Перевод Н. Рыковой Из книги «Высокое пламя» (1917) К вечернему путнику Скажите мне, чей шаг Из тысячи шагов, идущих, проходящих По всем путям, в полях и в чащах, — Скажите мне, чей шаг Вдруг остановится, в час сумерек сквозящих, В моих дверях? Я знаю, эти двери скромны И беден мой убогий дом, Но их заметит пешеход бездомный. Не входит ли ко мне весь мир — тот, что кругом, — Едва свое окно я широко раскрою, Лучами, сумраком, и ветром, и теплом, Чтоб жить в моей мечте, делить восторг со мною! Пусть умерла во мне та вера, что вела В амфитеатр — святых и мучеников Рима: Я в солнце верую, моя святыня — мгла, И ветер в жилы мне вливает мощь незримо! Скажите мне, чей шаг Из тысячи шагов, идущих, проходящих По всем путям, в полях и в чащах,— Скажите мне, чей шаг Вдруг остановится, в час сумерек сквозящих, В моих дверях? Сожму я руки дружески руками Того, кто так придет Откуда-то, бездомный пешеход, И пред тенями, под огнями, Звездящими высокий небосвод, Молчать мы будем от волненья, Молчанью веря наугад, Чтоб успокоить двух сердец биенье, У нас в груди стучащих в лад. Кто будет он, не все равно ли, — Он любит ли всю жизнь, как я, И грудь его упором воли Таким ли дышит, как моя! Как будет радостно обоим нам в те миги По-братски встретиться, и пламенно мечтать, И ждать, что мы найдем, как в нераскрытой книге, В другом — доверчиво и с гордой верой ждать! Друг другу нашу жизнь, всю жизнь мы перескажем, Стремясь к правдивости до глуби, до конца, Ошибки, горечи, тоску — в одно мы свяжем, Стирая между слов слезинки след с лица. О, радость полная! О, острая отрада Делиться силами, и мужеством, и всем! И взором уходить во глубь себя затем, Что грузы нежности извлечь оттуда надо! Двойной восторг в одно сольется так бескрайно (Двух, вдруг изведавших все счастье быть собой), Что оба взнесены мы будем в небо тайны, Где властвует любовь над мировой судьбой. И вот — Перед окном вдвоем мы, Я и бездомный пешеход; И мы глядим в ночные водоемы, На звездный небосвод, Познав друг друга, в полноте слиянья, И с нами говорит весь мир в своем молчанье. Да, вся вселенная нам исповедь свою Приносит — звездами, лесами, и холмами, И ветром, что летит по зрелому жнивью, Играя по пути то пылью, го цветами. Мы слышим, как журчит в траве невидный ключ, Как ветки серых ив поют над черным прудом; Нам внятен этот гимн: каким-то новым чудом Он полнит наш восторг, задумчив и певуч. И нам так хорошо все чувствовать согласно, Гореть на пламени единого огня, И будущее в нас горит светло и страстно: В нас брезжит человек из завтрашнего дня! Скажите ж мне, чей шаг Из тысячи шагов, идущих, проходящих По всем путям, в полях и в чащах, — Скажите мне, чей шаг Вдруг остановится, в час сумерек сквозящих, В моих дверях? Перевод В. Брюсова
Из книги «Часы» (1896–1916) Светлые часы Чтоб нам друг друга взглядами любить… Чтоб нам друг друга взглядами любить, Мы с них должны чужие взгляды смыть, Которые так долго нас пятнали В дни рабства и печали. Рассвет, румяный и росистый, Неяркой дымкою лучистой Подернут, Как будто мягких перьев веера Из нитей солнечных и серебра, Туманы разорвав, в саду скользят по дерну. Как чаши голубой воды, Искрятся золотом чудесные пруды, В листве мерцает изумруд крыла, И стряхивает день, нетороплив и точен, С дорог, с оград, с обочин Чуть влажный пепел, где таится мгла. Перевод Э. Линецкой У нас, в саду любви, не увядает лето… У нас, в саду любви, не увядает лето: По гравию идет павлин, в парчу одетый: Ковер из лепестков пушистый — Жемчужины, смарагды, аметисты — Разнообразит сон зеленых трав; К синеющим прудам цветы купав, Как поцелуи белые, прильнули; Кусты смородины стоят на карауле; Щекочет сердце флокса яркий жук; Как яшмовый, искрится луг, И пчелы — пузырьки мохнатые — роятся, Жужжа над лозами, где гроздья серебрятся. Похож горячий воздух на муар; В полдневный раскаленный жар Мерцает в нем как будто вихрь жемчужный,— А медленным дорогам нужно Брести тем временем вперед, На небеса, где их, пылая, солнце ждет. Но не у лета взял наш скромный сад Свой незапятнанный, сверкающий наряд: То нашей радости немеркнущее пламя Его одело яркими огнями. |
