"ДЕМБЕЛЬСКИЙ ПОЕЗД" … Две соседние койки изображают купе. На койках разваливаются дембеля. На тумбочке бутылка и кружки. Под койками молодые воины изображают качку вагона и стук колёс. Со стороны тумбочки, т. е. от "окна" купе кто-то размахивая полотенцем, обозначает ветерок из окна. Ещё двое, весной размахивают ветками с первыми листочками, или осенью голыми, эффект движения вагона значит, создают. Кто-то объявляет, подражая вокзальному репродуктору, что, мол, специальный поезд "ДЕМБЕЛЬ — 77", например, отправляется по экспресс маршруту: Градчаны — … конечной станцией была, сами понимаете, какая. В зависимости от места жительства лежащих на койке.

А ещё прогоняли зиму для увольняемых весной и соответственно лето для осенников. Происходило это за пять минут до полуночи в последний день февраля или августа.

Что это? Издевательства над молодыми или традиции прикольные. Не могу

судить, ибо было дело, и сам участвовал, когда "постарел".

Конечно некоторые другие развлечения старослужащих типа "ночного вождения" или "уговоров выключатели" носили оттенок некоего издевательства, но, тем не менее, ни вреда, ни боли никому не приносили. Скорее злой и не очень умный юмор. Но! Казарма, господа.

Другое дело — отношения в командирской среде.

"Дедовщина" среди офицеров и прапорщиков имела место, но была другого рода. Например — молодой, только закончивший училище, или только пришедший по замене в Группу, офицер считался, что называется "салагой". Все дежурства или повинность ответственного по подразделению в праздничные дни или выходные были его. Потом, по прошествии времени его сменяли другие в этом качестве. Но после замены, по прибытии в другую часть история повторялась. Как это не смешно. Конечно, были нюансы, связанные с должностью и званием, но среди равных какое-то время также такой офицер был "молодой".

А в общей массе командиры были такие же пацаны, как и срочники. И прикалывались и "шалили" и т. д.

Особой статьей гарнизонной жизни вообще и отношений среди офицеров был такой нюанс.

Есть несколько принципов, по которым строятся отношения в СА. Или, если хотите, принципы строительства. Один из них — принцип "курятника". Нагадь на нижнего, клюнь ближнего, нагадили на тебя — не кудахтай. Был еще принцип "леса" — все дубы и все шумят. Признание стопроцентным дубом — веточки в петлицы. Или, главный в "лесу" — лесник. Были ещё и другие, но подзабыл.

Немало людей, среди командиров строили свои отношения на этих принципах. Особенно те, кто усиленно делал карьеру. И подсиживали, и подставляли, и свои грехи перекладывали на других, лишь бы самим выглядеть белыми и пушистыми. Некоторые из тех, кто был такой изворотливый и не гнушался подобными методами и принципами и генералами стали. А многие талантливые и честные офицеры закончили карьеру максимум батальонными командирами, в лучшем случае. Хотя имели потенциал комдивов и выше.

Так что имели место в нашей военной жизни и бестолковость, и… а объяснение этому простое. И имя ему равнодушие. Основой был принцип — я, в своё время, жил вот так и даже хуже, так что же я буду, понимаешь…. Из этого всё и росло.

В полевсё было "по-взрослому". Первым делом батальон развёртывался поротно в боевые порядки. Имитировали, конечно. Потому что разнос между станциями помех, если реально, должен был составлять километры, чтобы друг другу не мешать, а нас строили в линеечку, как на показе техники. Узлы обнаружения и прослушки стояли в десятке метров от станции помех. И всё это работало в одном диапазоне. Ну, чего мы могли услышать, если рядом включалось высокое на глушилке. Но определённый смысл в таких выездах конечно был. Ведь средства выполнения задач были мобильные, и мы должны были уметь и станции развернуть и капонир выкопать и замаскироваться и прочая … прочая. А реальная работа происходила, когда мы выезжали для выполнения реальных задач на войсковые учения. То есть гадили потихоньку коллегам военным, когда они в поте лица повышали свою боевую подготовку в условиях приближенных к боевым.

Только однажды произошло событие из ряда вон выходящее.

Место, которое называли "запасной район" как-то особо не охранялось. Было это куском обычного поля, лесок небольшой. Видимо арендовалось оно как воинский полигон, а может, просто был неиспользуемый пустырь, трудно сказать. Но не было ни колючки, ни какой другой ограды. Разве что окружал это поле неглубокий ров, или дренажная канава по-другому.

И вот, приехали мы, встали на поле, развернулись, запустили смены в работу, остальные занялись на опушке леса разбивкой лагеря, кухня дымит, одним словом повседневная полевая суета.

В стороночке, на пригорке встала машина ПРТК. Эта маленькая машинка, "таблетка", или УАЗ 452 была способна создать очень много головной боли на поле "брани". А если уж брали "большую", на базе ГАЗ-66, то тут вообще доставалось, но не супостату. Своим. Ибо задачей было выявление всевозможных нарушений правил и дисциплины связи.

Пару слов о самой структуре. Почему? Это деталь необходима, в свете последующих событий.

Это была отдельная часть. Командир — старлей, начальник станции — прапорщик, оператор и два водителя — вот и вся часть. Инструктировал их перед выездом всегда начальник штаба Группы. В наше время это был генерал-лейтенант Кожбахтеев. Полномочия определялись всегда самые широкие. Доступ в машину, и вообще на позиции ПРТК был не просто ограничен, а вообще запрещён. Только пять человек в Группе имели право подойти близко, не говоря уж о том, чтобы войти в кунг.

Охрану позиции осуществлял вооруженный (автомат с боевыми патронами) часовой, а у всего личного состава имелись ещё и пистолеты со снаряженными обоймами. А как вы хотели. В машине всегда был набор кодировочных таблиц по частотам и позывным. Ведь задачи то им ставились, бывало и на ходу, ну вот и, чтобы всё под рукой было. Одним словом с одной стороны хорошо, что никто не лезет, а с другой ответственность нешуточная.

Итак "воюем". И тут появляется на поле новый персонаж. Серого цвета легковушка, "Ситроен". И начинает довольно шустро шнырять между нашими машинами. Стекла в салоне опущены и явно видно, что снимают пассажиры в три объектива фоторепортаж о нашей интересной и насыщенной боевой учёбе. После некоторого замешательства, в погоню за злоумышленником кинулся в командирском УАЗике особист.

К этому увлекательному занятию присоединились, потрясая автоматами, и несколько водителей, но пешком. Ребята в машине были прекрасно осведомлены, что патронов у солдатиков нету и, чтобы никого не травмировать, лавировали между ними. Машина их была, конечно, полноприводной и, по-моему, оборудована реверсом. Потому как вытворяли они такие циркуляции и скачки, какие без наличия этих устройств были невозможны. На поле развернулось просто родео. Азарт охватил всех нешуточный. Потому что все бойцы прекрасно понимали, что вот он отпуск, один шаг всего. И каждому, конечно хотелось. Но профессионалы есть профессионалы. Покружив по полю и полавировав между наших машин, довольно изящно уворачиваясь от УАЗика и бестолково мечущегося личного состава, автомобиль шпиён рванул к выезду на дорогу.

Я наблюдал эту катавасию от машины ПРТК, ибо был придан со своим узлом для обеспечения. Мы, конечно, высыпали из машины и с интересом наблюдали это шоу.

Позицию охранял Лёха. Водитель ПРТК. Единственный автомат со снаряженным "по-боевому" магазином был у него. И вот шпиёнская машина приближается к нам, потому что выезд на дорогу был только в одном месте. И так случилось, что находился он в десяти метрах от "нашего" бугорка. Поле то было обнесено, как уже говорилось, дренажным рвов. Ров этот представлял собой канаву шириной метра полтора и глубиной что-то около метра. Перескочить его легковушка не могла, вот и полетели ребята к выезду. Там труба лежала и плиты поверху.