И всё. Проходит минута. Полковник смотрит на ротного с нескрываемым интересом и ждёт. Вторая минута. Тихо.

— Командир, мы ждём, — полковник уже несколько раздражённо обращается к ротному.

Того заколдобило. Молчит.

НШ, Вовка наш вступает:

— Товарищ полковник, разрешите?

— Нет.

Ротный молчит, как Зоя Космодемьянская. Он бы и рад чего сказать, а чего не знает.

Вовка опять лезет на амбразуру:

— Товарищ полковник, старший лейтенант Арахискин командует ротой всего месяц, до него ротой командовал я, разрешите….

— Капитан, я вас удалю из аппаратной. Помолчите.

— Есть! Вовка надувается.

Комбат вообще стоит красный как помидор перезревший, того и гляди лопнет.

И тут мой знакомый "дед из Внешторга" говорит, т. е. обращается к полковнику. Вернее не говорит, а что-то шепчет на ухо.

Полковник скосил глаза на подполковника и выдал:

— Ну что ж. Ротный убит, командиры взводов … один убит, второй тяжело ранен.

И уже ко мне…, и ласково так — прямо папа родной.

— Ты кто, сынок, по должности то?

Начальник аппаратной Р — …., пункт дистанционного управления станциями помех роты. Младший сержант такой то.

— Ну ладно. Докладывай.

Ну, я и доложил. А чего там было докладывать то. Десять фраз, которые мы со взводным ротному написали уже. Только добавлял от себя типы станций, с поправками, исходя из дополнительных данных, которые после подсказок выплыли.

Потом полковник "оживил" взводных и выслушал их. По вопросам организации постановки помех и управления ими в процессе подавления станций супостата. Ну, там всё было отменно. Мужики нашу бурсу заканчивали, да и толковые ребята были, заслушаешься.

Потом роточка отработала по пяти станциям. Была дана команда второму взводу включить высокое, а мы через свою электронно-механическую чудо технику этими станциями управляли. Хорошо получилось. Забили диапазон.

Вообщем задачу выполнили. Оценка роте "отлично". Всем полковник пожал руки, кроме ротного.

Меня приказал отметить особо. Я обрадовался…, думал в отпуск поеду. Ага! Поехал! Но в другую сторону. Нет, благодарность от заместителя начальника Главного управления мне объявили, конечно. Но. Припомнил мне комбат всякие мои шалости, да и ротный руку приложил, конечно…, не поехал я в отпуск.

И хотя Вовка бился именно за это поощрение, но комбат был непреклонен. Ну не нравился я ему… ещё со времен мандатной комиссии, не нравился. А может, и другие резоны были у командиров, кто их знает?

Не судьба. А всё язык мой. Недаром говорят, что он главный враг человека, а тем более военнослужащего.

Шло время себе потихоньку, шло неторопливо. Прошёл третий период, начался четвёртый. Отпуска мне не объявили, по результатам третьего периода и не светило в дальнейшем. Два

основных фактора сыграли роль — командир роты и комбат. Ротный крепко запомнил историю на проверке, а комбат…. Не знаю, я и разговаривал то с ним за время службы считанные разы. Но любая встреча на узкой, так сказать, дорожке неизменно заканчивалась какой либо приятственностью. Выговор там или замечание. До губы, правда, дело не доходило, но старался я на глаза ему не попадаться. Даже в наряд на КПП не ходил. Старался в роте отсидеться. Ротный — зло тоже не радостное, но неизбежное и с ним приходилось мириться.

Служба, когда перспективы понятны, превращается в череду скучных и однообразных, в большинстве своём, дней. Одна отрада, что каждый прожитый день приближал нас к вожделенному дембелю.

Прелести четвёртого периода, да ещё командирского, это нечто. Да ещё замполит ротный приматерел, стал цепляться по любому поводу. То ему жемчуг мелкий, то щи пусты. Понятное дело, что постоянно были виноваты сержанты. Человек вообще не понимал, чего он хочет добиться (к взводным он лезть побаивался, к старшине вообще близко не подходил, вот и отыгрывался на старослужащих). Понимать это, кстати, перестали все. Рота медленно разваливалась. Т. е. отличными то стали, но инерция уже заканчивалась. Хвалили уже не за дело, а скажем за конспекты по политподготовке или за чистоту подворотничка. Дело то, безусловно, нужное (это я о чистоте…), но ведь тот, кто постоянно думал о том, как угодить ротному с замполитом, тому уже не хватало времени делать дело. А хвалили именно и только за это.

Замполит всё более продвигался по пути создания "здоровой партийно-комсомольской" атмосферы в роте. Активно боролся против неуставных взаимоотношений в коллективе, чем доводил старшину не просто до бешенства, а превращал его порой в тупое, злобное и безумно — бездушное — бешенное существо. В такие моменты лучше было старшине на глаза не попадаться. Он хоть и недалёкого ума был, старшина наш, но пришёл в эту роту служить солдатом и потом остался. Так что к нам относился достаточно лояльно да дело своё, чего там говорить, знал и делал нормально. Нет, нам он не потакал, но и гнул через колено. Не самый худший вариант.

А борьба замполита с неуставщиной заключалось в том, что, например, в наряд по роте или на уборку учебных классов назначались старослужащие. Вы представляете себе, например, картину, как два деда моют пол в учебном классе? Времени это занимало часа три, во-первых, а во-вторых, отвлекало наряд по роте (если там были молодые) от своих непосредственных обязанностей. Ибо выполнять эту задачу приходилось всё тем же дневальным или случайным первогодкам, которых по ходу старики отлавливали.

А у старшины свои планы, которые нарушались. А этот, которому естественно ситуацию обстукивали по полной, потом на ротных междусобойчиках на старшину наезжал. Ну а для того такая постановка была в диковинку. Раньше на подобные мелочи не то что офицеры или старшина, а даже и сержанты не особо внимания обращали. Просто, сразу после ужина, пара молодых хватала ведро с тряпками, и через пятнадцать минут класс блестел. Забыть или не сделать… нет, такого никому в голову не приходило. А тут целое политическое дело устраивалось. Вот мне сейчас уже понятнее становится природа и культа и террора… пока такие люди в стране советской есть…

И вторая фенечка, которую наш замполит превратил в фетиш. Он просто оргазм, по-моему, от этого действа получал. Раз в неделю он приказывал всем, как он говорил, увольняемым в запас, построиться в парадной форме одежды, т. е. в той одежде, в которой. По его разумению, мы поедем, если следовать его терминологии, в увольнение в запас.

Строил и начинал нудно и досконально проверять соответствие номеров военных билетов и фамилий на клеймах. Он тщательно проверял швы … мерил стежки линейкой и придирался к малейшему отклонению. Зачем он это делал. Поясню.

В Красной нашей Армии вещевое имущество, выдаваемое военнослужащим срочной службы, делилось на две категории. Инвентарное. Это имущество выдавалось на определенный срок. И не солдату персонально, а воинской части. И её, воинской части собственностью являлось. Это были всевозможные виды рабочей и технической одежды, как-то бушлаты, комбинезоны, постельное бельё и всякое разное другое. В зависимости от периода призыва увольняемому солдату полагался комплект нательного белья. Тем, кто уходил весной — трусы с майкой. Осенью — кальсоны с нательной рубахой.

И второй вид, личное, так сказать, имущество. Это парадка с шинелкой, например, фуражка, ботинки, рубашки парадные, галстук и всякое прочее.

Инвентарное оставалось в части, а личное на солдате уезжало на дембель. И вот была "традиция". Молодой солдат "дарил добровольно и с удовольствием" увольняемому дедушке свою новую парадку или там ещё чего. А потом, в свою очередь, тоже принимал "в дар" от следующего молодого поколения такие же предметы одежды.