Голос из толпы. Мы хотим, чтобы с нами обращались как с людьми. Устроив стачку, мы только воспользовались нашим правом.
Эреньен. Отлично!
Второй. Мы хотим, чтобы нам возвратили наше имущество.
Эреньен. Обещаю.
Третий. Мы хотим, чтобы рабочим уплатили задержанное жалованье.
Эреньен. Правительство обязуется это сделать.
Четвертый. Мы хотим вернуться в город с оружием.
Эреньен. Можете. Я прибавлю: если в ваше отсутствие были произведены конфискации, их отменят. Ни один приговор не будет приведен в исполнение. Над теми, кто вас судил, вы сами будете судьями.
Теперь, когда мы пришли к соглашению, скажите мне: не чудовищным ли преступлением была бы взаимная резня между людьми одной страны? Там, па лихорадящих улицах старых кварталов, среди пожаров и порохового дыма даже колеблющиеся умы спасаются надеждой на великое обновление. Все чаще спорят о наших программах, толкуют наши речи, ловят наши мысли. Даже армию волнуют наши мечты. Все недовольные, все оскорбленные, все обойденные, все угнетенные, все рабы подымают свой еще ни разу не звучавший голос, чтобы заставить себя слушать! Наши правители ненавидят друг друга. Их сила иссякла. Их подчиненные повинуются призраку.
Со всех сторон одобрительные возгласы.
У неприятеля тот же беспорядок, те же слабости. Среди солдат появляются мятежники. Бунтуют против жестокости начальников, против ужаса и безумия войны. Ненависть раздувает бурю. На грани отчаяния, в нужде и в безмерном страхе люди жаждут объединения человечества. Люди стыдятся быть убийцами. Поверьте мне, если пожар, раздуваемый темными страстями, погаснет, если те, кто нас осаждает, почуют в нас братские души, если внезапным соглашением мы теперь же, хотя бы частично, осуществим великую мечту человечества,- Оппидомани простят весь ее позор, все безумие, все преступления; она станет тем местом на земле, где свершилось одно из великих, священных событий. С этой мыслью должны вы следовать за мною туда, вниз, к вашим детям.
Толпа. Только он может спасти положение. – Без него мы погибли бы.
Кто-то из толпы (обращаясь прямо к Эреньену). Мы будем вам повиноваться, вы – истинный вождь.
Всеобщее ликование. Эреньена поднимают на плечи и несут по направлению к городу. Ле Бре следует за ним. Все спускаются с горы. Восторженные крики.
Действие третье
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Две недели спустя. Квартира Эреньена -та же, что и во втором действии. У окна с выбитым стеклом стоит рабочий стол, заваленный бумагами. По улицам бродит, то удаляясь, то приближаясь, взволнованная толпа; некоторые группы кричат: «Долой изменника! Смерть предателю! Смерть! Долой!»
Клер. Это продолжается уже две недели! Дом – точно гибнущий, корабль. Его сотрясают шквалы воплей и гнева. О, проклятое авентинское восстание! После восторгов и энтузиазма сразу вражда и ненависть!
Ты? Здесь?!
Эно. Я!
Клер. Чего ты хочешь?
Эно. Так ты не слыхала о моей речи на Старом Рынке? Я ждал лучшего приема.
Клер (указывая на комнату Эреньена). Как, ты! Его соперник и враг (указывая на улицу), раздувающий эту бурю ненависти!
Эно. Теперь, когда совершилось то, о чем Эреньен не может не узнать, он примет меня лучше, нежели ты, мой друг и моя сестра.
Клер. Я не понимаю.
Эно. Скоро поймешь. А пока скажи мне, в каком он был настроении в эти дни бесплодного и жалкого гнева?
Клер. О, не думай, что он побежден! Он по-прежнему прекрасен и неколебим. Он осуществляет смелый замысел: примирить Оппидомань с ее врагами.
Эно (указывая на улицу). Ну, а этот мятеж, бушующий у его дверей?
Клер. Первые дни было тяжело. Я разделяла его негодование, окружала его любовью, служила ему, как никогда, но он дразнил воспоминаниями свою злобу, бросался к окну, грозил городу кулаком, кричал от бешенства, и слезы катились из его глаз. В своем гневе он был тем ужасным ребенком, которого ты знаешь так хорошо.
Эно. Ах! Если бы он меня послушался, ничто никогда не разрушило бы нашего взаимопонимания. Правительство не обмануло бы его. Народ по-прежнему его любил бы. Но он неукротим, он никогда не умел желать терпеливо. Он движется порывами и шквалами, как ветры его родины.
Клер. А что он должен был сделать?
Эно. Поддержать восстание на Авентине: не укрощать его, а разжечь, превратить в гражданскую войну, обострить несчастья; силой захватить банки, общественные учреждения, силой подчинить судьбу.
Клер. Это было невозможно.
Эно. Все было возможно в те лихорадочные дни. Но нужен был план, холодное, последовательно проводимое решение. Прежде всего, во время стачки на горе необходимо было организовать сопротивление, затем атаку, затем резню. Надо было обеспечить ближайшее, безусловное, неотложное. Правительство – регент и консулы – было бы уничтожено. Народ начал прислушиваться к моим призывам. Эреньен пришел на Авентин в недобрый час, обстоятельства помогли ему. Он красноречив и чувствителен, у него широкие жесты, высокие слова. Он не убеждает, а гипнотизирует. Ах, когда я об этом думаю, вся моя ненависть вспыхивает снова.
Клер. Как ты заблуждаешься!
Крики на улице. Эно и Клер не обращают на них внимания.
Эно. Он сам не знает, чего хочет. Он рассуждает вне времени и пространства. Я никогда не могу его понять.
Клер. Я всегда понимаю его.
Эно. Отдать свои силы осуществлению бесплодных мечтаний… Какая бессмыслица! Нельзя перегибать палку…
Клер. Не будем спорить. Ты одержимый, чувствующий свою беспомощность и слабость. Если ты пришел сюда, к нему, то, значит, хотел что-то выпросить. В чем дело?
Эно (гордо). Я пришел сказать тебе, что вчера я сам усмирил толпу, я, Эно, один защитил Эреньена, я вернул ему обожание народа. Мое упорство победило его злую судьбу.
Клер. Ты это сделал… Но тогда как связать твое поведение с твоими замыслами?
