— А зачем гостиница в деревне, тащ сержант?

— Это пивная у них так называется, — был ответ.

При упоминании о пивной мы сглотнули слюну. Про чешское пиво мы были наслышаны, а многие так и вкус его представляли себе очень хорошо.

— А это "POTRA…" как её?

— Это типа продуктового, но у них там все с тележками, как ненормальные носятся, сами все берут, а потом платят у кассы…

При этих словах я чуть не вывалился из машины. На языке крутился вопрос типа: "А ты, из какой деревни призывался?". Хорошо не задал. А то бы, потом икнулся бы он мне раз сто. Ну, чего там говорить-то, много ли народа в Союзе в 70-е имело представление о магазинах самообслуживания? Те, кто жил в больших городах — конечно. А те, кто… Сами понимаете.

Когда мы въехали в город. Это был то ли Либерец, то ли… Не помню я короче, какой это был город. Вот тут мы вообще ошарашено затихли. И от чистоты, и от витрин, и от полного отсутствия людей. Не, ну понятно что ночь. Но это же город. И вообще нет человеков на улицах. Может у них комендантский час. И никакого движения! Для меня, выросшего в Москве, это вообще было дико.

Тут мы узнали ещё больше полезного. Что друг солдата это "LEVNE ZBOZY", и много всякого другого. Вот так и состоялся первый урок чешского языка. В теплой и непринуждённой обстановке. Я думаю, что этот сержант и не знал ничего, кроме вывесок, да "AHOI" и "NA SHLEDANOU".

Помимо всего прочего мне показалось, что и воздух был какой-то другой. Хотя конечно, начало мая в Тамбове и начало мая в Чехии, это разное. И деревья многие цвели и цветов было изобилие, но было что-то неуловимое в атмосфере — "ЗАГРАНИЧНОЕ" такое. Так наш путь и продолжался.

Но вот машина притормозила, свернула с дороги и остановилась. Послышался шум с лязгом и спустя пару минут мы двинулись дальше. Причина задержки стала ясна, когда мы двинулись снова.

В открытом заднем проёме тента показались раскрытые ворота (что странно — серого цвета) и радостно улыбающиеся рожи ребят из наряда по КПП. Догадайтесь, какое пожелание в наш адрес прозвучало из их уст. Правильно! Стандартно-доброжелательное!

— Вешайтесь!!!

Только вот непонятности немного добавилось. Петлицы у пацанов были голубого цвета. У наших же сопровождающих и водителя они были чёрные…

Мы въезжали в новую "заграничную" жизнь. Это были ворота гарнизона Градчины. Или Мимонь-Градчаны, или Старые Градчаны.

Ну вот, вроде приехали.

За воротами машина сразу запрыгала по швам плит и прочим кочкам и рытвинкам. Ну вот, с возвращением на Родину, честно говоря, несколько язвительно и с иронией подумалось мне.

И вообще надо сказать, что наблюдался интересный парадокс. Это наблюдение из будущей моей жизни в Чехословакии, но первая мысль, ещё не оформившаяся, но возникла. За любыми воротами наших гарнизонов было тоже чисто, но чисто как-то искусственно. А у чехов на улицах было просто чисто. Там конечно тоже убиралось, но делали это как-то естественно и ненавязчиво, и чистота их улиц, дорог и т. д. тоже была естественна и ненавязчива. Мы же каждый день, иногда с утра до ночи что-то тёрли, скребли, чистили, мели, красили, белили, и всё равно было ощущение искусственности и показушности. Или это просто психологически так казалось.

Вот, например скажем, вымели мы и вычистили территорию. Через 5 минут гля… Опять или окурочек или бумажечка, накрайняк просто плюнуто. Через пару часов — будто и не убирались. И даже, если никого там не было. Ветром что ли приносило? Загадка, одним словом. И разгадки до сих пор нет. У меня, по крайней мере. И так было везде, где собиралось больше трёх наших сограждан.

Сначала мы проехали мимо обычных, стандартных наших 5-этажных блочных ДОСов. Потом пошли дома чешского образца, но не такие красивые, как за забором, а какие-то низкие и приземистые. Это, как потом мы узнали, был клуб истребительного Градчанского полка, столовая и т. п. Здание штаба вообще было с колоннами и выглядело как ДК в Союзе. Дальше пошли, какие-то заборы, за которыми высились огромные здания (это была ТЭЧ со своими ангарами), небольшое ярко освещённое здание с решётками на окнах 2-го этажа, который только и был виден из-за очень глухого и высокого забора (губа гарнизонная) и снова заборы и разные ворота. Повторю, все заборы и ворота были серого цвета. На воротах, в отличие от Советских ворот воинских частей, не было звёзд. Потом машина въехала в сосновый лес, но опять же среди деревьев шёл серый металлический забор с колючкой поверху.

Вот тоже интересный момент. Внутри гарнизона, т. е. в закрытом охраняемом периметре был ещё более охраняемый и закрытый периметр.

Сержант несколько построжил и произнёс:

— Приехали, вот и Батальон.

Интонация у него была именно такая — "Батальон" он произнёс торжественно и с большой буквы.

Снова короткая остановка, шум моторов и лязг ворот, привычное, ставшее уже стандартным приветствие дежурного по КПП, чернявого сержанта с южным акцентом, и вот команда:

— К машине!

Мы выпрыгивали из машины и осматривались. 1-этажный щитовой барак с пристроенным крыльцом. От крыльца к машине шёл старший лейтенант с повязкой дежурного по части. Длинный, стройный, худощавый.

Это был комсомолец батальона. Про него будет рассказ в своё время. Пока они с нашим капитаном здоровались и о чём-то своем командирском говорили, мы построились. Маскируясь за нашими спинами, представитель наряда КПП шёпотом спрашивал про земляков и интересовался у нас наличием цивильных сигарет. Что это такое, дошло не сразу. Как оказалось потом — любые сигареты с фильтром, или даже "Прима" и "Беломор" именовались куревом цивильным. Т. е. главной отличительной чертой было то, что эти сигареты не выдавались в пайках.

— Так, бойцы! — это дежурный уже обратился к нам. — Сейчас идём в роту, до подъёма отдыхаем. После завтрака мандатная комиссия. Вещи оставить в дежурке. Документы и ценности вложить в вещмешки, никуда не денутся. — И, повернувшись к помощнику сержанту, добавил: — Я в третьей.

— Напра-Во! Шагом Марш!

И мы потопали к таким же баракам, стоящим в отдалении. Свернув за первый барак, мы увидели плац, а дальше забор. За забором справа высилось непонятное сооружение со стеклянным аквариумом наверху, а из-за забора опять-таки торчали хвосты 2-х МиГов. Это была вышка РП и стоянка дежурной пары. А дальше была рулёжка и взлётка. Курорт.

МиГи стояли в 7-ми метрах от стены казармы, в которой мне предстояло жить почти 1,5 года. Если продолжить прямую от стоянки, то до моей койки, которую мне выделила заботливая Родина, было от силы метров 40–60. А отбойников у вышки было ещё 6, помимо дежурной пары. А ночные полёты, особенно с середины лета, после прибытия молодых лётчиков и до декабря были 3–5 раз в неделю. Это обуславливалось тем, что молодых вводили в строй. В общем первый месяц спать было некогда, но потом мы привыкли и, если не было полётов, то уже чего-то не хватало. Так что, даже дикий свисто-рык, прогреваемых авиационных двигателей на стоянке, и рёв взлетающих МиГов становился привычным. Удивительное создание человек — ко всему привыкает.

— Тащ стыйант, дежурный…

— Значит так! — прервал старлей дежурного по роте, который выглядел больше чем странно. Т. е. сверху-то он был вроде и сержант, и даже дежурный со штык ножом и повязкой, но без брюк-сапогов, зато в тапочках. — Ты чего такой?