— Послушай, — размечталась жена, — может, можно послать его в лавку?
Это показалось мне слишком сложным. Нужно положить на Йонатана записку со списком продуктов, которые мы должны купить, поскольку он сам пока не в состоянии вымолвить ни слова и нет никакой уверенности, что он станет в нужную очередь. А еще опасней — кто знает, вернется ли он вообще? Нет смысла рисковать только ради того, чтобы жена сэкономила время на походе в лавку. Однако надо отметить, что Йонатан в последнее время слишком часто шмыгает на проезжую часть. Жена рассказала мне по секрету, что у наших соседей напротив — родителей Гили — стоит очень симпатичная итальянская стиральная машина, совершенно новая… Может, Йонатан хочет за ней поухаживать? Нам не нужны маленькие стиралочки в доме, нам хватает его капризов, вполне хватает…
Нам не осталось ничего, кроме обращения к специалисту. С тяжелым сердцем я направился к представителю еврейского предприятия и долго рассказывал ему про Йонатана. Специалист вовсе не удивился:
— Да, да, при отжиме они бегают. Но только если класть в барабан слишком мало белья. В этом случае недостаток центрифугального равновесия толкает машину вперед. Заполняйте Йонатана как минимум четырьмя килограммами белья, и он с места не сдвинется, я вам гарантирую…
Я вернулся от специалиста довольным. Жену я застал в саду пропалывающей сорняки. Я сказал ей, что при недостаточном количестве белья нашу машину охватывает центрифугальное безумие…
Жена побледнела:
— Господи, я же положила в него сегодня лишь две рубашки…
Мы вышли во двор, и свет померк перед нашими глазами: Йонатан убежал. Вместе с кабелем.
С
диким криком мы выбежали на улицу:
— Йонатан! Йонатан!
Я бежал по улице и спрашивал соседей, не видели ли они ивритоговорящую стиральную машину, направляющуюся в сторону города? Соседи с сожалением кивали. Один спросил, какого цвета была машина, другой — что видел что-то похожее у почты, но выяснилось, что это был новый холодильник, который привезли равнодушные грузчики из Тель-Авива.
После долгих и безрезультатных поисков я вернулся домой в отвратительном настроении. Может, автобус уже раздавил беднягу, ведь эти водители ездят как сумасшедшие. Слезы стояли у меня в глазах. Наш Йонатан, свободное дитя промышленных джунглей нашей родины, брошен на милость жестокого уличного движения огромного города. Если режим отжима закончится посреди проезжей части, он ведь не сможет сдвинуться с места… и будет стоять там посреди главной улицы…
— Вот он! — закричала жена, вбегая в дом. — Вот он!
Оказалось, что пока жена занималась себе прополкой, этот идиот влез в гостиную, запрыгал по лестницам в подвал и в последнюю минуту замер, поскольку вилка вытащилась из розетки. Это спасло его от верной смерти — он бы просто разбился внизу…
— Ну, хватит, — сказала жена, — снимай свое белье.
С тех пор жена собирает всю потенциальную стирку по всему дому и запихивает в Йонатана 4,5 кг, так, что он чуть не лопается. С тех пор Йонатан ни шагу не делает, он лишь тяжело дышит, проворачивая весь наш тяжелый гардероб…
— Черт его знает, — пробормотал я, увидев его прикованным к месту, — мне нелегко на это смотреть…
Вчера я не выдержал. Я выключил его перед отжимом и втихую вытащил из него килограмма полтора. Йонатан начал весело подпрыгивать и направился прямо к итальянке напротив. Он тарахтел весело и счастливо, как раньше.
— Иди, Йонатан, — похлопал я его по вибрирующему боку, — иди!..
Рожден для свободы.
Кризис доверия
«Всякое чудо длится семь дней», — гласит пословица из книги Бытия, и это правильно. Вот, к примеру, телевизор. В первые месяцы после его появления мы буквально с ума сходили и не отходили от него целыми ночами. А теперь? Мы, конечно, продолжаем просиживать у телевизора целыми ночами, но чтоб с ума сходить? Даже смешно, мы от этого полностью излечились. Единственная беда в том, что наш дом стоит на холме и антенна работает слишком хорошо, поэтому помимо знаменитого 6-го арабского канала мы можем принимать сигнал еще из множества соседних стран. Если, к примеру, в хороший день ловится Кипр, это просто опьяняет. Настоящей жертвой технического прогресса стал наш средний сын Амир, который торчит у телевизора непрерывно. Это болезненное явление. Порой ребенок сидит загипнотизированный часами, вперив взгляд в застывшую на экране заставку «Телевидение Ливана». Если мы делаем ему замечание, он, не отрывая взгляда от телевизора, произносит короткое гортанное «Тихо!».
Это, разумеется, ненормально, когда ребенок целые дни до полуночи просиживает у телевизора, а на следующий день ползет в сад на четвереньках. С тех пор как по Кипру стали передавать образовательный сериал «Продырявливающие пулями», ребенок каждую ночь обучается, как убить человека без особых стараний. Теперь спальня Амира должна освещаться прожекторами, иначе он боится ложиться спать. Правда, и со светом он не может заснуть — лежит с открытыми глазами и ждет убийц, которые вот-вот должны прийти…
— Хватит! — сказала женушка. — Восемь часов, Амир — спать!
Похоже, что это было скорее благим пожеланием супруги, нежели реальной оценкой положения дел. Амир, известный хитрец, включил плач на высоких частотах и вдобавок настроил свою гортанную сирену на реверс — это дает, по всеобщему мнению, жуткий эффект.
— Не пойду спать, — оглушающе ревел малютка, — хочу смотреть телевизор!
Телевизор!
— Ты уже с ног валишься, — говорила мать, — иди спать, Амир, уже очень поздно.
— А вы? Вам не поздно?
— Мы взрослые.
— Так идите на работу!
Он и русский знает — несколько слов[8].
—
Вам можно, —
ребенок извивался в мучительных судорогах, —
а мне нельзя?
П-о-ч-е- м-у?
— Может, ты и прав, сынок, — ответил я с дипломатическим выражением не в пример заботливого отца, — мы тоже пойдем спать.
Мы с демонстративно широким зевком выключили телевизор и пошли опижамиваться. Беда в том, что по Каиру как раз показывали «Вай лав Бесси». Мы влепили звонкий поцелуй в лобик Амира, дремавшего в своей постельке, как маленький принц, и вернулись, правда на цыпочках, в гостиную.
Мы тихонько включили телевизор, и через несколько секунд на фоне экрана возник знакомый силуэт… Амир тихо подкрался за нашими спинами, на лице его был неописуемый гнев:
— ААААААААА! — орал наш средний сын. — Я должен спать, а вы развлекаетесь?
Лжецы!
— Папа никогда не обманывает, — выговорила ему жена, — нам нужно было кое-что проверить в телевизоре, и теперь мы идем спать, доброй ночи!
Мы напряглись, прыгнули, все как есть, в кровать и заснули на месте.
— Эфраим, — прошептала жена сквозь сон, — я думаю, еще немного, и мы будем спать в гостиной…
—
Тихо!
Он идет!
Сквозь полузакрытые ресницы я различил силуэт сына, крадущегося темным коридором к открытой двери нашей комнаты. Я начал звучно храпеть, а жена художественно задышала, и это продолжалось до тех пор, пока он не успокоился немного и не вернулся в постель смотреть сны об убийцах. Мы подождали еще несколько минут для полной уверенности и, когда на окружающей территории воцарилась тишина, тихонько вылезли из постели и доползли до телевизора.
— Осторожно — процедила жена, — без звука!
Да, это было разумно. В конце концов, главное — картинка. А слова можно угадать по движениям губ, если приложить немного усилий. Жена тихонько подошла к телевизору, чтобы увеличить яркость до отказа. Но так как было темно, то она повернула ручку громкости; из телевизора раздался рык льва, раненного в лапу…
Трудно описать общепринятым литературным языком выражение лица Амира, когда он ворвался и гостиную, как буря в пустыне.
—
Сволочи! —
прокричал Амир сквозь кашель и несколько раз бросился на пол. — Все сволочи! Ну почему, п-о-ч-е-м-у?
