь не ловилась и… и…, одним словом на рыбалку без специального юридического образования и не ходи.

Вот какой дисциплинированный и любящий дикую природу народ. Это правильно. Мы, например, когда в Прагу прилетели, (это произошло уже лет двадцать с лишним после того как…) то мой сын просто сильно удивился, когда увидел в иллюминатор зайцев, которые спокойно паслись около взлетки. А фазаны, гуляющие вдоль железной дороги. Причем, совершенно не обращая внимания на рядом проносящиеся паровозы — тепловозы.

Были, конечно, и в нашей среде фанатики этого дела. В смысле охоты и рыбалки. Если с рыбалкой проще, то вот с охотой.… Нашего командира возьмите. Будучи членом армейского общества охотников, очень он сетовал, что взносы платить тут негде, что будут у него проблемы после возвращения в Союз. Он даже вступил в чешское общество охотников. Весь отпуск пробегал в Союзе, добиваясь разрешения на вывоз из СССР ружья. Не добился. Парадокс. Командир подразделения, в оружейке лежат автоматы, патроны. Имеет личный пистолет, а вот охотничье ружье нельзя. Анекдот. Ну, плюнул он, истратил полторы месячной валютной зарплаты и купил себе ружьё в Чехии. Не знаю, удалось ли ему вывезти его домой, я раньше на учёбу уехал. Но он даже ездил с чехами на охоту.

Мы тоже охотились. Я не охотник и не рыбак, но несколько случаев, довольно характерных, расскажу.

Утки к примеру. Выехали мы на полигон. Встали, обозначили позицию, работаем. Рядом озерцо, за озерцом стрельбище. Народ стреляет. Нас только перевооружать начали на новые автоматы пятимиллиметровые. И пули со смещённым центром тяжести. Разговоров про них ходило, но это к делу не относится.

Мы на своей позиции караульную службу организовывали сами. Три машинки. Близко подойти к нам не имел право, практически никто. Так, человек пять в Группе, не больше. Так что автоматы наши были снаряжены самыми, что ни есть боевыми патронами. И вот, стоим мы, перекуриваем. Часовой, водитель наш тоже рядом с нами, конечно. Командир был у нас либерал и особо уставными догмами не доставал.

И вдруг на озеро начинают садиться утки. Ну, командир и не выдержал. Взял у Васька автомат, дождался очередных серий выстрелов на стрельбище, чтобы значит не вызывать ненужных эмоций и вопросов у какого-нибудь нескромного начальника или чтобы не спалиться, одним словом. И выстрелил он в утку, что называется влёт. Попал. Эх, и зрелище было. Утка взорвалась!!! Просто как фейерверк. А мы, было, настроились на утятинку. Фиг вам! Не приспособленным оказалось наше боевое оружие к подобным операциям. Васька-водила тогда ещё очень хорошо сказал, что вот, мол, попадёшь где-нибудь в отрыв от кухни и с голоду подохнешь с таким автоматом.

Кабаны. Опять же полигон. Либава. Ночь. Пара работает. Вторая пара отдыхает. Тишина совершеннейшая, до звона, только наш движок в отдалении стрекочет, динаму крутит. Хорошо.

Вдруг крик часового… типа "уй …ять" и — короткая очередь. Мы несколько ошарашены. Но тут же из ступора выходим, хватаем свои автоматы из стойки и выпрыгиваем из машины, на лету, буквально, пристёгивая рожки. Лёшка наш стоит на колене, автомат наизготовку у плеча и тяжело затравлено дышит. Врубаем наружное освещение.

— Лёха, ты чего? Командир очень мягко поднимает ствол Лёхиного автомата вверх и пытается его у Лёхи забрать. Куда там. Лёха тычет пальцем в сторону ограждения. Мы ленту натягивали в два яруса красную. У чешских дорожников позаимствовали. Вроде как границы поста обозначали.

— Лёха, кто? Чего?

— Там… как лошадь, бы-ылин, идёт напропалую, хрипит. Клыки во!.. ля, здоровый гад…

— Кто, Лёха?

— Да кабан, ёлки — палки… забегая вперёд, "размером с лошадь" это с испугу, конечно, показалось, но и не маленький поросёнок оказался.

— Попал?

— Ну!

Мы хватаем фонари и чешем по кровавому следу. А чего — три ствола, чего бояться то. Метров через семьсот лучи фонарей выхватывают из темноты агонизирующую тушу, т. е. агонизировать то начал потом, ещё после одной очереди. А так просто подломились передние ноги, ну он всё равно встать пытался. Одним словом добили, успокоили.

Вырубаем фонари, прислушиваемся. Вроде тихо.

В этой ситуации главное что? Быстро родить приемлемую на всех уровнях и достаточно правдоподобную версию случившегося. Но ещё необходимо тушу эвакуировать и следы замести. Потому как полигон полигоном, но вдруг чехи чего слышали и заинтересуются. Не отбояришься.

Суть да дело, но дотащили мы его вчетвером до подножия нашего пригорка за задние ноги. С трудом, но дотащили. Последние метров тридцать, на свой бугорок, затягивали мы его тросом. Лебедку шишиги нашей раскрутили, тросом зацепили и втянули.

Затащили между машин, проходы плащ-палатками завесили, Лёха с Васьком за ножи-топоры, разделывать.

А тут и дежурный на "Урале" с особистом и НШ подоспели. Что да почему. Командир пошёл объясняться, они хоть и начальники, но на нашу позицию право входа не имели. Поговорили отцы-командиры и поехали "Уралом" кататься по следу туда-сюда, следы, значит заметать. А тут ещё и дождик.… Как по заказу.

Разделали, разрубили поросёнка. Всё ненужное в сторонке закопали, сверху нужничок соорудили. Типа так и надо, так и было. Правда, когда этого кабана свежевали, особист походил походил вокруг, а потом спросил — отчего это раненый, в почти километре (?!) от границы поста, (по нашей версии подстрелили животную не мы, а мазута) кабан прибежал на пост помирать, а не в леса-поля убежал? На что ему было отвечено, что, во-первых, это кабан иностранный, во-вторых, понимающий, что там стоит мазута и ещё хуже ему будет, а в-третьих, если он, особист, такой умный, то шашлыка может ему и не хватить.